Колин продолжал сидеть неподвижно, работали, казалось, только глаза. До олигоцена осталось не так уж долго. Сейчас можно и отдохнуть, потому что чем ближе к современности, тем ниже темп и тем больше внимания будет требовать машина. А пока за приборами может последить и Юра. Только следить, самому же ни к чему не прикасаться из боязни немедленной, беспощадной и ужасной расправы.
Колин так и сказал. Юра вздохнул.
Сон пришел неожиданно быстро. Проснулся Колин сам и как раз в тот момент, когда следовало: Юра уже заносил руку, чтобы подергать его за плечо. Курсовой хронатор только что получил сигнал маяка группы эоцена. Этот этап прорыва кончался. “Мои ресты, - весело подумал Колин. - Подать их сюда…” Розовый туман исчез так же мгновенно, как и наступил, - никому еще не удавалось уловить тот момент, в котором происходило это преобразование, и хронокар вновь возникал в историческом времени. Колин выключил ретаймер и сладко потянулся.
Затем он влез в отделение ретаймера и потрогал ладонью реет. Горяч, но еще не настолько, чтобы следовало бояться всерьез. Все-таки у них колоссальный запас прочности. Затем Колин открыл дверцу и выбрался на землю третичного периода.
Было раннее утро. Овальное солнце, потягиваясь, разминало лучи. Петька спал в палатке.
Юра торопливо разбудил его.
– Фенакодики - о? - спросил Юра сочувственно.
– Фенакодики - о! - сказал Петька и зевнул. - Они страшно интеллектуальны. И здорово прогрессировали за последние двадцать тысяч лет. Я следил, можно сказать, изо дня в день. Новости привезли?
– Привезли, - кивнул Юра. - Где у тебя ресты?
– Какие?
– Проснись, - сердито сказал Юра. - У нас времени нет. Те самые ресты. Мои. Которые тебе оставил Сизов.
– А он не оставлял, - сладко простонал Петька и закрыл глаза. - Он торопился. Я погрузил контейнеры, и он отбыл. Будет через два дня с лишним. А зачем вам ресты?
Колин посмотрел на Юру взглядом, хлестким как плеть.
Мальчишка стоял с опущенной головой. Колин хотел кое-что сказать, но промолчал и только сплюнул.
– Ладно, - сказал он затем, приведя мысли в порядок. - Проверьте все батареи - как здесь с запасом энергии.
Он присел возле Петькиной палатки, пока оба парня, кряхтя, лазили вокруг оставшегося контейнера. Хорошее настроение исчезло, словно его никогда п не было. Вообще, конечно, глупо - поверить так нелепо, на скорую руку сконструированной фантазии относительно того, что Сизов найдет пакет и оставит его Петьке. Наивно, конечно. С другой стороны, пробиваться к Сизову надо было так или иначе. Так что горевать пока нечего. Вот если не удастся пробиться…
– Ну, готовы там? - спросил он.
– Готовы, - чуть испуганно, как показалось Колину, проговорил Петька. Он подошел и остановился в нескольких шагах. - Слушай, парень мне все объяснил. В общем невесело, а?
– Да, - сказал Колин.
– Но, может быть, вы его еще поймаете…
– Ветра в поле.
– Да нет… Сизов будет брать два контейнера в миоценовой группе. Так вот, там он наверняка наткнется на ресты.
– Понятно, - сказал Колин. Он оживился: ну, еще один этап они, может быть, проскочат без приключений. А там, если Сизов и в самом деле полезет в багажник… - Ты, правда, так думаешь? - строго спросил он. - Или утешаешь?
– Ей-богу, - ответил Петька.
– Тогда мы поехали. Позавтракаем в дороге.
– Давайте. Поезжайте поскорее. Буду ждать вас.
– А ты не спи, - сказал в ответ Колин. - Работай. Из глубокого минуса данные есть, остановка за вами. Срок экспедиции истекает. Ну, удачной работы!
– Счастливо! - откликнулся Петька.
Снова настала розовая тьма. Теперь Колин больше не думал о сне - за рестом надо было следить, ни на миг пе спуская глаз с барохронов. Указатели давления времени, которые раньше казались неподвижными, теперь плясали, отмечая флуктуации плотности. От этих явлений можно было ожидать всяческих неприятностей…
Хронометр неторопливо отсчитывал физические секунды, минуты, часы. Колин сидел, и ему казалось, что с каждым движением стрелки он все больше тяжелеет, каменеет, превращается в инертное тело, которое даже посторонняя сила не сразу сможет сдвинуть с места, даже в случае самой крайней надобности. Сказывалось расхождение между напряжением нервов (его можно было сравнить с состоянием средневекового узника, голова которого лежит на плахе, и топор занесен, но все не опускается, хотя и может опуститься в любую минуту) и вынужденной неподвижностью мускулов всего тела, для которого сейчас не было никакой работы - никакого способа снизить нервный потенциал. Колин подумал, что руки у него, по сути дела, так же связаны, как и у только что придуманного им узника. Да, невеселое положение…
Юре тоже несладко. Пожалуй, здесь он в полной мере почувствует, что такое последствия его глупостей. Тоже никакой разрядки.
– Сходи посмотри, как там реет - не очень нагрелся? - сказал Колин, хотя термометр находился у него перед глазами. Ничего, пусть парень сделает хоть несколько шагов, всетаки разомнется. - Посмотри, равномерно ли греется…
Юра радостно вскочил. Вернулся он быстро, губы его были плотно сжаты.
– Так я и думал, - сказал Колин. - У него одна сторона была сильнее подношена.
– Надо охлаждать, - сказал Юра.
– Такой системы не предусмотрено.
– Вручную. Возьму баллончик с кислородом, буду обдувать по мере надобности…
– Не лишено целесообразности, - пробормотал Колин. - Только там же не только сесть - стоять негде. В три погибели… Долго там не простоишь.
– Простою, - сказал Юра.
– Иди.
Смотри - пригодился и в самом деле. А мысль неплоха.
Свидетельствует о том, что начатки умения мыслить у него есть.
Снова потекло время. “В три погибели в этой жаре, - подумал Колин. - Там каждая минута покажется часом… Если так, то, может быть, все-таки чуть ускорить темп? Сэкономить эту минуту?” Он покачал головой: хорошо бы, конечно, но нарушать ритм, в котором сейчас работает реет, нельзя. Именно это нарушение ритма может оказаться катастрофическим. Нет, изменять темп нельзя. До следующей группы придется дойти в том же ритме. “Терпи, парень!” - подумал Колин, словно именно парень уговаривал его увеличить темп.
Они дошли в том же ритме. Когда время вдруг окружило их, историческое время со всеми своими камнями, жизнями и проблемами, Колин еще несколько секунд не поднимал глаз от приборов. Дошли… Все-таки дошли… Он покосился на парня, который, согнувшись, пробирался к своему креслу. Да, пришлось несладко, очень несладко… Колин следил, как медленно возвращаются к своим нулевым позициям указатели приборов, ведавшие всей работой только что выключенного. ретаймера.
А если бы тогда усилить темп - сидели бы они сейчас здесь и возвращались бы стрелки так же медленно на свои места?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});