— Как у вас дела, Алексей Петрович? — раздался голос Ермакова.
— Пока ничего... особенного,— отозвался Быков,— все в порядке. Очень топко. Под ногами не то камни, не то обломки...
Скользя и спотыкаясь, он полез через непонятные глыбы. Под ногами хлюпало, чмокало, чавкало...
— Сильно засасывает? — спросил Ермаков.
— Нет,— ответил Алексей Петрович и провалился по пояс.
«Не утонуть бы ненароком...» — мелькнула тревожная мысль.
Но в эту минуту ствол автомата царапнул по твердому. Быков вгляделся с удивлением. Путь преграждала шершавая серая площадка с отсвечивающей на изломе глянцевитой кромкой.
— Анатолий Борисович! — позвал он.
— Да?
— Дальше болото асфальтировано.
— Не понял. Иду к вам.
— Я говорю, дальше болото покрыто асфальтом.
— Ты бредишь, Алексей? — донесся встревоженный голос Дауге. Он вместе с другими членами экипажа стоял у открытого люка и ловил каждое слово разведчиков.
— Правда, настоящий асфальт! Или вроде такыра в наших пустынях.
Быков закинул автомат за спину и уперся руками. Трясина с протяжным сосущим звуком выпустила его. Он встал на колени, отполз на четвереньках от края и встал.
...Тик... тик-тик... тик...
— Настоящий прочный асфальт, Анатолий Борисович. Стою!
— Может быть, это берег? — с тайной надеждой спросил, подходя, Ермаков.
— Не знаю... нет, не берег. Это как корка над болотом.
Ермаков нагнулся.
— Толщина примерно сантиметров тридцать — тридцать пять,— сказал он.
— Я знаю, что это такое,— вмешался вдруг Крутиков,— Ведь «Хиус» спускался на фотореакторе...
— О черт! — Было слышно, как Юрковский звонко шлепнул себя по шлему,— Ведь это же...
— Спекшийся ил, несомненно,— подтвердил Ермаков.— Фотореактор выжег из него воду, образовалась корка. А «Хиус» при посадке проломил ее.
— Похоже на это,— согласился Быков. Он шел вдоль кромки, с любопытством приглядываясь,— Широкая, как Красная площадь, ровная, танцевать можно. Но вся в трещинах.
— «Мальчик» пройдет? — осведомился Ермаков.
Быков ответил небрежно:
— «Мальчик» везде пройдет.
...Тик-тик... тик... тик-тик...
— Ну что же, товарищи... Я возвращаюсь. Думаю, экипажу можно высаживаться. Юрковский и Спицын, отправляйтесь к Быкову.
— Есть!
— «Вперед, покорители неба»! — насмешливо пропел Юрковский, вылезая из люка.— Эй, Богдан, поберегись!
— А я? — обиженно осведомился Дауге.
— Мы с вами займемся анализом образцов грунта и атмосферы и кое-что посмотрим.
— Хорошо, Анатолий Борисович.
— Михаил Антонович,— распорядился Ермаков, появившись в кессонном отсеке,— ступайте в рубку и попытайтесь прощупать окрестности локатором... Товарищ Быков, сейчас к вам подойдут Юрковский со Спицыным. Вы старший. Попробуйте дойти до внешнего края площадки. Дальше не ходить.
— Слушаюсь.
«Правильно,— подумал Быков.— Глупо ползать вслепую по шею в этой трясине, когда у нас есть транспортер с инфракрасными проекторами. Правда, транспортер еще надо снять...»
Где-то неподалеку чертыхался вполголоса Юрковский. Приглушенный голос Богдана произнес:
— Правее, правее, Володя...
Через несколько минут послышались медленные чавкающие звуки, и из тумана выплыли две серые фигуры.
— Где ты тут, Алешка? Черт, ни зги не видно... Как, еще не сожрали тебя местные чудища?
— Бог миловал,— буркнул Быков, помогая обоим выбраться на «такыр».
Юрковский притопнул, пробуя прочность корки. Богдан, обтирая ладонью забрызганную илом лицевую часть шлема, сказал:
— Зря это, скажу я вам...
— Что?
— Зря ее назвали Венерой.
— Кого? A-а...— Быков пожал плечами.— Дело, знаешь, не в названии.
Юрковский расхохотался.
Они неторопливо пошли, перепрыгивая через широкие трещины, в которых дымилась жидкая масса ила.
— Богдан! — понизив голос, проговорил Быков.— Ведь болото излучает... Слышишь?
...Тик... тик-тик-тик-тик...
— Слышу. Это чепуха. У нас очень чувствительные счетчики, Алеша.
— Все, что попадает под фотореактор, должно излучать,— наставительно изрек Юрковский.— Ясно даже и...
— Погодите-ка...— Богдан поднял руку.
Они остановились. Невнятные голоса Ермакова и Дауге стали едва слышны в шорохах и потрескивании наушников.
— Насколько мы отошли от «Хиуса», как вы думаете? — спросил Спицын.
— Метров на семьдесят-восемьдесят,— быстро ответил Быков.
— Так. Значит, наших радиотелефонов хватает только на это расстояние.
— Маловато,— заметил Юрковский.— Ионизация, вероятно?
— Да...
...Тик... тик-тик... тик... тик...
Они пошли дальше. Рев, бульканье, завывание становились все слышнее. Где-то впереди справа раздался громкий храп.
— Чу! Слышу пушек гром...— пробормотал Юрковский.
— Вот она!
Внешняя кромка огромной лепешки, выжженной на поверхности трясины пламенем фотореактора, была закруглена и полого уходила в жижу. И сразу за ней из тумана выступили бледно-серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать — не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.
— Венерианский лес,— прошептал Юрковский с таким странным выражением, что Быков недоверчиво покосился на него.
— Да... венерианский. По-моёму, пакость,— кашлянув, сказал Богдан.
— Молчи, Богдан! Ты говоришь ерунду... Ведь это жизнь! Новые формы жизни! И мы — мы! — открыли их...
— Вот, кажется, еще одна новая форма жизни,— пробормотал Быков, с беспокойством вглядываясь в большое темное пятно, внезапно появившееся у края корки недалеко от них.
—Где? —живо повернулся Юрковский.
Пятно пропало.
— Мне показалось...— начал Быков, но низкий, глухой рев прервал его.— Вот, слышите?
— Это где-то здесь, рядом...— Спицын ткнул рукой вправо.
— Да-да, неподалеку. Значит, я действительно видел...
Быков потихоньку потянул из-за пояса гранату, тревожно поглядывая по сторонам.
— Большое? — спросил Спицын.
— Большое...
Снова раздался рев, теперь уже совсем близко. Ни одно земное животное не могло издавать такие звуки — механические, похожие на вой паровой сирены, и вместе с тем полные угрозы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});