заколотилось как бешеное. Он схватил ее за руку:
— Не надо, не беги так…
— Да чего ты? — Она озадачено огляделась. — Блин, странно. Тупик.
И правда. Глухой тупик, отвесные стены контейнеров. И тут Эдриан понял, что так его насторожило.
Ни единого, мать его, человека вокруг.
Что-то с силой вонзилось в его затылок. Боль плотным кольцом обхватила голову, молнией проскочила по позвоночнику, подкосив ослабевшие ноги. Перехватило дыхание, невозможно закричать. Он упал на песок и в подступающем тумане увидел, как Чес склонилась над ним.
Нет. Этого не может быть. Это не может быть она. Кто угодно… но не она!
— Вам пора вернуться домой, мистер Квинт, — произнесли до боли знакомые губы. — В реальный мир.
Квинт погрузился в яркий калейдоскоп. Вокруг него кружились вспышки реальных и ложных воспоминаний, пока все не оборвалось в темноту.
16. Эдем
Теплый свет просочился сквозь веки. Эдриан с трудом разлепил их. Голова кружилась, перед глазами плавали цветные пятна, во рту стояла горечь. Ужасная, просто ужасная жажда. Кажется, он лежал на кровати. Усилием воли Квинт сфокусировал взгляд и сквозь влажную пелену увидел стоящую напротив постели фигуру.
— Где… я? — спросил он осипшим голосом.
Фигура вложила в его ладонь какой-то предмет. Пальцы ощутили прохладный пластик. Стакан воды. Эдриан тут же припал к нему, смочив пересохшее горло.
— В Эдеме, мистер Первый. Проходите реабилитацию.
Милый, до боли знакомый голос… Чес. Пелена развеялась. Это и правда была она. В белом больничном халате и чепчике, с планшетом в руках, словно самая настоящая медсестра.
— Чес? — Он резко сел на постели. — Где мы? Почему ты ударила меня?
— Вы обознались, мистер Первый. Меня зовут Чеф. — Она постучала стилусом по пластиковой карточке, прикрепленной к груди. Там было написано: «Чеф, унитарный медицинский работник».
— Чес, что за игры? Почему ты так меня называешь? — Эдриан попытался взять ее за руку, но та сделала несколько шустрых шагов в сторону.
— У вас повысилось сердцебиение, показатели адреналина превышают норму. Пожалуйста, успокойтесь….
Квинт вскочил на ноги, но в этот момент его подхватили под руки и пригвоздили к кровати. Он попытался ускориться, но мышцы не послушались. Перед глазами снова сомкнулась чернота.
Эдриану снилось, что он бежал по каким-то катакомбам, звал Чес, а она смеялась и убегала, всегда опережая на два или три корпуса. В конце она ударила его под колено, заставив упасть на пол …
Второй раз Эдриан проснулся в одиночестве. Огляделся. Комната, в которой он находился, была окрашена в песочные цвета. Широкая двуспальная кровать с автоматической регуляцией положения головы. Большое окно за плотными шторами показывало краешек голопанно. Кажется, горы. Дверь в стене, запертая на магнитный замок, над ней небольшой кругляшок динамика. Эдриан подскочил к ней, обшарил в безуспешной попытке найти панель управления.
«Где-то должна быть магнитная карта», — подумал он.
Обследовал столик рядом с кроватью, все полочки, даже стул с дутой спинкой. Безуспешно. На столике стоял жестяной поднос с едой. Отварные овощи, картофельное пюре, пудинг в одноразовом стаканчике и маленький пакет сока. Очень похоже на еду в дорогой больнице. Удар по голове был слишком серьезен? Почему Чес так повела себя? Сначала вырубила, а потом заточила здесь… На подносе Эдриан увидел маленький пластиковый стакан, полный таблеток. Он должен это выпить? Блеск, просто прекрасно. Подхватив стаканчик, он прошелся по комнате, намереваясь найти раковину или унитаз, куда можно вытряхнуть лекарства, но замер возле окна. Отодвинул шторы. Голопанно транслировало прекрасный вид близко расположенных гор и кристально чистого озера. Квинт поискал на раме панель настроек, чтобы посмотреть, какие еще виды можно выбрать, но не нашел. Поразительно… Обычное окно, и такой пейзаж… Долго наблюдал за движением теней и солнца.
Он не просто в клинике. Он в элитной клинике.
Эдриан вспомнил о таблетках. Ванная комната нашлась очень быстро. Стерильная, полная нераспечатанных принадлежностей. Полотенце, халат, зубная щетка. Мыло, пахнущее дорогим парфюмом. Даже новенькая электрическая бритва на полке. В зеркале над умывальником отражалось его лицо, слегка осунувшееся и поросшее щетиной. Он вытряхнул таблетки в унитаз и набрал в стаканчик воды из-под крана. Она почти не имела вкуса, словно родниковая. Наконец, Квинт заметил, что на нем светлая больничная пижама с вышитой цифрой один.
— Так вот почему… — пробормотал он.
Вернувшись в комнату, Эдриан схватил одинокий стул и со всей силы грохнул об окно. Глухой удар, но никакого эффекта. Он пробовал снова и снова, но окно было неубиваемым.
В этот момент дверь щелкнула, впуская Чес, несущую новый поднос с едой.
— Вы так и не обедали, — ахнула она.
Эдриан рванул к девушке. С Чес что-то произошло. Она вела себя слишком странно. Он должен выяснить, он должен знать наверняка… Разряд тока заставил его упасть на колени.
— Простите, но вы не осознаете, насколько опасны в таком состоянии, — вздохнула Чес. — Придется колоть успокоительное…
— Почему ты это делаешь? — прохрипел он.
— Ваша психика слишком сильно пострадала. Требуется лечение, чтобы стать полноценным членом общества. А вы должны им стать.
Улыбка на знакомом лице, чьи-то руки снова подхватили его под локти и уволокли на кровать, затягивая ремни на конечностях. Снова забытье. В голове крутилась одна неприятная мысль…
Он сошел с ума? Как давно? Все, что происходило до этого — плод его воспаленного воображения? Нет Тернового Венца, «Тайгасу»… и нет Чес? Как отделить галлюцинацию от реальности? Неужели его крыша так съехала после войны, что теперь он большую часть времени проводит в фантазиях?
Несколько последующих дней Эдриан провел взаперти, наблюдая, как сменяется день и ночь за окном, и все глубже погружаясь в невеселые мысли. Он пытался выйти хоть с кем-нибудь на связь, но комлинк был мертв. Кто знает, может он был мертв всегда. Эдриан постоянно думал о Чес. Услужливая и приветливая, никогда не выходящая из дружелюбного образа медсестра была совсем на нее не похожа, хоть и носила такое же лицо.
Временами его сознание плыло. Он проваливался на несколько часов, глядя на стену или в окно. Скорей всего, в еду клали лекарства, чтобы сделать его спокойным и сонливым.
Спустя несколько дней дверь его комнаты открылась, и молчащий до этого момента динамик над ней произнес:
— Мистер Первый, просим вас пройти в общую комнату.
Он осторожно толкнул дверь, а затем выглянул в просторный коридор, залитый естественным светом. Не увидев опасности, вышел, настороженно оглядываясь по сторонам. Дверь за ним автоматически закрылась, щелкнув магнитным замком. Он тут же шагнул назад, попытался открыть ее, но тщетно. Снаружи она выглядела так же, как изнутри,