Читать интересную книгу Удар отложенной смерти - Инна Тронина

– Да ну, не ври! Сегодня же первое апреля! – хохотал Андрей, хватал Лену в охапку и кружился с ней по комнате.

С появлением малышки Лена не забыла и о Женьке, старшем, которому не было и пяти. Кроме того, она успевала ухаживать ещё и за мужем, уделяла ему максимум внимания. А ведь за ним приходилось стирать уйму грязных джинсов и рубашек, чистить его обувь, штопать и шить, готовить и мыть посуду. Андрей ел, как слон, но не толстел, а только наливался силой.

Жена не закатила ему ни одного скандала за все их совместные годы, даже когда догадывалась об изменах. Она прекрасно понимала, что не может быть единственной у такого мужчины, и не претендовала на это. К тому же родила она всего два месяца назад, и потому ещё не могла должным образом ублажать супруга в постели.

Андрей приоткрыл дверь в комнату и невольно улыбнулся, застав там идиллию. Лена в цветастом халатике, закинув за спину длинные, обесцвеченные перекисью волосы, стояла у окна, укачивая Лёльку, оказавшуюся на редкость буйным младенцем. Женька сидел за своим секретером, рисовал в альбоме цветными карандашами. В другом углу приткнулась раскрытая швейная машинка – жена доканчивала детский гардероб к лету.

– Алён… – тихо позвал Андрей, и она обернулась.

– Что?

– Я сегодня не ночую. Важные дела вне дома.

– Спасибо, что хоть предупредил. Куда на сей раз?

Лена подошла, переложила ребёнка в левую руку, а правой поправила воротник жёлтой рубашки Озирского. Лёлька разевала розовый беззубый рот, сучила пухленькими ножками, махала крошечными ручками. А сама уже весьма осмысленно смотрела то мать, то на отца круглыми голубыми глазами. Андрей ещё раз окинул взглядом комнату – коляска, утюг, пелёнки, одеяльце, присыпка и тюбик с кремом. Родное гнёздышко, откуда сейчас нужно будет вылететь на охоту.

– Неподалёку пока, но кто его знает? Я на мотоцикле, так что…

– А говоришь – неподалёку! – перебила Лена. Ты осторожнее, пожалуйста. Прошлый раз склянку зелёнки на тебя извела, а сегодня не успела новую купить…

Лена слабо улыбнулась. И Андрей заметил в её глазах болезненную муть.

– До встречи, лунная царица!

Озирский поцеловал её в висок и вышел из квартиры. Сильно хлопнув дверью – чтобы закрылся замок. Жена и впрямь чем-то напоминала тихий, потаённый лунный свет. Рядом с ней и Андрей делался спокойнее, терял всегдашние злость и сарказм. Спускаясь по лестнице, как всегда, через три ступеньки, он никак не мог снова вспомнить о деле, о задании, о Ветале. Почему-то казалось, что скоро всё будет по-другому, и совсем недолго осталось ему жить рядом с Ленкой, в том уютном мирке, что она создала…

* * *

С Васей Павлюкевичем они договорились встретиться у станции метро «Автово», и потому Андрей захватил лишний мотоциклетный шлем. Сам он надел кожаную куртку, пожалел, что оставил дома такие же штаны. И решил, что пора сходить в парикмахерскую – отросшие волосы уже падали прядями на плечи.

Андрей почти сразу повернул на Стачки, и оказался у «Автово» на десять минут раньше положенного срока. Но Васька уже ждал его, прохаживаясь около тёток, торгующих цветами. И, судя по всему, настроение у коллеги было подавленное. Слишком хорошо Андрей знал ребят из отдела, и даже умел на расстоянии угадывать их мысли.

Наверное, что-то не так пошло на Загородном, потому что Васька нервничал. Он, не переставая, курил, кусал губы, не знал, куда девать руки. То засовывал их в карманы джинсовой куртки, то теребил ремень, то сцеплял пальцы за спиной. Озирский с ходу заметил, что Василий без бронежилета, а ведь Горбовский приказал непременно надеть его. Всё-таки на мушке у них Веталь, а не какой-нибудь баклан…

– Привет! – Озирский пожал Василию руку, подал ему шлем. – Ты что начальника не слушаешься? Тебе Захар с Геннадием велели «броник» надеть.

– Не вышло, видишь ли, – стал оправдываться Василий. – Мишка Ружецкий в злачный кабак пошёл сегодня. В «Подкову», на Чкаловский. Там вроде бы два беглых среднеазиата должны ошиваться – рецидивисты. Хаза у них на Большой Зелениной, сам понимаешь. А «броник» всего один в наличии на сегодня, и Мишке он нужнее. Вдруг «урюков» этих брать придётся?

Павлюкевич застегнул под подбородком ремешок шлема и уселся сзади Андрея.

– Товарищ майор всегда перестраховывается. А я тебе о другом сказать хочу. Давай отъедем куда-нибудь. Всё равно полтора часа где-то торчать придётся. Так вот, Стас Масленников суицид учинил вчера вечером…

– Этого ещё не хватало! – Андрей ударил ногой по педали, и «Ява» громко затарахтела, заглушая их голоса. – Куда поедем? Какое-нибудь укромное местечко надо найти… Ага, давай в Парк Авиаторов! Сойдёт?

– Да хоть куда. Ты этот район знаешь, тебе видней. А я-то в Невском живу…

– Поехали. – Андрей дёрнул плечом. Ему показалось, что ледяная, зимняя струя ворвалась в тёплую благодать душистого вечера. – Это нам по пути.

Они прошли по аллее и отыскали скамейку неподалёку от пруда. Земля здесь оказалась мокрая, несмотря на то, что дождь прошёл позавчера. Под скамейкой валялись два гранёных стакана и отбитое бутылочное горло зелёного стекла. Андрей покатал его носком полуботинка, немного посвистел. Потом резко замолк и поднял глаза на Василия.

– Что там конкретно произошло? Клавка звонила? Сейчас-то Стас уже приходит в себя?

– Даже не знаю, как его дела. Вот ведь болван – ремнём задавиться хотел! Веталь его, вроде, в чём-то заподозрил. Он мне вчера домой набрал, проорал что-то. Потом на полуслове прервался и бросил трубку. Я без понятия даже, что там случилось. А Стас испугался до поноса, закрылся в уборной. Привязал ремень к дверной ручке, а запереться забыл. Соседка пошла по-большому и увидела Стаса в полузадушенном виде. Забрали его в больницу, вроде, в психиатрическую…

– Что же ты мне раньше не сообщил, когда это случилось? Это первый вопрос. И второй – к кому же мы тогда едем?

– Да тебя дома не было, а Алёна кормила. Я её один раз сорвал, другой. Потом уже плюнул и решил сказать сегодня, при встрече. А к кому едем? Да к Клавдии. Она нам всё расскажет и покажет, девка-то ушлая. Но она говорит, что сведений не густо – с тех пор, как Тольку Тарасова серной кислотой облили на лестнице. Кикина куда-то пропала, но двое амбалов таскают наверх авоськи со жратвой. Значит, Веталь там. Ладно, Клавка всё подробнее доложит. Она несколько раз говорила, что хочет тебе помочь…

По дорожке, мимо благоухающих свежей листвой кустов, прошли двое полупьяных парней. Где-то вдалеке слышался хохот молодой, но прокурившейся особы. Андрей замолчал, пережидая. А Василий тоже взялся за сигареты. Когда все исчезли, по аллее просеменила закутанная в чёрный платок старуха с палкой.

– Давай-ка мы потише базарить будем, – вполголоса сказал Андрей. Он внимательно смотрел на старуху, пытаясь понять, не маскарад ли это. Могло быть по-всякому, но следовало соблюдать осторожность. – Павля, – Андрей часто называл так Василия, сделав из его фамилии прозвище, – когда ты в последний раз виделся со Стасом? Он про слежку ничего не говорил? Только позвонил, а до этого – ни гу-гу? Обещал же докладывать всё подробно, чтобы всем нам не погореть…

– Тебе обещал, а мне отказал, – буркнул Василий, глядя на пруд.

– Не брался бы литерить, если кишка тонка. Да, Сашок Минц уже в Питере? Я ведь в Мурманск недавно ездил, и он тогда собирался выходить на службу…

– В Москву его Захар услал. А то он увязался бы с нами. И так всё спрашивал, когда будем с Веталем кончать. Понятно – у него свой счёт имеется. Горбовский строго-настрого запретил даже говорить с ним об этом. А то опять в дикую историю влипнет. Он ведь лечится ещё, мог бы сачковать подольше. Так нет, попросил выписать его. А сам, Тенгиз говорил, вечерами на бужирование ходит…

– Вот страдалец! – Озирский тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли. – Хоть бы подольше в Москве пробыл, в Министерстве – так для него безопаснее. Ну что, Вась, поехали? Удосужил нам Стас, мать его за ногу! Ничего не скажешь – шизик. Хоть бы мне, блин, стукнул, что становится опасно. Так нет, сразу же в петлю полез. И нас подставил… Ладно, едем!

И оба, как по команде, надели шлемы.

Андрей вывел «Яву» на Кубинскую улицу; потом, по Бассейной, на Московский проспект. После того, как позади остался Парк Победы, он увеличил скорость. Поднялся северный ветер, собиралась гроза, и на ходу это особенно чувствовалось. Даже сквозь выхлопы и запах горячего асфальта терпко повеяло озоном.

Озирский обернулся к Павлюкевичу и крикнул:

– Слышь, шлем не снимай, пока не войдём в квартиру! Тебя около лежбища узнать могут, а уж меня-то и подавно…

У светофора Андрей остановился, наклонил мотоцикл право, опираясь на ногу, переждал красный свет. А Василий вдруг внезапно поскучнел, притих, весь обмяк. Он смотрел вдаль, в сторону Загородного, и думал о чём-то своём. Андрей решил пока его не тревожить, аа заодно проверить «хвост». По Обводному каналу плыл маленький чумазый буксир, выпуская кверху чёрный дым. И грозовая, повисшая над крышами туча тоже казалась дымом. В этих краях экология никогда не была на высоте, но сейчас давление падало, и запахи резко усилились, вызывая тошноту.