Я с сомнением посмотрела в сторону гардеробной. Как бы в самый неожиданный момент тут не появилась Хольгон. Вряд ли суровая дама, приставленная моим мужем ко мне с целью охраны, обрадуется, лицезрев мужчину в непосредственной близости от объекта ее усиленной заботы.
— Не беспокойтесь по поводу этой милейшей особы, — улыбнулся Норберг, по-прежнему с величайшим интересом разглядывая что-то на противоположной стене и не позволяя себе даже взгляда в мою сторону. — Она сейчас немного не в форме. Скажем, задремала на боевом посту. А когда проснется — ничего не будет помнить.
Я с завистью цокнула языком. Эх, мне бы так уметь! Тогда бы я не томилась несколько дней в этой комнате, а уже давным-давно разобралась бы во всем происходящем и жестоко покарала того, кто осмелился угрожать мне!
— У вас есть выбор, — со странным смешком отозвался Норберг. — Алекса, и вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
Я досадливо поморщилась. Ну вот, опять старая песня. Ну не хочу я примерять черные одежды одной из «ворон»! Не хочу — и все тут! К тому же вспоминается грустный рассказ Фелана про его невесту Тимиан. Полагаю, не всегда способности к телепатии — это благо. Для моих родных и близких мой дар наверняка станет самым страшным кошмаром. Да, порой так тянет хотя бы немного, хотя бы одним глазком заглянуть в мысли Дариана… Но потом я представляю, как ему будет неприятно жить рядом со мной, осознавая, что у него нет больше права ни на малейший секрет, ни на самую маленькую тайну. Говорят, недоверие и недосказанность убивают чувства. Но куда вернее их убьет стремление дражайшего супруга или супруги во всем контролировать твою жизнь. Тирания, даже в любви, к хорошему вряд ли приведет.
— Оденьтесь, Алекса, — на удивление сухо прервал мои слегка затянувшиеся размышления Норберг. — Я наконец-то хочу перестать разглядывать эту унылую стену и посмотреть вам в глаза.
Я удивленно хмыкнула. Было такое чувство, будто Норберг чем-то раздосадован. Голос аж звенит от сдерживаемой с трудом обиды. Неужели его так задели мои мысленные рассуждения? Какой он, однако, чувствительный.
Однако перечить ему я не стала. И действительно, как-то глупо продолжать разговор, будучи при этом почти неодетой. Поэтому я послушно подхватила со спинки кровати халат и туго перепоясалась. Вот так-то будет лучше.
— О чем вы хотели со мной поговорить, Алекса? — прохладно поинтересовался Норберг и наконец-то посмотрел на меня.
Я невольно вздрогнула, когда заметила, что его зрачки сейчас имеют вертикальную форму. Интересно, он это сделал специально?
— Просто не вижу смысла скрывать от вас то, кем я являюсь. — Норберг улыбнулся и вкрадчиво добавил: — Вы ведь все равно все видели. Можно сказать, побывали в моей шкуре.
— Вы оборотень? — прямо спросила я, поняв, что после таких слов будет глупо продолжать ходить вокруг да около.
— Мне не нравится это слово. — Норберг едва заметно поморщился. — Скажем так, данное понятие дискредитировано народными преданиями и детскими страшилками, в которых оборотни обычно представляют кровожадными хищниками, не способных контролировать жажду убивать.
Я озадаченно промолчала. Ого, как завернул! А разве это не так? Разве оборотни не теряют человеческий облик в ночь, когда на небе царит полная луна? Разве они не выходят на охоту, не в силах противиться зову своей животной половины?
— Разве сейчас ночь? — в тон мне ответил Норберг. — И разве на небе царит полная луна?
Я невольно покосилась в окно, за которым, несмотря на продолжающийся снегопад, было все-таки достаточно светло. Ну, предположим, ночью это вряд ли можно назвать. Скорее, ранний вечер. Но я понятия не имею, какая сейчас фаза у луны. Вполне возможно, что и полнолуние.
— Если вам так интересно, то сегодня новолуние, — холодно уведомил меня Норберг. — То бишь, луны и в помине на небе нет.
— То есть, вы не оборотень, — по-своему интерпретировала я его слова. — Но кто же тогда?
— Не верьте всему, о чем рассказывают сказки, — пренебрежительно фыркнул Норберг. — Оборотни — это необязательно волки. И для смены обликов нам не нужна ночь и луна. Можете называть меня двуединым. Это название нам нравится больше.
Нам? Я изумленно хмыкнула. То бишь, существ, подобных Норбергу, много?
— Вы даже не представляете, насколько. — Слабая улыбка коснулась уголков рта менталиста. — Просто мы предпочитаем не показывать нашу вторую суть людям.
— А ваш брат? — спросила я. — Фелан тоже обор… — На этом месте Норберг недовольно кашлянул, и я послушно исправилась: — Фелан тоже двуедин?
— Да. — Норберг кивнул. — Однако если мой второй облик — волк, то у него — снежный барс.
Я вспомнила ярко-зеленые глаза Фелана, его тягучую ленивую грацию, светлые волосы… Да, вполне могу представить его в роли огромной хищной кошки.
Однако стоит признать: секретов у ректора гроштерской Академии колдовских искусств хватает. Интересно, а его студенты знают, что их преподаватель — не совсем человек?
Или вернее будет сказать: совсем не человек?
Глаза Норберга сухо и остро блеснули, и я поспешно опустила голову. Ого, сдается, он обиделся на меня за эту невольную мысль.
— Поэтому мы и предпочитает держать наши способности в тайне, — ледяным тоном произнес он. — Люди… Люди полны предрассудков. Хотя, поверьте, Алекса, среди людей чудовища встречаются намного чаще, чем среди подобных мне.
Это был спорный вопрос. Очень спорный. Но я предпочла не начинать его. Сейчас у меня были проблемы куда важнее.
— Вы выяснили, кто стоит за покушениями на меня? — прямо спросила я, присев на краешек кровати.
Норберг тяжело вздохнул и медленно прошелся по комнате, сложив за спиной руки.
Я видела, как он нервно то сжимает, то разжимает кулаки. Хм-м, почему, интересно, он так волнуется?
— Я знаю, в чем вы подозреваете меня, — наконец, глухо сказал он, остановившись напротив окна и все внимание устремив на бушующую снаружи непогоду. — Но, поверьте, Алекса, я непричастен к нападениям. Да, я был бы очень рад, если бы вы решили вернуться в Гроштер. Но на такие меры я бы никогда и ни за что не пошел. Я бы не подверг вашу жизнь опасности. Есть множество других способов. Менее драматичных и более безопасных.
Я пригорюнилась. Ну вот, получается, Норберг выпадает из числа подозреваемых. Почему-то я нисколько не сомневалась в том, что он говорит мне чистую правду. К тому же он несколько раз клялся мне. А Норберг — не тот человек, который преступил бы через слово чести.
По крайней мере, мне бы хотелось на это надеяться.
— Поверьте, я не такой человек, — мягко подтвердил он.