из груди, уступив место напряжению, преследующему его уже много недель. Они с Фабрициусом наткнулись на что-то до такой степени ужасающее, чтобы от этого возможно было отстраниться. Он видел перед собой день и ночь фотографии детских трупов, сделанные коллегой в старой фабрике и теперь ровным красивым рядком висевшие на стене его служебного кабинета. Если бы можно было с кем-то поговорить! Сегодня он намеревался рассказать об этом Хульде, несмотря на то, что как должностное лицо обязан был хранить молчание. Но она не пришла. Она ведь не имела понятия, что творилось внутри него и как он в ней нуждался, подумал Карл и только сейчас заметил, что фильм закончился и шли титры.
Тилли смотрела на него широко открытыми глазищами.
– Что теперь? – спросила она, в то время как вокруг них образовывалось столпотворение – зрители повставали с мест и двигались к выходу. – Подождем, когда зал опустеет и развлечемся?
Она так невинно спросила, что Карлу чуть не стало ее жалко. И хотя он не мог отрицать наличие желания – о боже, сколько времени прошло с последнего раза – он решительно покачал головой.
– Я дам тебе немного денег, чтобы ты купила что-нибудь себе на ужин. Мне еще нужно работать.
– Кем ты работаешь? – спросила Тилли, допивая его пиво. – Интересная профессия?
– Я полицейский, – ответил Карл и тут же прочитал разочарование в ее взгляде.
– Но не из полиции нравов, – заметила она с лицом знатока, – тех я чую за версту.
Он покачал головой:
– Криминальная полиция.
Ее хорошенькое кукольное личико снова просветлело:
– Неплохо, по крайней мере не участковый полицейский. У тебя на письменном столе толстенные дела?
– И не говори, – Карл не удержался и спросил: – Ты уже слышала о мертвых детях в Темпельхофе?
– Конечно, – не удивилась Тилли. – Об этом все говорят. Но знаешь, в моей сфере одним ребенком больше или меньше, не играет роли.
Карл содрогнулся. Он, конечно, знал, что она имеет в виду.
– Во всяком случае, это и вправду толстенное дело, – сказал он, забыв осторожность, потому что было так приятно, что им кто-то восторгается. – Ты ведь понимаешь, торговля детьми. Люди выкладывают большие суммы за маленьких бесплатных работников, которые живут как рабы. Или за хорошенького младенца, если не получается завести его в собственной семье. Газеты полны объявлений о поиске.
– Но там в Темпельхофе, видимо, что-то сорвалось, – Тилли облизала остатки шоколада с уголка рта.
– Да, – угрюмо кивнул Карл. – Там кто-то испугался и избавился от целого грузовика. Если бы только знать, кто?
Они вместе покинули опустевший зал, и Карл даже почувствовал легкое сожаление, что вечер приближается к концу и с обществом милой блондинки придется расстаться. Было так приятно иметь компанию.
Пока Тилли пудрила носик в туалете пивоварни – внутри или снаружи, лучше не знать – он ожидал в фойе, разглядывая в высоком зеркале свое усталое лицо с разбитыми очками и вопрошая себя, какого черта он здесь делает.
На улице он вытащил несколько увесистых пачек денег. Тилли жадно схватила их и принялась запихивать за пояс, так что стала походить на рыцаря в бумажных доспехах. Она озорно засмеялась.
– Большое спасибо, господин комиссар. Но знаешь что? С тобой бы я сегодня пошла за бесплатно, ты такой красавец!
Долю секунды Карл колебался, собираясь пойти с Тилли. Это так заманчиво, что красивая молодая женщина восторгается им. Но он все же покачал головой, помахал на прощание рукой и развернулся.
Перед ним стояла Хульда.
Он не имел понятия, как давно она уже стояла рядом и сколько слышала. Но судя по ее выражению лица, достаточно. Если не всё.
– Ты уже здесь? – было все, что выдавил из себя Карл. Неподходящий вопрос, чтобы смягчить ее гнев, он это и сам понимал.
Она фыркнула:
– Похоже, ты меня не ждал. Ты, очевидно, был очень занят. Как тебе… фильм?
Ее язвительный тон уколол Карла.
– Очень хороший. Жаль, что ты его пропустила. – Уголком глаза он заметил, что Тилли мгновенно испарилась.
– Я не предполагала, что тебе так невтерпеж, – рассудительно сказала Хульда. – Но узнать никогда не поздно.
Она в самом деле злилась на него? В конце концов, это она заставила себя ждать. Кроме того, дуться на него не было причины, раз уж он повторно отказал блондинке Тилли, потому что ему нравилась Хульда и никакая другая. Если бы только он мог ей это просто-напросто сказать!
Но мечущий молнии взгляд Хульды остановил его.
– Словно у тебя никогда не возникало мыслей попробовать с кем-нибудь другим, – гневно крикнул Карл вместо этого. – Признайся, у тебя же есть выбор? Ты никогда не давала слабинку?
– Представь себе – нет! – крикнула Хульда в ответ. – Я держу себя под контролем, чего о тебе не скажешь. Любовь за деньги, это для тебя обещание спасения?
– Что? Я к ней даже не притронулся! – проорал в ответ Карл, не заботясь о прохожих, которые с соболезнующими лицами или затаенной злорадной улыбкой качали головами. – Мы всего лишь были в кино!
– В кино с проституткой… – голос Хульды стал тише, но в нем слышался такой презрительный тон, что Карл ужаснулся. – Ты не отдаешь себе отчета, как это глупо?
– Я хотел с тобой пойти в кино, – в запале сказал он, заметив, что походит на упрямого ребенка, которого мать поставила в угол. – Но тебя не было. Тебя никогда нет. Даже когда ты рядом со мной, как сейчас, ты все равно очень далеко.
Карл видел, что его слова задели Хульду, и вместе с гневом и печалью в его душе пробилась маленькая надежда. Неужели он попал в точку? Случайное попадание, но, кажется, действенное.
– Я же тебя вижу, Карл, – гораздо мягче сказала Хульда, шагнув ему навстречу. – Я здесь, я рядом. Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверил?
У него не было на это ответа. Тогда Хульда взяла его за руку, уводя от кинотеатра, подальше от ночных гуляк и любопытных слушателей, пока улица не сделалась спокойнее и не стих шум. Когда она, крепко держа Карла за руку, скользнула в темную арку, он без сопротивления последовал за ней.
Там она целовала его так, что аж коленки подгибались.
Чем это я заслужил, пронеслось у него в мозгу, но мгновение спустя в голове не осталось больше места для ясных мыслей. Он крепко обнимал Хульду, притянув теснее к себе, осязая ее теплое податливое тело, как несколько дней назад в зоопарке, когда они целовались за деревом. Но в отличие от того раза сейчас они были совершенно одни. Никаких