сидит. Таких, как она, должны в дурке в смирительных рубашках держать, и к кровати привязывать. Всех их давно пора изолировать от приличного общества. Они хуже животных.
Последняя реплика добила Сашу и она, сдерживая рвущийся из груди крик, выбежала из буфета, хлопнув дверью, чем вызвала громкий смех перемывавших ей кости студентов.
Поднявшись на самый верх, девушка вышла на крышу, где давно организовали «подвысотную» курилку. Сама Саша запах табака переносила плохо, поэтому редко бывала в этом месте. Но сейчас это беспокоило её меньше всего.
Был уже самый конец учебного дня, поэтому наверх никто не взбирался. Она сидела на сложенных в стопку кирпичах, смотрела на сумрачное небо, и из глаз её струились потоки боли и отчаяния.
— Будешь? — Гоша подкрался совершенно незаметно. Наклонившись к девушке, он протягивал коричневый пластиковый стаканчик из кофемата.
Саша воззрилась на парня красными глазами, полными слёз и немого укора.
— Ты тоже считаешь, что моё место — в биореакторе?
Тот изумлённо приподнял бровь. Саша обратила внимание, что у него была необычно развитая мимика и жестикуляция.
— Я? Нет, что ты. Думаю, ты — очень добрая девушка с богатым внутренним миром. Я сказал им, что они неправы, и пошёл искать тебя. Кстати, это место ты мне не показывала, здесь красиво, правда? — Он окинул взглядом неровную поверхность крыши, оплёванную и заваленную бычками.
Саша угрюмо отвернулась. Она не верила в искренность этого паяца.
— Я не люблю, когда курят, поэтому не часто здесь бываю. А ты куришь?
Тот замахал руками.
— Нет, конечно, нет, я не переношу запах табака. А у тебя есть вредные привычки?
— Не считая социофобии? Я — интроверт.
Гоша понимающе кивнул.
— Я тоже интроверт, понимаю тебя. («Ага, щас, — подумала Саша.») Мне сложно общаться с людьми. Я сделал очень большой шаг, придя сюда за тобой.
Саша поёжилась.
— Тебе холодно? — спросил он, сел рядом с ней и обнял.
Сашу чуть не стошнило от отвращения, она хотела было отодвинуться, уж очень неприятным оказалось ощущение, но у неё не хватило духа. Проклятая социофобия!
— Тебя, наверное, дома ждут. У тебя есть парень? — спросил он прямо.
Саша онемела от такой наглости, но ответила:
— Нет, а у тебя есть девушка?
Его глаза потускнели.
— Нет, сейчас я один. Видишь ли, девочки постоянно использует меня со вполне определённой целью, ну, ты видела реакцию окружающих женщин на меня, поэтому я всегда чувствую себя одиноко с ними. Я никому не доверяю, потому что люди всё равно предают. Во мне никто не видит личность, только средство для удовлетворения своих желаний.
Саша задумалась — ей это показалось очень знакомым: вероятно, её новый этот новенький сейчас поступал точно так же, как те, о ком он говорил. Девушка хотела скинуть его руку с плеча, но, внезапно, ей стало всё равно, как человеку, который обречён на смерть, и уже услышал свист топора над головой.
— Надо же, я думала, что это только моё восприятие окружающих людей. Ещё ни один мужчина не говорил мне, что любит меня просто за то, что я такая, как есть. Всем было что-то нужно от меня.
Гоша вторил ей:
— Да, а потом все они хотят свадьбу, и детей.
— Только не это! — сказали оба хором и одновременно расхохотались.
Гоша пристально посмотрел на Сашу. Девушка смутилась, всё-таки убрала его руку со своего плеча, поблагодарила за кофе и ушла.
ххх
Ребята устраивали пьянку, Саша хотела отмазаться, но её потащили под угрозой немедленного расстрела. Один местный му… жик показал ей фотки, как она обнималась на крыше с Гошей, и пообещал опубликовать их в факультетской стенгазете. Саша знала, что после этого её растерзают разгневанные фанатки этого мутного перца.
Звуки режущего уши дабстепа поднимали её и уносили в какое-то нервное и истерическое царство. Сжимая в руках неизвестно какой по счёту пластиковый стаканчик с беленькой, Саша пыталась вспомнить, как она перешла от лёгких коктейльчиков к крепким напиткам, и не могла. Кто-то всё время подливал спиртное в её стакан. «А, ладно, — махнула она рукой на своё сознательное, — сегодня можно всё».
…Она проснулась, еле укрытая какой-то простынёй, обнажавшей её ослепительно голое тело. Храпя в её сторону несвежим дыханием, столь же бесстыдно нагой Гоша лежал, облапив девушку правой рукой.
В голове били молоты, Саша скинула с себя руку парня, повисшую, как безвольный белый червь, поднялась, и, пошатываясь, направилась в ванную. Её сильно тошнило. Глядя в зеркало на своё потрёпанное отражение, похожее на досуха высосанный вампиром труп, она застонала, вспомнив обрывки прошлой ночи.
ххх
— Я люблю слушать электронную музыку, chillstep, dubstep, ambient. Играю на гитаре и фортепиано, пишу музыку сам, — прокричал Гоша, пытаясь переорать динамики.
— Надо же, как и я, — вторила ему Саша.
— Классная футболка, кстати, а у меня любимая с Дартом Вейдером. Ну, знаешь, «Переходи на Тёмную Сторону, у нас есть печеньки»…
Они ещё долго говорили, смеялись, и находили всё больше общего. Потом пьяная Саша дала увести себя на балкон. Они беседовали под бледной луной и целовались. Интересы, взгляды на остросоциальные вопросы, принципы, черты характера — в них всё оказалось схожим.
…А дальше наступил провал в памяти, который сейчас заставил целомудренную Сашу почувствовать себя грязной. У неё было ощущение, что её изнасиловали. Сев на холодный и грязный пол ванной, она горько разрыдалась.
ххх
Через несколько месяцев Саша, отчаянно краснея, вновь позвала его на крышу. Она сама не понимала, что подтолкнуло её к этому решению. Гоша, естественно, согласился.
Она долго ходила вокруг до около, но потом сказала:
— Ты знаешь… — Её голос охрип и сорвался. — Кажется, я люблю тебя… Наверное, не стоило говорить, прости, забудь о том, что я тебе сказала, хорошо?
Гоша, отвернувшись, смотрел куда-то в сторону. На равнодушном лице не читалось никаких эмоций. Наконец, он повернулся, и в тот же миг его лицо ожило: на нём появилась улыбка, в глазах возник волшебный блеск. Он смущённо ответил ей:
— Откуда ты знаешь…может быть, это взаимно…Ты никогда не думала об этом?
Гоша поцеловал девушку, и в этот момент Саша ощущала, как бескрайний океан ослепительно-золотого счастья убаюкивает и уносит её. Но даже тогда её не покидало ощущение глубокой неправильности происходящего.
Он отстранился, и в этот миг всё сразу стало очевидным.
— Только давай сразу договоримся: я не приемлю слова «парень», «девушка», «отношения». Я — за гендерный агностицизм.
Она кивнула. В принципе, Саша была с ним солидарна.
Задорно улыбаясь, он продолжил:
— А ещё мне не нравятся слова