Змей приподнял бровь:
— Возможно. Но, насколько мне известно, по указанию моего отца все Ворота перенастроили: они пропускают косметическую магию первого-второго уровней.
Эстатра прищурилась и побарабанила пальцами по столешнице, взвешивая варианты. Я задумчиво посмотрела на принца. Да, он не был богатырём, но перепутать его высокую жилистую фигуру с женской было, на мой взгляд, весьма затруднительно. Да и лицо…
— Обычной косметикой тут не обойдёшься, — резюмировала пэри, — Изменение цвета глаз или волос, равно как и размера груди, не даст нужного эффекта, если только стражники на воротах не страдают косоглазием пополам со слабоумием. Никто в здравом уме не возьмёт в компаньонки женщину такого роста, а подкупать стражу на воротах опасно: они ненадёжны. Ведомством дворцовой стражи заведует Эрив Бык, а его лояльность сомнительна.
Я нахмурилась, обдумывая сложившуюся ситуацию; фраза о цвете глаз и волос навела на интересную мысль…
— Я могу изобразить компаньонку, — сообщила я спокойно, — Чарами второго уровня вы измените мне цвет волос и глаз, на кожу нанесёте пудру. Сомневаюсь, что кто-то сможет меня узнать, но медальон компаньонки все скажет за меня. Эйтана же мы нарядим прислужницей, несущей купленную поклажу. Насколько я знаю, в Павильон Цветов служанок выбирают крепких и мужеподобных, чтобы смогли в случае необходимости таскать лохани с водой и покупки.
Эстатра прикрыла глаза, что-то обдумала и кивнула:
— Да, отличная мысль. Не думаю, что кто-то заподозрит неладное.
Эйтан холодно покосился на меня и повернулся к Эстатре:
— Да, я согласен. Но компаньонку будет изображать не она.
Мне показалось, что меня окатили ушатом холодной воды. Ящерица только мягко улыбнулась:
— Почему же? У Омали весьма подходящая внешность; только взгляните, как ей к лицу костюм Маэлиты! Я лично подобрала его для неё.
В глазах Эйтана промелькнуло ледяное бешенство, направленное, впрочем, уже не на меня. Запоздало я осознала, что сегодня предстала перед Змеем в наряде той самой куртизанки-муэти, с которой принц познакомился в детстве.
Захотелось убить Эстатру Ящерицу. Но, даже в тот момент, я не могла ею не восхищаться.
Откинувшись на спинку кресла, Эйтан негромко сказал:
— Так или иначе, я не могу взять её с собой; прямые солнечные лучи для неё убийственны. Мне придётся позаимствовать одну из Ваших компаньонок, пэри.
— Нет! Я пойду с Вами! — вырвалось у меня. Это было глупо и очень по-детски, но как можно было отпустить его одного?
Эйтан бросил на меня один короткий, испытывающий взгляд, который должен был заставить меня замолчать. Но отступать я была не намерена. На самом деле, мною двигало не просто слепое упрямство, как могло показаться на первый взгляд. Тот же Снежный Принц, мой давний кумир, писал в своих откровениях: желаешь быть победителем — всегда оставайся в гуще событий. Потому, как бы ни хотелось нежиться эти несколько дней в тёплой постельке или читать о войнах древности, я не могла себе этого позволить.
— Я пойду с вами, — повторила я твердо.
— Нет.
— Да.
— Нет, и прекрати мне перечить, простолюдинка!
Мой разум отчаянно метался, пытаясь найти ответ. Что, что может заставить Наследника мне подчиниться?
Каюсь, не будь этих нескольких часов, проведённых в купальнях Ящерицы, мне бы и в голову не пришло сделать это; но слова Ящерицы о том, что Эйтан любит муэти, вкупе с моим внешним видом, внушали уверенность.
Я медленно поднялась из кресла и подошла к принцу. Плавным, осторожным движением я взяла его ладонь в свои руки и поцеловала.
— Мой Император, — шепнула я, стараясь повторить те интонации, что слышала в купальнях в голосе Эстатры, — Я клялась, что пойду с вами ко конца и стану Советником. Прошу, позвольте мне исполнить эту клятву.
Произнеся эти слова, я упала перед Императором на колени, позволяя белоснежной ткани волной струиться по полу. Получилось очень красиво, между прочим…
— Прошу Вас, — глядя на него снизу вверх, прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, — Моё место — рядом с Вами; не прогоняйте меня. Прошу Вас!
Он смотрел на меня, и в глубинах серых озёр дрогнуло что-то — не понять.
— Встаньте, лэсса, — наконец, отозвался он, — Я исполню Вашу… просьбу.
— Благодарю, — я быстро склонила голову, чтобы не было видно широкой торжествующей улыбки, помимо воли набежавшей на губы.
— Что же, — Эстатра, которая, кажется, наслаждалась происходящим, соизволила вмешаться, — Эйлт, проводи лэссу Омали в её комнату; нам с его Высочеством, думаю, следует согласовать некоторые детали…
Пэр Ящерица тут же подхватил меня под руку, уводя из комнаты. Потемневшие глаза Эйтана, провожавшие нас взглядом, стали для меня бальзамом на душу — определённо, мне нравилось чувствовать себя привлекательной; особенно — для него.
— Это было красиво, — усмехнувшись, заметил Эйлт, когда мы отошли от закрывшейся за нами двери на достаточное расстояние.
— Благодарю, — отозвалась я спокойно.
Ящерица тихо рассмеялся:
— Вы очаровательны, лэсса!
Шальная кровь гуляла в моих жилах, побуждая делать глупости; повернувшись с улыбкой к пэру, я негромко заметила:
— Думаю, это та фраза, которую Вы произносите чаще всего.
Эйлт качнул головой с широкой улыбкой:
— Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!
Я расхохоталась:
— Дайте угадаю — Вы часто бываете в провинциях?
— Что поделать — контролирую их работу, — лукаво подмигнул пэр в ответ.
Вернув ему весёлый взгляд, я двинулась вперёд по узкому извилистому коридору, размышляя. Разумеется, я могла понять женщин, которые влюблялись в пэра: он, безусловно, умел очаровывать людей, хотя и казался порою несколько слащавым. Но лгать самой себе не стоило: флиртовал он со мною явно не по собственному желанию, а по совету Эстатры, имеющей определённое пристрастие к театральным постановкам. Мне показалось, что пэри пыталась вызвать в Змее ревность — и не могу сказать, что она совсем уж не преуспела.
Тревожил вопрос: зачем она столь упорно толкает меня к нему? Мне слабо верилось, что причина действительно кроется в маловразумительном путанном сне, якобы ниспосланном ей богами. Опять же, сбивал с толку тот факт, что Эллина, единственная дочь Эстатры, работала в Библиотеке весьма продолжительное время. Я задавалась вопросом: связано ли это со мной, или во мне говорит обострившаяся мания величия?