…Ясное дело в Икаоитииоо, свет Истины несущего. И его всеблагих детей что указывают нам дорогу! Как же иначе-то. …Дык ведь, — Учителя сказали! А как же иначе-то?
Храм? — Так то не храм вовсе, а демонское наваждение! Тама во всех демоны засели, что хотят Свет Икаоитииоо от людей затмить. Но Истинные Дети, они того… Они на страже.
…Дык сам посмотри, — солнышко-то по небу идет? — Плывет значица Икаоитииоо на своей золотой лодье по небесной реке-то! А ежели, тьфу-тьфу-тьфу, сгинут с лика земли Истинные дети Икаоитииоо, дык и все. — Солнышко-то уже и не появится. Наступит тьма тьмущая, земля родить перестанет, и все мы с голоду помрем! А потому должны трудиться изо всех сил, ибо трудом своим значитца эта… как его… во-во… — способствуем ходу жизни на земле! Вона как!!!
— А тама-то… Дык эта! Учитель эта! Наимпирвейший! Вы бы того с ним, повежливее. А то он хоть и смиреннейший из всех человеков, а однако коли разозлится, — может и плетьми велеть запороть!
И это был наиболее сообразительный из работяг. Остальные были еще более тупы, наивны, с напрочь зазомбированными мозгами.
Судя по виду этого персонажа, — шахтеры долгожительством не отличались, потому как вкалывали много, на солнышке бывали мало, а ели и того меньше. Так что думаю, это уже был представитель второго, а может и третьего поколения «от воцарения отщепенцев», с напрочь промытыми их проповедями мозгами. — Уж на что в последнее время мне был неприятен Храм, но вот эти отщепенцы, — как-то резко стали нравиться еще меньше.
Ну да хрен с ними. — Велел тащить выживших охранников. — Таковых было числом три.
Они подходили по одному, и слегка испуганно косясь на трофейные серпо-крючья, чьи рукоятки весьма элегантно и многозначительно упирались в свежий кровоточащий скальп на моем поясе, тем не менее, вести себя пытались дерзко и вызывающе. …Поначалу!
Первый даже заявил что не чувствует боли, в доказательство чего показал следы ожогов на своих предплечьях, …и так сильно заинтересовал этим пытливый ум Грат’ху, что тот не удержался, и вытащив из костра уголек, внезапно прижал его к голой спине нечувствительного.
Громкий визг, опроверг теорию охранника о собственной неуязвимости, сняв целый ряд умозрительных вопросов, и думаю заставил бедолагу пересмотреть некоторые свои научные воззрения.
Ну по крайней мере, мне так показалось, так как взгляд его стал куда более смиренным, а интонации почтительными
…И тем не менее, перед нами был фанатик!
…А всякий фанатик, обожает разглагольствовать о предмете своего фанатства. Так что надо только умело направлять его по нужному руслу.
Честно сказать я не силен в вопросах теологии. …Особенно когда они настолько бредовы и запутанны. — Тут тебе и «все люди братья»; «взять и поделить», и «Есть разные грани просветления, а значит менее светлые должны подчиняться тем что посветлее».
Много каких-то шебутных теорий про Икаоитииоо, «по-иному толкующие его подвиги», «ибо есть разные ступени понимания».
Короче, когда несколько, пусть даже и очень умных людей, — длительное время начинают размышлять о чем-то очень простом, — все это выливается в такую заумь, которую в конце концов даже эти самые умные люди перестают понимать. …Но я признаться, и не претендовал на понимание. Мне бы с практическими вопросами разобраться, а это не так-то просто!
— Если бы Икаоитииоо и впрямь был к вам особо расположен. — На полном серьезе убеждал я пленника. — То вас бы с каждым годом становилось все больше и больше… А вас ведь становиться меньше!!!
— А вот ты и лжешь неверующий! — Яростно убеждал меня пленник, тыча грязным пальцем едва ли не в самый нос. — Десять лет назад, когда я начал воинское служение, — нас таких, было всего четыре дюжины и еще четыре человека. А сейчас, в нас уже почти полные пять дюжин… без трех человек!
— Но ведь все они довольно слабы! — Ехидно уязвлял я его. — Не то что те первые, что ушли из Храма. …У них даже нормального оружия и доспехов небось нет!
— Да мы! Да у нас…!!! Знаешь ли ты, жалкий человечек осмелившийся восстать против Детей Икаоитииоо, что все наши воины тренируются с восхода солнца и до самого заката, и нет воинов сильнее чем они?!
— Гы-гы… Тренируются! — Заливался я в ответ. — И чему они учатся, — доить коз, или прясть шерсть? Чему вас там вообще могут научить?
— Искусство владения палкой длиной в двенадцать вершков; длиной в тридцать шесть вершков, и длинным двухруким шестом! — Перечислял мне пленник, глядя на меня с превосходством цивилизованного человека, общающегося с дикарем. — А также длинными и короткими кинжалами; боевыми серпами; двухлезвийным топором; бичом; хвостатым копьем; трезубцем; булавой и… (дальше пошли уж совсем какие-то непонятные мне названия).
— Ха! — Смеялся я, едва не падая на спину. — А давай-ка, чисто для разнообразия. Устроим драку… ну вот хотя бы на шестах… которые длинные. Между вами тремя, и тремя моими людьми, и посмотрим кто победит? — Если вы, — пойдете домой. А если мы… да даже и не знаю, что с вас еще можно взять…
— Если победим мы, — ты отпустишь Учителя! — Гордо задрав подбородок ответил охранник.
(…Храни боже дураков!).
— Ты про этого что ли старикашку? — А кто он тебе? — дедушка?
— Глупец. — Это великий Учитель, — один из тех что привел нас сюда из той обители Зла, что вы именуете Храмом. Вы должны пасть ниц перед его величием, ибо даже там, его место было на пятой ступени!
О как! — Ажно хрюкнул я в душе от изумления. — Я конечно ожидал многого, но такой зашкаливающий уровень крутизны, был явным перебором и абсолютно негаданным подарком судьбы.
Секунда двадцать я наверное сидел с разинутым ртом. И от волнения даже чуть было не забыл задать следующий вопрос.
— …А этот вот… — Ткнул я пальцем в серпокрючья. — Он что, тоже из великих учителей… был?
— Наставник Жаардак. — Нервно вздрогнув, и тоже не спуская глаз со скальпа у меня на поясе, ответил пленник. — Был не Учителем! Но он преподавал нам искусства боя, и был одним из самых величайших бойцов всего мира.
— Гм… — Слегка припух я от такой заявы. — И каким же образом вы установили этот факт?
— Он побеждал на тринадцати из двадцати четырех Весенних Турниров! — Ответил пленный охранник, с таким невероятным пафосом, словно бы мы говорили о вселенских олимпийских играх.
— …И кто участвует в этих турнирах?
— Все Наставники, и все воины, кто чувствует в себе силы претендовать на Служение Наставником!
— А наставников этих у вас…????
— Шестеро!!!!
Ну, все понятно. — Три десятка лет варимся в собственном соку, и боремся за звание самого крутого головастика в луже. Наставники дерутся между собой… и наверное не раз в год, а куда чаще. Так что все приемы и движения друг друга выучили до автоматизма. Так что в общем-то и не удивительно что я этого «самого крутого» завалил. — Мой стиль и оружие ему неизвестны, а быстро учиться и перестраиваться с одной техники на другую тут не привыкли. — Жизнь-то небось размеренная и несуетливая. Не то что у меня, — сплошная беготня и все время новые лица.
— А вот скажи-ка, приятель. — Обратился я к нему, стараясь чтобы тон моего голоса, и выражение лица, были максимально дружелюбными и располагающими к беседе. — Как часто вы тут деретесь с чужаками?
…Угу. Как я и думал. — Очень часто.
Правда, в основном, — нагибают местных крестьян да рудокопов, выгребая из их закромов дополнительные налоги.
С аиотееками не ссорились ни разу. Потому как аиотеекам их существование только на руку, и они этих отщепенцев даже немного подкармливают и крышуют.
А Храм… — говорят, когда-то, давным-давно… лет эдак двадцать с лишним назад, — первый раз попытался наехать на местных ребят, и был «посрамлен». …И судя по тому что подробностей, этот двадцатилетний парнишка не знал, — можно предположить что отщепенцы тупо спрятались на своей горе, и «срамили» храмовников оттуда, дожидаясь пока не заявится делегация от аиотееков, с вопросом «А что это вы тут делаете?».
Потому как если бы действительно имели место реальные сражения и полный разгром противника, уж можно было бы не сомневаться, что такие события точно бы были воспеты в балладах, и изучались на «кафедре боевых искусств», как руководство для будущих «посрамителей». Уж я-то точно знаю, — сам сюжеты для героических баллад из такой фигни лепил, что иной раз и вспомнить смешно.
С тех пор, храмовые еще раз шесть, (мистическое число) пытались наехать на отщепенцев. …Или тем так казалось всякий раз, когда в их края заявлялись непонятные личности. Но масштабы этих разборок были куда меньшими чем в первый раз. Потому как, вопрос с аиотеекской крышей был решен окончательно, и любые действия против поставщиков слюды для аиотееков и проблем для Храма, могли проходить только в стиле «исподтишка».