Лия подняла глаза на Себастьяна. Держа ее руки в своих руках, он с задумчивым видом следил за священником. Он вспоминал свою свадьбу с Анджелой? Как странно, ведь она когда-то верила, что она и Йен доживут вместе до старости, будут иметь детей, а потом и внуков. И вот она стоит здесь, хотя не прошло и трех лет, и выходит замуж за лучшего друга Йена. За человека, которого, пожалуй, знает лучше, чем знала Йена в то время.
На нем элегантный темно-серый сюртук и брюки, черный жилет отливает серебром, его шелковый галстук, как всегда, черный. Волосы зачесаны назад, что придает его взгляду еще большую выразительность.
Нет, нельзя сказать, что он так же красив, как Йен, или обладает его обаянием, но по какой-то необъяснимой причине она ощущала непривычную дрожь волнения, когда он держал ее руки в своих руках. И хотя она, как никто, знала, что он не лгал ей и не распинался в своих чувствах, Себастьян, безусловно, вызывал доверие к своей персоне. Возможно, позже она пожалеет об этом, но сейчас это дарило удивительное ощущение: смотреть на мужчину, чье кольцо она вскоре будет носить на пальце, и понимать, что он заслуживает ее уважения.
Священник начал произносить слова клятвы, и Себастьян не сводил с нее глаз, его выражение было загадочным. И она тоже не могла отвести от него глаз. Она столь скоро решилась на новое замужество, что сейчас все происходящее казалось абсолютно нереальным.
Затем настала ее очередь повторять слова клятвы, и все, о чем она могла думать, глядя в глаза Себастьяна, что он хочет ее. Внезапно дрожь ушла, и приятное тепло превратилось в жар, который объял ее всю. Она чувствовала, как ее пальцы дрожат от желания вытащить руки из его жесткой хватки. Может быть, он почувствовал это, потому что еще крепче сжал ее руки, удерживая ее на месте.
Ее голос дрожал.
— Я беру тебя, Себастьян Эдвард Томас Мейдингер… в мужья…
Окончание клятвы она произнесла почти шепотом. Он сжал ее пальцы, и она опустила глаза. Какие большие у него руки, она никогда не замечала этого прежде. В темно-серых перчатках, они полностью закрывали ее ладони и казались вдвое больше, чем ее. Кончики его пальцев касались ее запястий.
Лия глубоко вздохнула и повторила слова клятвы. Они обменялись кольцами, священник объявил их мужем и женой. Себастьян наклонился к ней, и она напряглась, хотя они предварительно обсуждали этот момент, говорили, как им следует вести себя, чтобы убедить публику, что у них действительно был настоящий роман. Но как она ни старалась подготовиться к этому моменту, сейчас стало ясно, что у нее ничего не выйдет.
Она закрыла глаза и ждала, когда его губы прикоснутся к ее губам. И это случилось, его губы были твердыми и теплыми. А поцелуй слишком быстрый. Ее взгляд скользнул по его лицу, но он тут же повернулся к гостям, предлагая ей свою руку.
— Спасибо, — шепнула она, сомневаясь, что он услышал.
Или, возможно, сделал вид, что не слышит. Вместо ответа он повел ее по проходу к выходу из церкви, к карете, которая должна доставить их в его городской дом, где был накрыт праздничный завтрак. Он помог ей подняться в карету и занял место напротив, и она тут же почувствовала, что ей слишком тесно. Намного меньше места, чем казалось прежде. И тогда Лия отвернулась к окну.
Когда карета подъехала к дому, Себастьян посмотрел на Лию. Он не мог ничего поделать, но чувствовал себя подглядывающим, пока исподтишка изучал ее. Ему не верилось, что она стала его женой, это казалось нереальным.
Она была невероятно красива в свадебном платье: светло-серый переливающийся шелк напоминал блеск жемчуга. И хотя оно не было черным, как ее траурные платья, он хотел бы, чтобы она выбрала другой цвет. Например, голубой. Что-то более оптимистичное и радостное, что-то, что навсегда отделило бы ее от жизни с Йеном.
Платье подчеркивало достоинства ее стройной фигуры, ярды материи не могли скрыть соблазнительные формы. Лиф обтягивал грудь, оставляя лишь намек на нежную плоть, скрытую под шелком. И хотя он бы выбрал для нее другой цвет, нельзя было не отдать должное жемчужно-серому шелку, в котором она казалась совершенно неземным существом.
Когда ему в голову пришла мысль, что, видимо, она решила не замечать его во время дороги домой, она вдруг повернулась к нему и сказала:
— А вы не поцеловали меня.
Он приподнял бровь.
— Нет, поцеловал.
Ее щеки зарделись, но она выдержала его взгляд.
— Да, но не так, как мы договаривались. Я ожидала… большего.
На какой-то момент перед мысленным взором Себастьяна возникла совершенно нереальная картина: он подвинулся к ней и прижался губами к ее губам, точно так, как мечтал с тех пор, когда она приняла его предложение. Без его разрешения его глаза опустились на ее губы, и он почувствовал, как сердцу стало тесно в груди.
— Скажите, леди Райтсли, это приглашение?
Это мог бы быть соблазнительный момент, если бы не прозвучавшее название ее нового титула, которое внезапно поразило их обоих. Леди Райтсли. Имя, которое больше не принадлежало Анджеле, а теперь принадлежало Лие. На этот раз Себастьян первый отвел глаза, но слышал, как она повторила слово, произнесенное в церкви:
— Спасибо.
— Не делайте из меня негодяя, который не поцеловал вас, как мы планировали. Вы просто выглядели так, что вот-вот упадете в обморок, сделай я нечто подобное.
— Я не собиралась падать в обморок, — протестовала она, и сразу стала так похожа на ту Лию, которую он имел удовольствие узнать во время домашнего приема, что Себастьян не смог удержаться от улыбки.
И посмотрел на нее.
— Вы так побледнели, даже ваши губы. А ваши руки дрожали…
Она, словно желая защититься от него, дерзко вскинула подбородок:
— А вы разве не нервничали?
— Нет.
Только в разумных пределах. На самом деле он боялся, что она повернется и убежит из церкви. И так как ее руки дрожали, он посильнее сжал их.
Уголки ее рта опустились.
— Мне пришло в голову, что я забыла сосчитать ваши недостатки, прежде чем согласилась выйти за вас.
— Но сейчас уже поздно, леди Райтсли.
Он сказал это снова, специально, пробуя звук ее имени на своем языке. Почему-то это было… прекрасно.
Она смотрела на него пару секунд, затем опустила глаза на свои руки в перчатках, сжатые вместе на коленях.
— Что вы будете делать, если слухи о Йене и Анджеле не прекратятся и после того, как мы поженились?
— Они прекратятся. Я с трудом верю, что сплетники будут продолжать эту тему, когда мы столь радикально удовлетворили их любопытство.
— А если нет?
— Не знаю, — отрезал он и тут же пожалел о своем резком тоне. — Я не знаю, — снова сказал он, но уже помягче. — Думаю, мы проигнорируем их. Кроме того, нет доказательств, которые подтвердили бы, что у них были любовные отношения.