– Ну, вот, мы всё здесь. Чудесно, – Елена снова хлопает. – Вася, вот, твой тест на верность. У тебя три варианта. Мой новый посвящённый, Григорий, может удовлетворить меня. Ему десять лет, и у него было лишь несколько уроков. Может, ты мог бы дать ему пару советов, как прикасаться ко мне? Ведь у меня никогда не было такого хорошего ученика, как ты.
При этих словах Наоми вздрагивает. Она больше никогда не позволит мне коснуться себя.
– Или ты можешь наблюдать, как Илоф насилует твою женщину. Это будет не так физически приятно для меня, но возможно, станет развлечением. Не знаю. Нам придётся проверить это.
– А третий вариант? – спрашиваю я.
Всё, что она предлагает, не подходит мне, раз другие страдают.
Елена щёлкает языком.
– Как всегда защитник? Мне всегда было странно, что у тебя и Николая так сильны защитные инстинкты. Ведь вас учили только убивать. Почему тебя волнует эта шлюха и этот мудак? Они одноразовые. Одна женщина? Один мальчик? Их можно заменить. Но ты, Вася, ты мне нужен. Я обучила тебя, воспитала и поставила, как свою правую руку, чтобы руководить Братвой. Ты – консильери27, если говорить испанскими терминами, учитывая твой маленький отпуск, – хихикает она.
– Какой третий вариант? – повторяю я.
Вздохнув, она открывает ящик стола и достаёт тонкий длинный нож.
– Ты станешь евнухом28. Раз ты так хочешь пожертвовать собой, тогда пожертвуй своей мужественностью и снова стань моим волком. Какая женщина ещё захочет тебя? – ухмыляется она. – Конечно, Илоф не отрежет тебе член. В этом нет необходимости. Он только разрежет твои яйца и удалит содержимое.
Я смотрю на Наоми, потому что она таращится на меня. Её синие глаза такие чистые, как небеса.
– Ты примешь меня? – спрашиваю я.
У неё округляются брови, но я говорю ей своим взглядом, что у меня есть руки, чтобы прикасаться к ней, и рот, чтобы целовать её. Могу подарить ей наслаждение пальцами, языком и игрушками. Мне не нужен мой член, если она примет меня, когда мы здесь закончим.
Я смотрю в её большие синие глаза, пока они не становятся единственным, что я вижу. Нет Братвы, Москвы, России и Елены. Не чувствую страха, которого опасался. Её взгляд – это выражение... любви? Точно неуверен, но он приветствует меня, прощает и утешает.
– Я сделаю это, – говорю я Елене, но не отвожу взгляд от Наоми. – Позволь им уйти, и можешь взять из моего тела всё, что захочешь.
Глава 32
Наоми
Мне не так сильно понравилась Россия, как я надеялась.
Василий оставил меня одну в квартире. Час или два я развлекала себя сама. Нашла чистящие средства, вымыла и вычистила всё. Приготовила несколько блюд. Выстирала постельное бельё. Отмыла маленький холодильник. А потом мне стало скучно.
В квартире нет интернета, а мой новенький ноутбук бесполезен без него. Василий мог бы раздать мне вай-фай с телефона, но он слишком далеко. Я со всем усердием работаю на компьютере, кодируя теоретические сценарии, и проверяю их. Но это бесполезно, если нельзя ничего проверить в интернете. Я быстро устаю от этой игры. Можно было бы использовать и мой телефон, как точку доступа, но скорость будет слишком медленной, чтобы сделать что-то полезное. Я надуваю губы.
Василия всё ещё нет, и я звоню своему брату Дениэлу, чтобы поболтать.
– О, чертовски вовремя, – приветствует он меня. – Я надеялся, что вскоре услышу тебя. Думал, ты позвонишь мне из Италии. Почему я вдруг стал миллионером? Десять раз подряд?
– Я почистила несколько счетов противников Василия.
– И перевела мне? Ты ненавидишь меня так сильно?
Он выдыхает, а я слышу женский голос на том конце телефона.
– Я совсем не ненавижу тебя. Удивлена, что ты не знаешь.
– Сарказм, сестрёнка. Сарказм.
– Ох. Ну не волнуйся, ты заплатил налоги, якобы за продажу недвижимости и других вещей. На твоих банковских счётах всё будет выглядеть чисто.
– Господи Иисусе, Наоми. Ты не можешь просто так раздавать незаконно добытые деньги. У меня чуть не случился сердечный приступ, когда я это увидел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Тебе стоит проверить холестерин, – советую я ему. – Ты слишком молод для сердечного приступа. Как Рэйган? Ей нравится ранчо?
– Рэйган красивая и милая, очаровательная и обходительная. И в узких джинсах у неё лучшая задница, которую я когда-либо видел.
Слышу женский смех на фоне.
– Она стоит рядом. Хочешь поговорить с ней?
– Зачем? – озадаченно спрашиваю я.
– Просто поздороваться?
– Но мне нечего ей сказать после того, как поздороваюсь.
– Точно. Она может не понять наших разговоров. Думаю, я продолжу разговор.
У него голос тёплый, хотя слова убийственны. У нас много раз был подобный разговор. Из-за синдрома Аспергера я груба с людьми и не сильна в разговорах. Дениэлу не раз приходилось сглаживать углы за меня. Не уверена, что Дениэл успокоился, но я продолжаю.
Мне хочется рассказать Дениэлу о тех местах, где я побывала, и что видела. Он будет впечатлён тем, что его маленькая сестра интроверт была во Флоренции и Венеции, и каталась на поезде. Но Василий предупреждал меня об упоминании конкретных мест, и я меняю тему.
– Ты знал, что есть люди, которые любят трахать ослов? Я видела такого. Не до конца уверена, добрался ли он до влагалища осла, хотя и мог бы с помощью специальной подставки для ног. Наверное, осёл был обучен стоять без движения на месте, хотя это вряд ли легко. То есть, вот, сразу покупают осла, готового для скотоложства, или кто-то покупает осла, а потом медленно обучает его...
– Эй, стоп, стоп, стоп, – выдыхает Дениэл в телефон. – В какое чёртово место привёл тебя Василий, что ты видела, как трахают осла. Дай ему телефон немедленно.
Я хмурюсь.
– Дениэл, я буду с тобой разговаривать. Это было плохое место, но не волнуйся. Все умерли.
– Что?
– Осёл выжил, – уверяю я его.
– Наоми, – говорит Дениэл ровным голосом. – Дай телефон этому сукиному сыну сейчас же.
– Василий ушёл к Елене Петрович, – говорю я ему. – Я прячусь, пока он не вернётся. И тогда мы снова будем заниматься сексом. Может быть, не один раз.
– О, боже, кто-нибудь, пожалуйста, сожгите мои уши, – стонет Дениэл в трубку. – Я убью этого ублюдка за то, что он воспользовался тобой.
– Лучше не надо, – говорю я ему, нахмурившись. – Я не хочу, чтобы ты убивал Василия.
– Сарказм, сестричка, – снова замечает Дениэл.
Я выдыхаю. Всегда сарказм. Никогда не смогу этого понять. Дениэл был снайпером в армии и наверняка сможет убить Василия. Вероятно, мне стоит предупредить его, когда он вернётся.
Раздаётся мягкий стук в дверь.
Я раздумчиво склоняю голову и смотрю на настенные часы. Василий не должен вернуться так быстро. Никто не должен знать, что я здесь. Это нехорошо.
– Кто-то пришёл, – тихо говорю я Дениэлу в трубку. – Что-то плохое случилось с Василием.
– Куда ты сказала он ушёл? Рейган, дай мне ручку.
– К Елене Петрович. Она вызвала его. Вероятно, она узнала, что я здесь.
Я говорю тихо, но за дверью снова стучат и дёргают дверную ручку. Скоро они попытаются сломать дверь. Им не нужно застать меня с телефоном или Дениэл будет в опасности.
– Ты можешь приехать? – быстро шепчу я.
– Дай мне тринадцать часов, и я буду с тобой при полном параде, – тревожным голосом говорит Дениэл. – Иди с ними, делай всё, что они говорят, но оставайся живой. Живой. Я люблю тебя, сестрёнка.
Вешаю трубку и прячу телефон между подушками в кресле.
– Иду, – кричу я, подходя к двери.
Я быстро смотрю на пачку денег под раковиной, но вряд ли смогу подкупить того, кто пришёл за мной. Лучше делать, как сказал Дениэл, и дождаться, когда он придёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поэтому я открываю дверь и выдавливаю из себя улыбку, надеясь, она выглядит счастливой.
– Да?
Мужчина, стоящий за дверью, одет в чёрный костюм, но тот выглядит дешёвым и неподходящим. Он худощавый с впалыми щеками и высокого роста. У него жирные волосы, явно давно немытые, а нос сломан в нескольких местах. Он улыбается мне в ответ.