Любой ли? И потому дело, по меркам Империи, крайне незначительное — гибель кадета — вырастало в нечто большее.
Кадеты гибнут постоянно. На тренировках, упражняясь в вольтижировке, рубке, плавании, подводном бою, от злых лихоманок, да мало ли как может погибнуть кадет. Один на двадцать за зиму — приемлемое число. В случае же походов на лесовиков, в схватках с чудищами или вурдалаками это была уже смерть воина, честь пославшему Дому. Нет, никаких упреков Крепости быть не должно, да и не оправдания ради ищут они причину гибели. Ради спасения. Вековые планы имелись и прежде — римляне мечтали о распространении цивилизации на свой, римский, лад, да пришли гунны, Большой Инка Куа-Ра-Уар строил планы объединения континента, да приплыли железные люди с железными молниями… Стоит поискать, найдется сотня некогда процветавших стран, которые негаданно-нежданно превращались в развалины, пыль и золу. А если учесть еще и те, от которых и пыли не осталось…
— В казну? — спросил Картье.
— Мое дело решить, брать или не брать. А где хранить — целиком привилегия Панина. Я бы выставил медаль в Зал Почетных Даров.
— У нас и зала-то такого нет.
— Вот и организуем. Давно, кстати, пора. Отделим прилегающую к Хранилищу комнату попрочнее, несгораемую, неотпираемую, у Панина давно такая есть, в нее и положим.
— Ту Панин для другого дела готовит.
— Знаю, знаю. Не хочешь — отнеси ко мне, мол, проверять будем, что это за золото такое. А то бывает, поскребешь, позолота сотрется, а останется чистый люциферий, не к ночи будь помянут. Отдай… Нет, я сам.
Он, действительно, сам проводил патрульных и кадета Туун-Бо до Железного зала. Картье, так сам увязался.
Золотой Диск Фомин поместил в Анализатор, тот самый, что подсчитывал, взвешивал, измерял. Порой попадалось золото синтетическое, беспримесное, сделанное где-то и когда-то в Межпотопье. Оно ни чем не уступало обыкновенному, но на неделю просыпался спор о природе вещей, золотом веке и прочих отдаленных от повседневности сущностях.
По первым прикидкам выходило натуральное золото три девятки, семьдесят четыре килограмма по парижскому эталону. Где тот эталон?
И где тот Париж?
— Пусть ночку полежит, очистится, — неясно даже для себя сказал Фомин. Если золото натуральное, отчего же очищаться?
— Оно вернее, — тоже неясно почему согласился Картье и увел патрульных на поиски новых беспорядков. Сам-то думать будет. Голова у Картье хорошая, даже очень хорошая. Возможно, лучшая в Крепости. И это заставляет задумываться. В лояльности к Командору для Фомина сохранялась пусть крохотная, да связь с той Землей и рвать он ее не хотел сам и не даст никому другому. Картье и не намекал о смещении Командора, даже не приводил факты и фактики ошибок. Он молча делал дело, взваливая на себя все больше и больше, и вполне справедливым было бы официально, с трубами и барабанами передать ему власть в Крепости. Но сделать это мог только лично Командор, и никто больше. А Командор делать этого явно не торопился.
Не будем торопиться с выводами и мы.
— Друг Туун-Бо, я приобщу тебя к умению заряжать батареи.
Умение оказалось скорее поощрением — вон сколько таскал четырехпудовый прибор. Сейчас изделие вновь ожило и было готово к работе. «Ничего на потом» — вот настоящий девиз настоящего бортмеханика настоящего межзвездного корабля «Королев».
Туун-Бо, окрыленный доверием и знанием, запомнил урок на всю жизнь. Что характерно, память у всех кадетов просто отменная, почти ничего не нужно говорить дважды, разве что себя проверяя. Правда, кто знает, каковы кадеты станут хотя бы… хотя бы к сорока шести годам.
— Устал, дружище? — Фомин формально не числился в штате Академии, и поэтому позволял себе вольности в обращении. Не звать же этого малого «господин кадет такого-то года» — и длинно, и не по-товарищески. Что такое есть наше товарищество? Штука неопределенная, а в бою, порой, грудью от стрелы защитит. Без всяких раздумий, времени на раздумья нет, а невольным толчком сострадания.
— Никак нет, господин доблестный рыцарь. Не в похвальбу говорю, но мы, Бо, можем по три ночи не спать, и ничегошеньки плохого с нами не случается. И бодры, и на дело споры, и соображаем не из последних. Потом, конечно, отсыпаемся сутки, вот я как раз эти сутки накануне и проспал.
— Как же так? — в распорядке академии сонные дни не предусматривались.
— А по просьбе, то есть по приказу доблестного рыцаря Но-Рей-Ки.
Понятно. Ищет доктор в кадетах скрытые возможности. А и сам факт — возможность учить и воспитывать по мере сил белоземскую молодежь для Фомина немало значил. Умница император!
— Хорошо, раз ты в ближайшие два дня бессонный, будешь при мне адъютантом.
— Рад повиноваться, доблестный рыцарь!
— Немедленно беги в оружейную и моим именем прикажи выдать тебе рыцарское походное снаряжение. Пойдем пешими. Бери только то, чем владеешь отменно, лишним не грузись.
— Рад повиноваться, доблестный рыцарь! — а в глазах пламя, хоть вольфрам плавь. Вот он и решил судьбу паренька. Пан или пропал. То, что кадет разделит судьбу с ним — оправдание для ищущих оправдания. Он все-таки рыцарь. Тренированный, испытанный убийца. Немного дипломатии, немного куртуазности, а под всем этим — немерянное желание выжить, выжить даже не самому, а осколку того мира, что послал «Королева» к Маленькому Муку семь тысяч лет назад. И ради этого он и сам пойдет на смерть, но прежде пошлет вот этого кадетика.
А, может быть, и нет. Теория теорией, но есть все-таки неуловимое чувство товарищества.
Осчастливленного кадета и след простыл, а он все раздумывал, верно ли поступил. Взять спутником рыцаря? В случае неудачи — двойной расход, а их и так немного осталось, рыцарей. Да, если честно, сейчас, именно сегодня, смертельной опасности он не чувствовал. Возможно, это всего лишь самообман, тот, кто тоже не чувствовал опасности, да погиб, не докладывался, а все же… Потом, спутник ему нужен, а этот парень, похоже, сметлив, силен и полон энтузиазма.
Он опять заглянул к Норейке.
— Без изменений, — ответил доктор из бункера.
— Нет, я о другом. Тут у тебя феномен завелся, Туун-Бо.
— Есть такой. Любопытный паренек. Действительно, три-четыре дня может не спать безо всякого ущерба. Ест, правда, много. Предпочитает сало, окорок. Тысяч на восемь калорий в сутки.
— А в пудах это сколько будет?
— Чуть поменьше килограмма. Особенности генетического развития. Кстати, нередко среди землепашцев встречается. А у лесовиков так подряд.
— Может, он лесовик?
— Метис, а, скорее, квартерон. Это порой случается в Белоземье…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});