Читать интересную книгу Цветок асфоделя - Шион Недзуми

— Благодарю вас, леди Певерелл, вы за один вечер сделали то, чего я не могла добиться последний год, — она устало слегка прикрыла глаза, сделала движение веером, которое говорило об искреннем расположении.

Движения веером — целый язык благородных дам. Можно посочувствовать, если провести верхним краешком под глазами, можно поблагодарить, передать информацию. И этому Гарри училась, тяжело вспоминать, как именно.

— Сириус весьма… упрямый молодой человек. Хотя и очень одаренный, — больше, чем нужно, было сказано в этих фразах.

— Думаю, он просто хочет вашего внимания именно для себя. Трудный подростковый период, — она помнила, как отзывался крестный о своем младшем брате. Тогда поверила ему, что Регулус был глупцом и слабаком, но после, спустя годы, все-таки пришла к мнению, что Сириус просто завидовал младшему брату, тому, что ему доставалась любовь родителей.

Оставалось надеяться, что женщина примет к сведению ее слова.

— Альфард, не мог бы ты принести нам чего-нибудь освежиться? Манговый сок подойдет идеально, — величественно попросила Вальбурга.

Блэк молча кивнул и послушно покинул дам, оставляя их наедине в неприметном со стороны алькове. И вроде они на виду, однако никто не сможет прочитать по губам, понять, о чем секретничают леди. Гарри напряглась, чего ждать от не менее темпераментной, чем все Блэки, Вальбурги, она не знала.

Та словно поняла, чего опасается ее собеседница, поэтому усмехнулась. И в той усмешке не было пренебрежения.

— Несмотря на то, что наше семейство темное и древнейшее, мы старались всегда оставаться наблюдателями, сохранять нейтралитет. Мне импонирует то, что вы сумели не дать одной из нас нарушить данное негласное правило.

— Боюсь, в этом нет моей заслуги, — Гарри смотрела в том же направлении, что и ее собеседница — на Беллу, что слегка улыбалась каким-то словам своего жениха.

— Несмотря на это, у меня есть повод подозревать, что этот брак будет счастливым. Равно как и Нарциссы с Люциусом. Прошу меня простить.

Леди Вальбурга ушла, оставляя Гарри гадать, что же она имела в виду, говоря про Люциуса. Не мог же он…. Вряд ли. Тот Люциус Малфой, которого она знала в прошлом, никогда бы не пошел против воли отца. Но он никогда и не учился у Гарри Певерелл.

— Вы снова мрачны, видимо, я плохо справляюсь с обязанностями вашего спутника, леди Певерелл, — Альфард подал ей бокал.

— Нет, что вы, все чудесно, — Гарри сделала глоток. Обруч не реагировал, значит, никаких добавок. Да и не стали бы Блэки травить гостью, которая на данный момент им выгодна.

Смотря со стороны на общество, она могла сказать, что все они здесь не просто друг друга знали. Они приходились родственниками друг другу. На словах звучит просто, они не могут показать всей полноты картины. Стоящие здесь аристократы… были ближе, являлись чем-то однородным. Понимали один другого даже не с полуслова — с одного взмаха ресниц. И они с Томом казались инородными телами, темными пятнами, не входящими в общую картину. Однако при всем при этом, Гарри была равной им по происхождению, могла войти в этот круг. Пусть и под руку с Альфардом Блэком — тонкий намек на желания древнейшего семейства. Намек, который Гарри предпочла проигнорировать. Если Люциус рассказал об особенностях ее рода, а в том, что Малфой-младший сделал это, магичка не сомневалась, на нее никогда не станут давить, будут завоевывать. Хотя бы для того, чтобы узнать, какой именно талант может она передать любимому ребенку. О том, что Гарри некромант, в ее прошлом знал узкий круг лиц, ей самой пришлось докапываться до правды, жить какое-то время в Норвегии, где единственный известный некромант, справивший столетний юбилей, согласился обучать ее. Здесь же об этом не знал никто.

Пусть она не имеет владений, ее звание, ее таланты и древняя кровь значили очень много. Никогда еще Гарри так четко не ощущала себя лотом на торгах. Однако уже не была беззащитной Героиней, недоуменно хлопающей глазами и улыбающейся в камеру. Прошло, теперь она леди и некромант. С наклонностями к малефицизму. Не стоит ее злить.

О том, что Певереллами интересовался не только Дамблдор, она вспомнила, когда к ней подошел Том Реддл. Альфард вновь отошел, его позвала к себе леди Вальбурга. Гарри попивала очередной бокал сока, на этот раз апельсинового, и рассматривала пейзаж на стене бальной залы. Красивый, живой, он заинтересовал женщину тем, что холст в свое время зачаровывал некромант. На общем фоне особняка маленькие импульсы не особо замечались, но если подойти поближе….

— Увлекаетесь живописью? — красивый, глубокий голос, с некоторой долей шипения. — Прошу простить, что прервал ваше уединение, леди. И позвольте представиться, лорд Волдеморт.

Ах, да, он уже тогда постарался забыть о своем магловском имени, вовсю используя псевдоним.

— Гарри Певерелл, леди Певерелл, — представилась женщина, подала руку, с некоторым внутренним содроганием ощущая, как Том прикоснулся к ней губами. Дома будет купаться в кипятке, не иначе, чтобы стереть это ощущение холодных змеиных губ со своей кожи.

— Слышал, вы декан Слизерина, леди Певерелл. Неужели профессор Слизнорт ушел на покой? В мое время именно он являлся главой.

Ложь, открытая ложь, умелая игра в незнание. И пристальный, сверлящий взгляд. Гарри махнула ресницами, смотря немного в бок. Обруч нагрелся, отражая атаку, но против кровных чар у Реддла не имелось ни малейшего шанса. Все же он был не природным легиллементом, как Снейп, хотя и имел склонности к данной науке.

Понятно, на что он рассчитывал. Никто из присутствующих не надел мощных артефактов, это было попросту неприлично — усомниться в благородстве и честности хозяев. Те могли ощутить мощные защитные чары и… обидеться. Гарри воспользовалась тем, что кровное колдовство несло отпечаток сильной магии лишь в первые несколько дней после проведения ритуала. Затем оно развеивалось. Создание крестражей — нездоровое исключение из правил. Даже тогда, маленькая Поттер, ощущала, как бьет по пальцам тяжелая темная магия от простой тетрадки в черной обложке. Но не придала этому внимания, никто ведь не объяснял, что означают те или иные ощущения.

— Профессор Слизнорт остался преподавать Зельеварение. Он сказал, что ему уже тяжело управляться еще и с факультетом.

— Понимаю, дети аристократии — такая ценность в наши дни, — вкрадчиво произнес он. Так змея гипнотизирует свою добычу.

— Как и все дети, обладающие даром, — пожала в ответ плечами волшебница.

— Но согласитесь, у чистокровных больше возможностей и талантов, чем у остальных.

— Не скажу, что это так, мистер Волдеморт, — прозвучало щелчком по носу. Магичка играла с огнем, видела, как поморщился Реддл, но ничего не сказал. Титул Слизеринов он не получил, иначе представился бы именно им. А чистокровные семьи не получили сообщение о создании нового рода Волдеморт. Все он прекрасно знал, понимал, и это злило его. Но женщина в своем праве, тем более, женщина с такой древней фамилией.

— У вас, как у преподавателя, имеется возможность понаблюдать за колдовством подрастающего поколения. Неужели вы не согласны, леди Певерелл, — почти яд в титуле, — что аристократы намного сильнее маглорожденных и полукровок. Сильнее, чище, достойнее, — тон зачаровывал, как и полная убежденность в своих словах. — Они могли бы занять полагающиеся им по праву места в обществе, которые сейчас заняты грязн… маглорожденными.

Однако у Гарри был иммунитет.

— Мне трудно судить об этом, ведь я полукровка, мистер Волдеморт, — глаза мужчины расширились, когда Гарри мило и немного обиженно, как и полагалось по роли, улыбнулась ему. — Скажу лишь, что многие полукровки сильнее чистокровных, талантливее их. Большинство мест и званий в Гильдиях принадлежит именно им, равно как и маглорожденным. Но сегодня такой чудесный вечер, я не хочу говорить о политике. На самом деле, я далека от нее, мне больше нравится преподавать. Дети — наше будущее, согласны с этим?

— Да, конечно, — все еще немного растерянно.

Ему было, над чем подумать, поразмышлять. Полукровка, такая же, как и он, основала собственный род, принимается в знатных домах, преподает в Хогвартсе. Делает все то, чего он добивался годами, десятилетиями. Наверное, она бы стала первой его жертвой, если бы не соблюдала нейтралитет. Гарри не присоединялась в открытую к Дамблдору, не проповедовала его истины всеобщего равенства и братства, но и не соглашалась на откровенный геноцид маглорожденных. С ее стороны это было бы лицемерием.

Волшебница ощущала вспыхнувший интерес Тома, как к основательнице, как к потомку старшего из братьев Певерелл.

И она с трудом вытерпела этот тяжелый вечер, повсюду ощущая на себе тяжелый взгляд темных с багровыми всполохами глаз. Слишком хорошо знала Тома, однажды он предложит ей выбрать сторону. А если не согласится, ее может ждать судьба Поттеров-старших, убитых в собственном доме.