— Честно говоря — те события я помню плохо — сознался Андрей — всё как в тумане, мельтешение, удары, кровь, мелькание земли и боль — ничего не помню. Да, орал что-то, но ничего в голове не удержалось — может после удара? Не знаю. Кстати — ты свою ногу-то показывал лекарю? Или забыл?
— Забыл…демоны его задери. Замотался и забыл…да ладно, не так уж там и сильно поранено, первый раз, что ли…просто порез, заживёт. Я мазью своей вонючей намазал. Ты-то, вон как уже восстановился — а всё кикиморова кровь — она заживляет, да ты ещё получил хорошую порцию внутрь, нахлебался.
— Федь, предупреди Алёну, чтобы не болтала лишнего, хорошо? Не дай Боже где-то проговорится.
— Скорее ты проговоришься — брось свои словечки — «не дай Боже!» — если кто-то услышит? Не миновать тогда беды! Забыл, где мы находимся? Мы в Славии, где таких как ты выпускают на арену, на потеху толпе! Думай башкой, когда что-то говоришь! А Алёна — да что Алёна, у неё можно и поучиться некоторым мужикам держать язык за зубами!
— Хммм…здорово ты втюрился…рад за тебя. — усмехнулся монах — в общем — шагай к своей Алёне, я спать лягу, что-то меня знобит опять.
— Давай я заварю тебе коры? Температуру собьём, а?
— Не надо. Не поможет. Есть у меня подозрения, что это неспроста температура — это мне за то, что скорость у меня увеличилась многократно, смотри — Андрей сделал неуловимое движение рукой так, что его не было видно, будто призрак пролетел мимо носа Фёдора.
— Вот, выкинешь за дверь! — двумя пальцами монах сжимал муху, которую выхватил из воздуха над плечом товарища — у меня повышен обмен веществ в организме, отсюда и повышенная температура тела, отсюда и мой безумный аппетит и отсутствие жировых прослоек — всё сжигается. Да ещё, видимо, идёт перестройка организма под новые реалии, так что повышенная температура — это нормально. Но, честно скажу — неприятно. Так что вали отсюда, а одеяло твоё я отберу — вам и одного хватит — Андрей подмигнул товарищу, завалился на постель прямо в одежде и добавил — накрой-ка меня хорошенько. и это…запри дверь снаружи, на всякий случай. На ключ. Двери крепкие? Ага…иди, я посплю, не заходите ко мне, пока не постучу, мало ли что.
Фёдор понимающе кивнул головой, укрыл трясущегося в ознобе Андрея своим одеялом, подумал, стащил ещё и простыни со своей кровати и тоже набросил на него сверху.
Осмотрелся, подумал, что надо сказать убрать корыто, но махнул рукой и выкинул это из головы.
Потом улыбнулся под нос — «Проницательный, собака! Быстро меня расколол. Впрочем — я и не скрывал своего отношения к этой женщине…в кои века мне встретилась приличная баба, грех было бы упустить!» — и тут же спросил себя — «Неужели и правда так всё серьёзно для меня? Ну были же у меня женщины и до этого, и не одна…нет, эта чем-то зацепила. Да будь что будет, один раз живём!»
С этой мыслью солдат вышел из номера, огромным ключом запер входную дверь, положил ключ в карман и решил: «Пойду проверю, как лошадей пристроили, да что там с фургоном, тайник мой вряд ли найдут, но всё-таки лучше проверить. Двор охраняется, но возчики ещё те скоты, обязательно норовят чего-нибудь попереть, глаз да глаз за ними!»
Глава 9
Убей! Убей его! Всех убей! — Голос в голове мучил, грохотал, как будто катались танковые полки, рыча двигателями и клацая стальными траками.
Уже давно были сброшены на пол одеяла, разорвана подушка в безнадёжных попытках заглушить огонь горящий в крови, в попытках заглушить зуд в теле и желание убивать, убивать всех, кого можно и кого нельзя.
Свалившись на пол существо, временами напоминающее человека, а временами животное, извивалось, стонало и рвало стальными когтями пол в комнате, оставляя в нём глубокие царапины.
Существо принюхалось — где-то пахло едой — мясом, кровью, его тонкий слух уловил голоса — дичь! Добыча!
«Открыть нору, выйти. Искать, добыча! Мясо, мясо, мясо, мясо, мясо…. Искать! Выход! Выход, искать! Закрыт! РРРРРРРГАХХХ! Мяса! Еда, много еды! Желание — рвать, рвать, рвать плоть зубами!» — чудовище, неуловимо похожее на человека и одновременно на тигра или пантеру, ударилось всем телом о запертую дверь и рвануло её когтями — выхода нет!
Остановилось, и стало раскачиваться на мощных лапах, с видными даже под шестью стальными мышцами, свитыми узловатыми верёвками — оборотень задрал голову и рявкнул с сожалением и болью в голосе:
— Еда! Много еды! Мясо! Кровь! — замер, его жёлто-зелёные светящиеся глаза потухли и зверь с мукой в голосе сказал — что со мной происходит?! Андрюха, держись! Андрюха, ты человек! О Господи, помоги мне, помоги! Я всего лишь слабый человек, помоги!
Увввваааууухххх! — зверь протяжно, но тихо завыл, как будто прощаясь с человеческим миром и неожиданно, с огромной скоростью запрыгнул на стены и пробежал по ним, не касаясь пола и оставляя на гладкой вертикальной поверхности глубокие следы, продрав штукатурку до самых брёвен, из которых был сложен трактир.
Зверь несколько раз перевернулся через себя, сделав немыслимые кульбиты и несколько выпадов лапой, как будто отгоняя невидимого противника — это было бы красиво, если бы не было страшно — глаза существа, горящие жёлто-зелёным светом, сияли в сумраке комнаты, его морда, с вытянутыми в стороны усами, как у кота, была украшена страшными клыками, почти как у саблезубого тигра.
Чудовище встало как вкопанное, впившись когтями, длиной сантиметров семь каждый, в деревянный пол, проткнув его, как картонный, и внятно сказало:
— Я человек! Я — ЧЕЛОВЕК! Человек! Человек! — на глазах, из зверя стала вырисовываться человеческая фигура, шерсть с рук, ног ушла, когти как будто втянулись в пальцы, а зубы исчезали в пасти, которая всё больше и больше начинала походить на человеческий рот…и только глаза так и светились жёлто-зелёным огнём, как у огромной кошки.
Наконец, на полу остался лежать голый мужчина, очень худой, почти болезненной худобы, весь перевитый узлами мышц, с крупными венами на руках, по которым можно было судить о его огромной силе.
Он медленно приподнялся, сел, опираясь на руки и опустошённо сказал:
— Вернулся. Я всё-таки вернулся и почти ничего не натворил…почти? — он обвёл взглядом уничтоженную комнату и простонал — трактирщик будет вопить, как потерпевший!
Мужчина встал на ноги и осмотрел себя — то, что он увидел ему не очень понравилось, однако он хмыкнул и сказал:
— Зато здоров теперь. Ни шрамов, ни повреждений…в каждом свинстве есть свой кусочек бекона! Надо Федю звать…или уж до утра? А чего это я вообще вслух разговариваю-то?
Он подошёл к стене напротив, подумал, посмотрел на темень за окном, поднял руку постучать…и передумал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});