Слушая шутки товарищей, Быков улыбался, испытывая то теплое радостное чувство, которое возникло у него при первом знакомстве. Господи, как давно это было! Он снова оглянулся на болото и поежился. Все впереди, все впереди!.. Тик... тик-тик... тик — едва слышно отстукивал счетчик.
Крышка командирской башенки откинулась, вылез Ермаков.
— Вы что не спите, полуночники? — удивился он.
— Вас ждем, Анатолий Борисович.
— Сейчас всем спать! Через четверть часа проверю.
Межпланетники, усталые, но довольные, перебрасываясь шутками, поднялись на «Хиус».
Но спать не пришлось. Когда они, сняв спецкостюмы, весело болтая и смеясь, спустились в кают-компанию, чтобы наскоро поужинать, спешивший впереди Крутиков вдруг поскользнулся и с размаху сел на пол.
— Вот злонравия достойные плоды! — провозгласил Юрковский.
— Черт! — Толстый штурман вскочил на ноги и понюхал ладонь,— Какой... кто разлил здесь эту гадость?
— Какую гадость?
Им все еще было весело.
— Не сваливай на других, Мишенька!..
— Ай-ай! Такой большой, а еще...
— Погодите, товарищи...— встревоженно сказал Ермаков.— Что это такое, действительно?
Пол в кают-компании был покрыт тонкой пленкой красноватой прозрачной слизи. И только теперь Быков ощутил резкий, неприятный запах, похожий на смрад от гниющих фруктов.
В горле у него запершило. Юрковский шумно потянул носом, фыркнул и чихнул.
— Откуда эта вонища? — проговорил он, оглядываясь.
Ермаков нагнулся и осторожно взял немного слизи на палец в перчатке. Межпланетники недоуменно переглянулись.
— Что, собственно, случилось? — спросил Дауге нетерпеливо.
— Вот, смотрите! — Крутиков указал на буфет,— И там тоже! И там!
Из-под неплотно прикрытой дверцы буфета свешивались фестоны каких-то рыжих нитей. Большое рыжее пятно виднелось в углу возле холодильника. Забытая на столе тарелка была наполнена ржавой мохнатой паутиной.
— Плесень, что ли?
Ермаков, гадливо вытирая палец носовым платком, покачал головой.
— Об этом мы забыли...— пробормотал он.
— А! — Юрковский взял со стола тарелку, наклонил ее и с отвращением поставил.— Я понимаю.
Он подошел к буфету, затем склонился над пятном у холодильника. Быков с испугом и удивлением следил за ним.
— Что случилось? — снова спросил Дауге.
— Вам же сказано,— ответил Юрковский.— Мы потеряли бдительность. Мы впустили противника в свою крепость.
— Какого противника?
— Плесень... грибки...— будто про себя проговорил Ермаков.— Мы занесли в «Хиус» споры венерианской фауны, и вот результат... Как я мог забыть об этом? — Он сильно потер ладонями лицо.— Вот что, товарищи. Отставить сон и ужин. Необходимо осмотреть планетолет и тщательно продезинфицировать все помещения ультразвуком. Пока будем надеяться, что ничего опасного нет... но на всякий случай приказываю всем немедленно принять душ и обтереться спиртом.
— Может быть, после? — спросил Юрковский.
— После тоже. Но и сейчас обязательно. За работу, за работу!
Ошеломленные этой новой неожиданностью, встревоженные незнакомыми нотками в голосе командира, межпланетники принялись за осмотр. Кожаная обивка в некоторых каютах оказалась покрытой белесыми пузырьками величиной с булавочную головку. Полимеровая обивка не пострадала. Предметы, содержащие влагу, поросли нитевидной плесенью. На шерстяных ковриках в душевой, на полотенцах, на простынях образовались пушистые холмики ржавой паутины. Крутиков с ужасом обнаружил, что все неконсервированные продукты в буфете, в том числе облюбованный им кусочек ветчины, превратились в безобразные коричневые комья, издающие резкий, отвратительный запах, а в нижнем кессоне Быков с ужасом обнаружил чудовищный маслянисто-серый гриб, лопнувший при первом же прикосновении.
Это было настоящим бедствием, и пришлось пройтись ультразвуковыми насадками по всем закоулкам.
— Видимо, легкая вода для местной микрофауны гораздо более благоприятна, чем тяжелая,— заметил Юрковский.
— Да... к сожалению...— ответил сухо Ермаков.
Быков на всякий случай окропил дезинфицирующей жидкостью все автоматы и гранаты и спустился, чтобы помочь Дауге, перебиравшему полиэтиленовые пакетики с «вечным» хлебом. Хлеб не пострадал.
— Ты не знаешь, почему Ермаков так встревожился? — спросил он.
— Не знаю. То есть, конечно, гораздо спокойнее было бы без этой пакости... Одно можно сказать: Ермаков не такой человек, чтобы волноваться по пустякам.
Это Быков понимал и сам. Впрочем, Ермаков удовлетворил его любопытство. Когда через три часа усталые до последней степени члены экипажа «Хиуса» сошлись наконец в кают-компании, чтобы поужинать «чем бог послал», как выразился с горьким сарказмом Крутиков (мясной бульон и шоколад), командир сказал, ни на кого не глядя:
— Пять лет назад экипаж американского звездолета «Астра-12», высадившийся на Каллисто, погиб от неизвестной болезни, продолжавшейся пятнадцать часов. Думаю, с нами ничего подобного не случится. Имею все основания так думать. Но... будьте осторожны. При малейшем недомогании немедленно сообщайте мне.
Он помолчал, барабаня пальцами по столу, и добавил:
— После ужина всем мыться, обтираться и спать. В вашем распоряжении семь часов сна. Вас, товарищ Крутиков, прошу зайти ко мне.
— Я бы сейчас с наслаждением выпил стаканчик коньяку,— шепнул Быков.
Иоганыч коротко вздохнул.
КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ
Справа и слева медленно ползут отвесные черные скалы, гладкие, блестящие, как антрацит. Впереди все тонет в красноватом сумраке — кажется, что стены бесконечного коридора смыкаются там. Дно расселины, изрытое и перекошенное, покрыто толстым слоем темной тяжелой пыли. Пыль поднимается за транспортером и быстро оседает, хороня под собой следы гусениц. А наверху тянется узкая иззубренная полоса оранжево-красного неба, и по ней с бешеной скоростью скользят пятнистые багровые тучи. Странно и жутковато в этом прямом и узком, как разрез ножом, проходе в черных базальтовых скалах. Вероятно, по такой же дороге вел когда-то Вергилий в ад автора «Божественной комедии». Гладкость стен наводит на мысль об удивительной... может быть, даже разумной точности сил, создавших ее. Это еще одна загадка Венеры, слишком сложная, чтобы решать ее мимоходом.
Впрочем, Дауге и Юрковский не упустили, конечно, случая построить на этот счет несколько гипотез. Раскачиваясь и подпрыгивая от толчков, стукаясь головами об обивку низкого потолка, они разглагольствовали о синклиналях и эпейрогенезе, обвиняли друг друга в незнании элементарных истин и то и дело обращались за поддержкой к Ермакову и Богдану Спицы -ну. В конце концов командир надел шлем и отключил наушники, а Богдан в ответ на чисто риторический вопрос о том, каково его мнение относительно возможности метаморфизма верхних пород под воздействием гранитных внедрений на Венере, серьезно сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});