В тот миг, наблюдая, как под натиском света тает ночь, возможно, последняя в моей жизни, я чувствовала, как ширится и растет чёрная ненависть в моей душе.
Я ненавидела солнце. Всей душой.
Между тем, день все больше вступал в свои права; свет становился все ярче, заставляя мои глаза слезиться, а кожу — неприятно покалывать…
— Хватит! — Эйтан, чьего приближения я даже не заметила, резко задвинул плотные шторы, — Зачем ты это делаешь? Тебе так нравится боль?!
Я с улыбкой опустила глаза на своё обнаженное, испрещенное синяками тело. Медленно подняв руки, оглядела синие пятна, охватывающие запястья. Чуть прикусив губу, я посмотрела на Эйтана долгим, дразнящим взглядом, замечая, как резко участилось его дыхание, и негромко сказала:
— О да, пожалуй, мне нравится боль.
Он медленно шагнул ко мне, но я отступила на шаг назад.
— Не сейчас, — сказала я мягко, — Нам предстоит отправиться на аудиенцию со смертью, а к ней не принято опаздывать. Думаю, пора начинать приготовления — Вы же не хотите, чтобы из-за нехватки времени девушка, в которую Вас превратят, была страшной, как демон из бездны?..
Глава 15. Волей пламени и толпы
Одна смерть — трагедия, миллион смертей — статистика.
И. Сталин
На наше чудесное преображение было потрачено, в общей сложности, часа два, но — оно того стоило. Когда компаньонка и пэр Эйлт, занимавшиеся моей внешностью, удовлетворенно вздохнули и позволили, наконец, взглянуть на себя в зеркало — я только и смогла, что хватать ртом воздух, разглядывая ту, что там отразилась.
Черноглазая и темноволосая девушка, смуглая и ухоженная, не была на меня похожа. Думаю, даже приятели не узнали бы муэти Омали в этой чистокровной ишшаррке. И, что самое потрясающее, для создания этого образа практически не понадобилась магия!
Полюбовавшись на моё ошеломленное лицо, пэр Эйлт взглядом отослал свою помощницу. Когда мы остались наедине, Ящерица вольготно развалился в кресле и начал неспешно меня инструктировать:
— Итак, девочка, слушай и запоминай. Грим этот я закрепил косметической магией, которая будет действовать чуть больше суток; за пять минут до часа Принятия она развеется, и от этого облика не останется и следа: ты снова станешь собой. Это понятно?
— Да, пэр, — склонила я голову, — Мне всё понятно.
— Хорошо; далее: не снимай свой антимагический амулет: нам пришлось плести чары поверх него.
— Понимаю, — кивнула я; с овальным кулоном мы были неразлучны.
Пэр лукаво улыбнулся:
— Ну, конечно. Глупо полагать, что человек вроде тебя упустит такую ценность.
— Можно подумать, Вы бы поступали как-то по-другому на моем месте! — фыркнула я в ответ.
— Девочка, не обижайся, но меньше всего я хотел бы оказаться на твоём месте, — заметил Ящерица с лёгкой иронией.
— Понимаю, — повторила я, на сей раз — с широкой улыбкой. Обменявшись понимающими взглядами, мы рассмеялись, и на душе волшебным образом стало легко и светло: пэр Эйлт всегда умел настраивать людей на нужный лад.
Однако вечно праздный обмен колкостями продолжаться не мог — время пожимало. Потому, снова став серьёзным, пэр извлек из одного из многочисленных кармашков своего роскошного синего одеяния небольшое колечко с прозрачным камушком и пояснил:
— На вот, возьми. Пэри Эстатра просила передать тебе.
— Что это? — уточнила я, не спеша принимать подозрительный подарок. Эйлт усмехнулся и лукаво посмотрел на меня:
— Противозачаточный амулет. Пэри изобрела его лет двадцать назад; крайне удобная вещь. Коснись пальцем руны подтверждения, которая справа от камушка, прочти её вслух — и он станет алым: это будет значить, что ты можешь забеременеть. Соответственно поступи со знаком отрицания, который слева, и кристаллик станет зелёным. Это, наоборот, значит, что ты не сможешь зачать ребёнка. И, наконец, чёрный цвет будет значить, что ты уже беременна.
В первый момент я смутилась, но прогнала непрошенное чувство и быстро взяла украшение. На мгновение потемнев, камень, к моей вящей радости, приобрёл ровный алый цвет.
Нет, не поймите меня превратно — мне всегда очень хотелось иметь детей; однако тот период, когда каждый новый день мог стать последним, а я, с формальной точки зрения, была бездомной бродяжкой без малейшего имущества, не слишком подходил для деторождения. Но должна признать: если бы вдруг камень почернел, я ни за что не стала бы избавляться от ребёнка: слишком редко у таких, как я, появлялось потомство.
Настраивая амулет, я думала о том, что когда-нибудь рожу малыша и дам ему всё то, чего не было у меня самой. У него будет настоящее детство, полное смеха и игр, шкаф игрушек, красивых и дорогих, чёрная лошадь, быстроногая и красивая, библиотека, полная книг с яркими картинками, и мать, которая сделает для него все на свете.
Я пообещала себе, что придёт время, когда я смогу это сделать, и вернулась в реальность.
— Поблагодарите от меня пэри Эстатру, пэр, — сказала я тихо, — Это нужный и действительно щедрый подарок. А сейчас, если Вы уже закончили — посмотрим, какая девушка получилась из нашего принца?
Спустя несколько минут я смотрела на высокую, немного мужеподобную женщину лет тридцати, облачённую в серый наряд прислужницы. Да, она была широкоплеча, однако имела крутые бёдра, большую грудь и относительно тонкую талию, перехваченную чёрным поясом. Лицо её чем-то, конечно, напоминало лицо Змея. Однако щёки стали чуть полнее, брови — тоньше и изящней, глаза потемнели, а кожа, напротив, стала светлей; всё это в общем заставляло сомневаться: он или не он?
Мазнув по мне равнодушным взглядом, эта особа снова принялась разглядывать себя в зеркале, вызвав ещё большее замешательство. Стараясь прояснить ситуацию, я негромко уточнила:
— Ваше высочество?
В тёмных глазах женщины промелькнуло изумление, и она стремительно развернулась.
— Омали? — голос развеял сомнения — передо мною стоял Эйтан, всматривающийся в новую меня жадным, любопытным взглядом; впрочем, я без зазрения совести отвечала ему тем же.
Эстатра, наблюдавшая эту сцену, тихо рассмеялась:
— Итак, работа выполнена успешно, — резюмировала пэри, — Пудра, краска и телесная глина творят чудеса; чары изменили только цвет глаз. Ваше высочество, постарайтесь не потерять парик; Омали, тебя это также касается.
— Пэри, мы не страдаем слабоумием, — поморщился Эйтан, становясь на миг самим собой, — Скажите — Вы выполнили мою просьбу?