В этот момент Ромка переводит на меня взгляд…
«Чё-о-орт, что мне с ней делать?» — написано в этом взгляде. Или того хуже — «А я-то что здесь делаю?!»
Не то чтобы я была таким уж экспертом… Но у моего страха глаза велики… А Ромкины глаза сейчас прищурены и там может таиться что угодно…
Я останавливаюсь в паре шагов от парня, способного разогнать мой пульс до ста пятидесяти ударов в минуту. В паре шагов от пропасти… А в голове картинки сегодняшнего сна. Это волнительно, немного страшно, но ни капельки не стыдно. Я люблю его! Эта мысль самая яркая и, наверное, выдаёт меня с головой. И пусть. Я хочу, чтобы он увидел это и почувствовал.
— Привет, — произношу бодро, хотя и немного сипло.
— Готова? — Ромка улыбается открыто, а вопрос звучит просто, без подвоха.
И чтобы он сейчас не имел в виду, мой ответ совершенно бесхитростный и безрассудный:
— На всё готова, — и улыбаю-у-усь…
Уголки Ромкиных губ заметно дрогнули, а сам он отлипает от капота, делает шаг навстречу и, протянув руку, легонько подталкивает меня к себе. Наши лица очень близко и я, не удержавшись, трусь щекой о его подбородок. Ромка шумно вдыхает и прикасается губами к моему виску. Рука на моей талии сжимается, а второй он ловит мою ладонь и, поднеся к губам, целует подушечку большого пальца. По моему телу мгновенно рассыпаются полчища мурашек.
— Ну, тогда погнали, моя бесстрашная пионерка.
Моя… И-и-и-и!
Минут пять мы едем в молчании. Слишком мало, чтобы паниковать — «Караул! Ему со мной неинтересно!», но вполне достаточно, чтобы ощутить дискомфорт. Мне необходимо отвлечься, и самое время объясниться с папой. Пишу, что у меня судьбоносное свидание, и если он не передумал видеть меня счастливой, то пусть даже не думает вмешиваться. И много… очень много восклицательных знаков.
Сегодня меня забирать с работы должен был Ян, но он очень удачно опоздал и теперь ему непременно влетит. Я обязательно подумаю об этом позднее, а сейчас глушу звук в мобильнике, потому что папину первую реакцию лучше переждать. И вторую. Я в домике.
— Ты сегодня очень тихая, — Ромка первый разрывает напряжённую пятиминутку… или уже десяти…
— Задумалась, — быстро роняю ответ.
Так это что, я должна его развлекать?! А, впрочем, так когда-то уже было. Давно, ещё в нашей прошлой жизни. Я и правда стала тихая — вон, даже Ромка это заметил. Мне кажется, что в упрямой гонке за своей мечтой я начинаю терять себя. Куда-то подевалась моя уверенность… Вряд ли всё дело в Ромке, хотя… Он мог бы сделать мне комплимент, ведь я так старалась, чтобы выглядеть красивой. Но вместо этого заметил, что я тихая, и продолжает бросать на меня вопросительные взгляды. Ну что — поведать ему, о чём задумалась?..
— У тебя классная машина, — говорю, чтобы хоть что-то сказать, тем более, машина действительно классная.
И тут мой Ромка расплывается в счастливейшей улыбке и с готовностью кивает.
— Это Франкенштейн! — произносит он с особым значением. — И да — он лучший!
И столько любви и гордости в его словах!.. Похоже, мне следовало штурмовать эту тёмную крепость через его обожаемого… м-м… Франкенштейна — во! Да я вроде хвалила эту тачку… Или нет?.. Зато на меня вдруг снизошло озарение, что не быть мне Ромкиным бзиком. За место в сердце любимого мужчины придётся бороться с бездушным железным монстром.
А Роман, похоже, вскочил на своего конька — вот он где! И теперь я знаю, сколько кобыл под капотом у этого чудовища, какая у него подвеска… А движок! А катки! А ещё «сумасшедший крутящий!» Это, наверное, крутящий момент… Вот только где он крутится? Оно мне надо?..
Но я смотрю, как улыбается Ромка, как блестят его глаза, и понимаю — надо! Улыбаюсь в ответ, вся обращаюсь в слух и начинаю тихо ненавидеть Франкенштейна.
К счастью, Ромка не зацикливается на одной теме и мне удаётся выяснить о нём ещё некоторые подробности. Оказывается, его работа в автосервисе — это призвание (тут как раз ничего нового и удивительного) и оно не подкреплено специальным образованием. Однако это ничуть не смущает его клиентов. Надо сказать, совсем небедных клиентов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ром, ты же такой умный!.. Как ты мог не поступить? Ты ведь всё знаешь!
— ЕГЭ, — спокойно отвечает, равнодушно передёрнув плечами.
А я вспоминаю, в каких условиях он готовился к этому ЕГЭ. И просто чудо, что вообще сдал. Лишь бы он сам не начал об этом вспоминать.
— К тому же, Лялька, не так уж много я знаю по сравнению с тем, чего не знаю.
— Ты ещё и скромный, Ромочка, — я кладу ладонь ему на плечо и одобрительно поглаживаю, словно подкрепляя свои слова.
Ага-а! Вот оно — случайное поглаживание, о котором говорила Котя. Но добраться случайно до паха — для меня уже перебор. Ромка ловит мою ладонь и снова целует. От его дыхания и ласковых прикосновений у меня аж под коленями щекочет. И в животе… Мне кажется, что я готова никуда больше не ехать, но вряд ли осмелюсь такое сказать.
А едем мы уже почти час, но вопрос «Куда?» я так и не озвучила. А не всё ли равно?! Сейчас имеет значение лишь — с кем. Конечно, мы могли бы устроить свидание в лучших традициях современного романтизма — кино, кафе, прогулка по набережной… Ля-ля, тополя… Но мы уже давно за пределами МКАД, и я по-прежнему готова к любой программе. Сейчас особенно готова.
Мой телефон раскалился от беззвучных звонков — папа, Ян, Котя, Гриша… И снова, и снова папа. Я отвечаю только ему. И только письменно. Я написала целое сочинение на тему «Как же трудно поймать птицу счастья, когда по ней безжалостно палят со всех мобильников!» Папа молчал минут десять, и обстрел возобновился.
— Ты популярна, — Ромка кивает на мой без конца мигающий и почти разряженный телефон.
— Папа волнуется, — я всё же рискнула объясниться.
Предупреждён — вооружён. Будет гораздо хуже, если папочка внезапно нарисуется. А он может! И всё же я очень надеюсь на его человеческое и дружеское понимание. И доверие, конечно. Я ведь не обманываю… И я совершеннолетняя! И, в конце концов, он легко может отследить мои координаты… Если батарея не сдохнет.
— Ясно, — Ромка понимающе кивнул и улыбнулся в сторону каким-то своим мыслям.
«Он же не мстит?» — шевельнулась в дурной голове совершенно нелепая глупая мысль. От её бредовости я даже головой встряхнула. Нет! Не-э-эт!
Телефон завибрировал снова и понеслось по новому кругу. Бедный мой папочка!
«Папочка, родненький! Я очень тебя люблю! Но, ПОЖАЛУЙСТА!!! Дай мне вздохнуть!»
Мобильник затих, а я перевела взгляд в окно… Ах!
Наверное, мой «Ах!» получился вслух, потому что Ромка сразу сбросил газ.
— Ром, а можно здесь выйти?
— Конечно.
Франкенштейн послушно остановился, и я тут же покинула салон. Не оглядываясь, я устремилась туда, где раскинулась зеркальная гладь лесного озера. Пронзительно чистый воздух пьянит и кружит голову. Или всё это творит со мной любовь?
Я оглянулась. Ромка стоит у машины, широко расставив ноги и сунув руки в карманы джинсов, и улыбается.
Сегодня ты реабилитировался за все предыдущие вечера, мой любимый мальчишка.
Едва подумала, как изящные шпильки увязли во влажной почве. Опять я не угадала с формой одежды.
Вода в озере оказалась очень холодной — ключи, наверное. И чистой — обязательно искупаюсь.
Ромка так и ждал меня, не отходя от своего монстра. А когда я вернулась, радостная и возбуждённая, он достал из багажника пакет, вынул резиновые шлёпанцы и, оторвав этикетку, поставил их передо мной.
— Переобувайся, куда ты на таких каблуках. У тебя вроде маленький размер…
Ага — это сверху он маленький! А ножки… они хоть совсем и не лыжи, но Ромка подумал о них на размер лучше. Но я втиснулась. И сразу стала очень маленькой рядом с Ромкой. Он это тоже сразу заметил и, усмехнувшись, потрепал мои волосы. Мою роскошную укладку… Пусть треплет — ему всё можно. Всё!..
53