Боевой маг, стоящий на лестнице в ожидании шефа, услышал, как принц-консорт засмеялся — странным, кашляющим смехом.
Игорь собрал мешок, завязал и забросил на плечо. Пробежал вверх по винтовой лестнице на смотровую площадку. Позади него топал башмаками боевой маг, не посмевший задать капитану Роберту ни одного вопроса.
Отлично. Схема заработала. Теперь никакая сила не сможет вытащить священный предмет из стены. Пусть даже то, что они тут делают, похоже на танцы с бубном вокруг костра — результат налицо.
— Уходим! — бросил Игорь своей абордажной команде.
Скоро освобождённый от привязи Летучий голландец отошёл от башни и стал набирать скорость. Под округлым его брюхом скользила вытянутая тень, утюжа бурые холмы побережья. Они вступили на территорию Мокрых Земель, где правили Великие старейшины и их жёны — крылатые женщины народа нийз’и.
Глава 46
В действительности всё не так, как на самом деле.
Станислав Ежи Лец
Трон Великого старейшины подавлял. Он был огромным: широким — не обхватишь, с высокой спинкой, утыканной рубинами и сапфирами размером с кулак.
С виду (а скорее всего, на самом деле) трон был вылит из драгоценного сплава. «Похоже, электрум», — подумал Игорь, склонив голову перед пустым сиденьем.
Трон был пуст, никакого старейшины, ни великого, ни малого, на нём не наблюдалось. Рядом с драгоценным седалищем стояла простая табуретка. И на табуретке, скромно сложив крылышки за спиной, сидела женщина-ний’зи.
По сторонам трона статуями атлантов стояла стража. Молодцы, как на подбор, рослые, красивые мужчины, все — люди. Будто их отштамповали по одному образцу. Яркие опереточные мундиры, блестящие алебарды с помпончиками — как для фоток с туристами. Будь здесь туристы, казна смогла бы неплохо поднять деньжат.
— Мы выслушали тебя, Старший Анклава, супруг-консорт Княгини Нижних Земель, капитан Корабля смерти Роберт Льюис Стивенсон, — церемонно произнесла ний’зи. — Ты пришёл просить. Но мы не подаём милостыню. Мы — торговцы. Торгуйся, Старший Анклава, если тебе есть что предложить. Иначе мы скормим тебя жрицам священной матери.
— Я уже сделал вам подарок. И не один. Как Старший Анклава, я отпустил ваших посланцев с миром. И теперь пришёл сам, по доброй воле, а по дороге починил сторожевую башню. Это не вы, это я милостив сейчас.
Игорь говорил неторопливо и безразлично, как о погоде. Народ ний’зи — прожжённые торгаши. Ни в коем случае нельзя дать им понять, что ты нуждаешься в них. Спустят последние штаны. Вместе с кожей.
Молодая ний’зи растянула губы в ледяной улыбке. Она была удивительно красива, никакая картинка глянцевого журнала не могла бы сравниться с ней или передать живое обаяние. Ей даже не нужно было включать природную магию своего народа.
— Вы захватили наш сторожевой маяк. Вы что-то сделали с ним, без нашего ведома. И теперь требуете скидки?
— Все башни, которые вы по незнанию называете маяками, принадлежат Анклаву. Вы забыли об этом. Лишь тот, кто владеет магическими башнями, может их разрушить или починить. Я — починил. И теперь мне нужны ваши священные предметы — по праву старинного договора.
Игорь блефовал. Текст договора был неясен и оставлял свободу для маневра. Но отступать некуда — мосты сожжены, Рубикон перейдён.
— Священный предмет принадлежит нам и останется собственностью Старейшин! — ний’зи и в гневе была ослепительно хороша.
— Тогда отведите меня к ним! Я хочу говорить без посредников.
— Вы будете говорить со мной, капитан Роберт! — прошипела ний’зи. — Я — представитель нашего народа и посланница Великой матери!
— Но вы — не великая мать, — Игорь нарочито внимательно обвёл девицу взглядом. Если она мамаша, то он — Наполеон Бонапарт.
Ний’зи усмехнулась.
— Так вы хотите говорить с Великой матерью?
Девушка поднялась со своего табурета. Волной заколыхалась полупрозрачная ткань длинной туники, закрутилась вокруг стройных длинных ног. Игорь понял, что неприлично таращится, и отвёл взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну что же, капитан Роберт, Старший Анклава. Вы хотите поговорить с Великой матерью? Вы её увидите.
***
Белый камень парадных покоев как-то сразу сменился простым плиточным полом и серыми, ничем не примечательными стенами без единого украшения. Должно быть, вся роскошь тронного зала предназначалась исключительно для того, чтобы пустить пыль в глаза посторонним.
Коридор всё больше темнел, освещённый только редкими лампами с зелёным стеклом. Стены сузились, потолок стал сводчатым, узорчатая плитка пола гулко звенела под ногами, создавая дробное эхо.
Молодая ний’зи шла впереди, туника развевалась от быстрых шагов, мерцали в полутьме сложенные крылышки. Позади, едва не наступая на пятки капитану Роберту, шагали стражники, печатая шаг с равномерностью машины.
За крутым изгибом коридора стражники остановились. На смену им из полутьмы выступили две девушки в белых туниках. В руках у девушек были короткие копья — в метр длиной, но с игольчато-острыми жалами наконечников.
— Не так давно вы спрашивали у нашего посла о судьбе девушки по имени Най. Вы по-прежнему хотите её видеть? — неожиданно спросила молодая нийзи.
— Я просто спросил, как она… — осторожно ответил Игорь. От дурного предчувствия у него сжалось внутри.
— Вы первый свободный мужчина, которого допустили лицезреть Великую матерь, — сухо сказала молодая ний’зи. — Пройдите вперёд и преклоните колено. Можете говорить, если хотите. Если захочет, она ответит вам. Но мой вам совет — не смотрите на неё слишком пристально.
— Почему? — Игорь всмотрелся в темноту. Там, впереди, за арочным проёмом, горел неяркий свет, и двигались тени. Странные тени.
— Вы поймёте. Помните — вам оказана большая честь. Великая мать занята важными делами, это отнимает всё её время и внимание. Идите, капитан Роберт, и будьте осторожны. Вы можете не выйти отсюда никогда.
Он шагнул вперёд, под арку прохода. Девушки с копьями двинулись рядом — одна впереди, другая сзади.
Игорь переступил порог и остановился, будто налетел на стену.
Поначалу он сразу не понял, что видит. Потом из мозаики света и теней сложилась картинка.
Огромное, разбухшее от жира тело, с трудом ворочавшееся на круглом каменном ложе. Внизу, под постаментом, неярко горели огоньки — ложе подогревалось снизу. Слабо шевелились бледные отростки конечностей — уже ненужные для того, кто никогда не встаёт с постели. Измятые клочья крылышек на мгновение показались над массивным загривком жирной туши и пропали, прижатые к краю ложа.
Вокруг тела суетились низкие, уродливые существа — бледные, жилистые, с широкими ладонями, короткими, кривыми ногами и крепким паучьим телом. Они всячески ухаживали за своей самкой — тёрли её широкими ладонями, обмазывали какими-то мазями, проникая в каждую складку объёмного тела. Они кряхтели и постанывали от усердия, они были целиком поглощены своим делом, соревнуясь в желании обиходить Великую мать.
У Игоря сжалось сердце. Так вот оно, то, о чём говорила ему Най! «Не заставляй меня… Да, мы любим, но нас это убивает. Понимаешь, человек? Убивает!..» Теперь он понял весь неприглядный смысл тех слов. И что сказала эта ний’зи по связям с обшественностью — вы хотели узнать, что случилось с вашей подругой? Неужели вот это тело — то, чем стала его Най? Нет, только не это…
Массивное тело на тёплом ложе сотрясли судороги, оно конвульсивно сжалось несколько раз. Мужчины засуетились, принялись растирать её с ещё большим усердием.
Великая мать издала приглушённый стон, раздался влажный шлепок. Как ниоткуда появилась стайка обнажённых девушек с повязками на головах — жрицы. Они приблизилась к Великой матери, склонились над ней, и стали осторожно передавать с рук на руки белесые коконы.
Коконы походили на укутанных в пелёнки младенцев. Это были яйца — бледные, овальные, со светящимся радужным отливом, как на крыльях всех ний’зи.