— Я буду только твоей!
Так говорит сердце… Поёт душа… Так шепчут губы… И обречённо капитулирует поплывший мозг.
Всё моё тело капитулирует под напором Ромкиных губ… рук… И — ах! Там он тоже о-очень красивый!
Невыносимо мешает платье, но один рывок — и ткань опадает к моим ногам воздушным белым облаком. Больше никаких преград, никаких запретов…
Алые лепестки роз на постели приятно холодят разгорячённую кожу. Ромка тоже очень горячий и очень твёрдый — везде. Он медленно разводит мои ноги и склоняется надо мной… Моё бедной сердце! Кажется, оно стало таким огромным, что не способно уместиться в груди.
Мне совсем не страшно, я в нетерпении! Ну, давай же, Ромка!
— Опомнись, сыночек! Что ты делаешь? Она ведь убийца!
Голос покойной Улыбаки — это совсем не то, что я мечтала услышать в свой первый раз.
Выглядываю из-за Ромкиного плеча и взглядом умоляю её убраться. Улыбака улыбается — знакомая картина — и тычет костлявым длинным пальцем в Ромкину обнажённую ягодицу.
— Сынок, бери трусы, пошли домой.
— Не отдам! — я обнимаю Ромку за шею, но ловлю лишь пустоту.
Улыбака смеётся и грозит своим страшным пальцем.
— Это мой мальчик, Ева! А ты так навсегда и останешься девственницей.
— Ромка, не уходи, ты ведь обещал… Я люблю тебя!
— Нет никакой любви, Евлалия, — ухмыляется мой Ромка, — это лишь химическая реакция, вследствие выброса в организм вещества под названием дофамин.
— Но ведь нас влечёт друг к другу, — звучит жалко и плаксиво.
И особенно обидно, что этот процесс тоже имеет научное объяснение. Не хочу больше это слышать!
— Ромка, но куда же мне теперь девать свой… дофамин?
Он равнодушно пожимает плечами и произносит… голосом Коти:
— Ты мне больше не друг, Баева! Ты — противная ехидна!
Он прикладывается пинком к моему заду. Не больно, но очень оскорбительно.
— Подъём, тетеря! Пять утра — все птицы уже на ногах! — кричит прямо в ухо всё тем же дурацким визгливым голосом.
Мои уши скукоживаются, а глаза распахиваются.
***
Между сном и реальностью два удара сердца, глубокий вдох и страшное разочарование. Котина ехидная физиономия — это уже печальная реальность.
— Баева, с ума сбрендила — разбрыкалась? Забьёшь мне Масика — Тим Бертыч тебе этого не простит.
— Коть, отвали, такой сон обломала своим визгом, — я отвернулась от настырной подруги.
— Ага-а! Шпилились во сне?
— Не успели, ты припёрлась, — несправедливо ворчу на Котю, потому что всё ещё продолжаю злиться.
На самом деле я помню, кто припёрся во сне, и досматривать такое желания не испытываю. Неприятный осадочек остался.
— Снятся Евке неспроста эрогенные места, — глубокомысленно продекламировала Котя. — Значит, пора переходить к практике.
— Уже, — сонно признаюсь подруге…
И под напором её любопытства сдаюсь, просыпаюсь и пересказываю подробности вчерашнего свидания.
— Для начала неплохо, конечно, — Котя даже не пытается скрыть свой скепсис. — Но пора бы уже и жопкину соседку порадовать, а то ведь девятнадцать лет одиночества и унылые хлопковые труселя. Ты уж наряди её сегодня в шелка и кружева.
— Почему сегодня-то? — вопрос всплывает только из чувства противоречия, потому что я и сама всё время об этом думаю. Возможно, и сон мой — не случайность.
— А когда? — Котя даже полулёжа на моей кровати умудрилась подбочениться. — Не, ты, конечно, можешь дождаться папиного благословения, но только помни — мужик, не получивший желанной разрядки, найдёт её в другом месте. И не факт, что снова будет ждать, когда ты созреешь.
— Я помню, не повторяйся. Лучше о себе побеспокойся.
— Долго ли, умеючи? Побеспокоилась уже и теперь, кажись, замуж выхожу.
Чего-о-о?! Я подскочила на кровати и вытаращилась на подругу.
— За кого?
— Да вот, всю ночь терзаюсь выбором, — картинно нахмурилась Котя. — Тим Бертыч мне не предлагает. А жаль, я была бы тебе достойной мамашкой. Остаётся твой братец.
— Не вздумай!
Я привела ещё сто аргументов, почему Серёга ей не подходит, но Котин контраргумент остался неизменным — она его любит, а я просто не желаю счастья своей подруге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да будь ты, Котя, счастлива до безобразия!
***
Весь день я не нахожу себе места и причин для этого — громадьё. Но самая острая и главная причина — свидание с Ромкой. Я не забываю об этом ни на минуту, даже когда отвлекаюсь на другие мысли…
Предстоящий брак Коти — как заноза в отсеке для самых важных размышлений. Брак — словечко как раз для её случая. Стопроцентный брак! Ещё одна заноза — это папино настроение. Сегодня утром для всех он такой же, как всегда, но нам-то с Васей виднее — папа сильно озадачен. Знать бы — чем. Вот только мне он не скажет, и остаётся одна надежда на чуткие Васины ушки.
Для позитива сегодня тоже нашлось местечко — Гриша подумал и со скрипом решился принять папино щедрое предложение. Глупый, он ещё даже не понимает своей удачи. Ну, ничего — разницу он почувствует быстро и, надеюсь, будет каждый день благодарить небо за встречу со мной.
Свидание с Ромкой… Как же — фух — я волнуюсь. А уж как мы с Котей меня готовили!.. На мне умопомрачительное бельё, а каждый сантиметр тела пропитан ароматным маслом, дарящим моей коже чувственное сияние и соблазнительный аромат. И сейчас от роящихся в голове фантазий потеют ладони, а по позвоночнику сползает капля пота. Неприятно-то как. Теперь мне снова хочется под душ. И где его взять?
Ох, если я буду и дальше так нервничать, то мне и свежее бельё скоро понадобится. Мне кажется, что даже вчера рядом с Ромкой я волновалась меньше. Правда, вчера я не готовилась расстаться с девственностью, а сегодня… А сам-то он готов? Как узнать? И как дожить до вечера? А если ОН уже остыл? Подумал себе ночку и решил — а оно ему надо? Ох, не надо так, Ромочка!
И главный вопрос — а где? Котя говорит, что это не моя забота… Ну как это?..
У Коти вообще на любой случай приёмчики имеются, но мне они не подходят. Следуя её советам, если мужчина туго реагирует на флирт, надо переходить к более решительным действиям. И ладно — погладить по груди или рукам… Но случайно погладить пах!.. Как это вообще можно сделать случайно? Интересно, а как Котя Серёгу зацепила? Может, подошла и случайно погладила? Или подергала… случайно…
Пашка сегодня пришёл на работу раньше обычного, но лучше бы опоздал часа на три.
— Ева, какая ты сегодня красивая!
Высший пилотаж!
— И не говори, Паш, — чудеса, да и только! Но главное, что ты признал меня во вчерашней уродине.
— Кажется, подруга, ты сегодня очень не в духе. Этот парень… Ну, с которым ты вчера зажигала, — Паша многозначительно подмигнул, — мне кажется, он плохо на тебя влияет.
— Паш, мне кажется, я не интересовалась твоим мнением о моём парне… Хотя, нет — совершенно точно не интересовалась.
Это было нелегко, но всё же мы не поссорились. Спасибо за это моему необидчивому напарнику — спас наш рабоче-дружеский дуэт. И даже, когда за час до окончания моей смены за окном заурчал великолепный чёрный монстр, Пашка добродушно поддразнил:
— Ну, давай уже, беги к своему плохишу, а то здесь я тебя не выдержу больше.
Тело деревянное, ноги ватные… Улыбку лучше спрятать — она точно идиотская. Я влюблённая, счастливая и очень испуганная — даже не знаю, чего во мне больше. Наверное, всё же любви. Моей необузданной, сумасшедшей любви… Будь со мной терпеливым и нежным, Рома…
52
Ромка сидит на капоте своего роскошного динозавра, и смотрит на меня так… Нет-нет, всё не так!..
Сначала я, взволнованно-деревянная, выхожу из кофейни… Мне бы в зеркало на себя посмотреть, но я и так понимаю, что моему продуманному очаровательному образу не хватает уверенности. Расправляю плечи, поднимаю подбородок выше. Ромка сейчас увлечённо тычет в свой навороченный гаджет. Кстати, очень дорогая игрушка для парня, живущего в такой забытой богом дыре. Надеюсь, в его планах на будущее значится переезд из общаги? В Ромке вообще много противоречивого. Шмотки на нём простые и недорогие, но вся обувь люксовая. Наверное, у него пунктик насчёт обуви… и техники. Я бы тоже очень хотела стать его пунктиком… Его бзиком! Любимым коньком!