Несколько минут Марк задумчиво разглядывал портрет Ривы Шолем. Ее сходство с Абигалью не было таким уж броским, чтобы без всяких сомнений признать в них близких родственниц. Тем не менее кто-нибудь из старых учителей с хорошей памятью вполне мог обратить на это внимание. Абигаль же, зная историю своих родителей и наверняка зная, что ее мать закончила эту школу (о чем в разговоре с Марком благоразумно умолчала), была заблаговременно подготовлена к возможным расспросам и научена, что на них отвечать. Но, судя по всему, никто ее об этом не спрашивал, иначе она поостереглась бы доверять свою тайну Марку.
На двух последних страницах альбома были портреты тогдашних учителей школы. С тех пор остались на своих местах четверо глав кафедр (включая, разумеется, Ильмарссона), двое ассистентов стали старшими преподавателями (мастер Алексис, алхимик, и госпожа Оболонская, биомагия), а все остальные здесь больше не работали.
«И все-таки странно, – подумал он. – Ладно еще другие учителя, но у мастера Ильмарссона просто фантастическая память. Говорят, он помнит всех своих учеников, а раз так, то наверняка должен был заметить, что Абигаль похожа на Риву Шолем. Скорее всего, заметил, но ничего не сказал. Или поговорил с ее родителями. А может, родители Абигали сами с ним поговорили и объяснили ситуацию…»
Да, видимо, так и было. Они не отослали дочку в школу вовремя, когда ей исполнилось девять лет, поскольку боялись, что там могут заметить ее сходство с матерью, но через четыре года все же решились обратиться к мастеру Ильмарссону, а тот гарантировал им сохранение тайны.
Впрочем, этому могло быть и другое объяснение. Марк взял большущий гроссбух под названием «Полный реестр учеников Торнинской школы колдовских искусств со времени ее основания» и в разделе фамилий, начинающихся на «Ши – Шья», отыскал не только «Шолем, Рива», но также и «Шолем, Давид», «Шолем, Шимон», «Шолем, Ханна», «Шолем, Мейр», «Шолем, Дебора», «Шолем, Элай» и «Шолем, Беньямин». Первые четверо, как следовало из их персональных данных, не имели к Риве никакого отношения и были просто однофамильцами. Зато Элай оказался ее отцом, Дебора – теткой, а Беньямин – младшим братом. Причем Беньямин закончил школу пять лет назад.
Марк достал альбом 2002 года выпуска и быстро нашел портрет Беньямина Шолема. Тогда и вспомнил его – он учился на один класс старше. Помимо вьющихся рыжих волос и зеленых глаз, во внешности Беньямина не было заметно никакого сходства с Ривой и Абигалью. Но, видно, родители Абигали предпочли перестраховаться и выждали еще два года, прежде чем отдать дочь в школу.
Марк вернул «Реестр» на место и снова посмотрел на портрет Ривы Шолем.
«Чем же ты заслужила внимание Вышних? – размышлял он. – Почему они приняли участие в твоей судьбе? Просто покровительство влюбленным?.. Глупости! Не верю я в их альтруизм…»
Посмотрев на часы, Марк спохватился, торопливо поставил на полку альбомы и стремглав побежал в лабораторию. Там его уже ждала Андреа, крайне недовольная тем, что он опаздывает.
ГЛАВА 21
В четверг, после десяти вечера, когда Марк вернулся в свою квартиру от Андреа, к нему заглянул Ильмарссон.
– Я не слишком поздно? – спросил он. – Просто днем застать тебя свободным сложновато, а отрывать от занятий неохота.
– Все в порядке, главный мастер, – ответил Марк, приглашая его в кабинет. – Я еще не собираюсь спать. Вам чай или кофе?
– Нет, спасибо, – сказал Ильмарссон, устроившись в кресле. – Я ненадолго, буквально на пару минут. Впрочем, если у тебя найдется какой-нибудь сок, не откажусь.
Марк открыл холодильный шкаф.
– Есть только яблочный.
– С удовольствием выпью.
Налив стакан охлажденного сока, Марк передал его Ильмарссону. Тот поблагодарил и сделал глоток.
– Тебя, наверное, раздражают мои частые визиты на твои уроки.
– Вовсе нет, – ответил Марк совершенно искренне. – Даже наоборот – при вас ребята меньше шалят.
– Но в любом случае, с завтрашнего дня это прекратится, – продолжал Ильмарссон. – Я закончил свою инспекцию и доволен ее результатами. Должен сказать, что неделю назад я не был уверен, потянешь ли ты руководство практикумом, учитывая твою молодость и загруженность собственной учебой. Но теперь вижу – тебе это по силам. Так что я принял решение не искать на следующий год еще одного ассистента. Вы с Андреа меня вполне устраиваете.
Сердце Марка буквально запрыгало от радости.
– Спасибо за доверие, главный мастер, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком самодовольно. – Я вас не подведу. – Затем помялся секунду и осторожно спросил: – Значит, мастер Викторикс уже точно не вернется в школу?
– Да, уже точно, – подтвердил Ильмарссон. – Ему пришлось покинуть Торнинский архипелаг. Жаль, конечно, терять такого опытного учителя, но ничего не поделаешь. Надеюсь, Андреа достойно заменит его.
Марк молча кивнул, а про себя отметил, что главный мастер искренне, без всякого притворства сожалеет об отъезде (или, скорее, бегстве) Викторикса. И причиной тому были отнюдь не его педагогические таланты – просто Ильмарссону по какой-то неизвестной причине было выгодно держать при себе разоблаченного черного мага. Но зачем – для Марка оставалось загадкой. Сколько он ни думал об этом, ответа не находил…
– Да, кстати, – произнес Ильмарссон уже другим тоном. – Я зашел поговорить не только о твоей работе, но и об Андреа.
Марк почувствовал, что неудержимо краснеет.
– А что Андреа?
– Я знаю, что она нравится тебе, – сказал главный мастер, проникновенно глядя на него. – И знаю, что ты тоже ей нравишься. Все это естественно для молодых людей, и мне, старику, негоже вмешиваться в ваши отношения. Тем не менее я хотел бы кое о чем тебя попросить.
– Да, главный мастер?
– Будь с ней помягче, постарайся не обижать ее. – Ильмарссон немного помолчал. – Понимаю, моя просьба звучит несколько странно, ведь Андреа старше тебя на пять лет и, по идее, может сама за себя постоять. Однако тут случай особый. Я не вправе посвящать тебя в эту историю, скажу лишь, что в свое время она сильно пострадала из-за одного мужчины, и последствия пережитой травмы до сих пор дают о себе знать. А я, будучи в некотором смысле опекуном Андреа, чувствую свою ответственность за нее. Так что подумай хорошенько, Марк, разберись в своих чувствах – это у тебя серьезно или просто мимолетное юношеское увлечение.
– Ну… я… – сбивчиво начал Марк, но потом взял себя в руки и на одном дыхании выпалил: – Поверьте, главный мастер, для меня это серьезно, очень серьезно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});