— Освобождаем своё сознание от посторонних мыслей, — Сильфида говорила достаточно громко, чтобы было слышно всем, и голос её разлетался по зеленому лугу, словно быстрая рябь по зеркальной воде. — Спину держим твердо, прямо и ровно, а руки протягиваем вперед, лишь слегка сгибая в локтях. Представляем себе, как магический зверь-защитник выползает из вашей груди, из ваших ладоней. Он должен будто выпрыгнуть из сердца, вы отрываете частичку себя. Вообразите, как он выбирается из грудной клетки прямо на расстилающуюся перед вами траву. Почувствуйте его!
В следующий миг между пальцами Сильфиды заструился тончайший голубоватый дымок, он становился всё плотнее, его было все больше и больше, пока её ноги не очутились, наконец, посреди волнующихся бледно-сапфировых клубов, а затем, неожиданно, голубая дымка соткалась сама собою, подобно тончайшим нитям паутины, собранным воедино, в прекрасного синего барса. Бесплотность оформилась в нечто изысканно-материальное, и было это оттого ещё более удивительно, что произошло на глазах у всех, и каждый из Авалона видел будто бы во сне то, что сном не являлось.
Барс был в точности как настоящий, но все же оставался довольно прозрачным и светлым, словно свет его шёл изнутри, хотя контуры видны были очень четко. Животное казалось достаточно большим, — по крайней мере, гораздо больше, чем если бы это был обычный, земной зверь.
— Теперь я представляю себе, что мои руки — это лапы барса, и я хочу, чтобы он шёл вперёд, — не успела Сильфида сказать это, как барс неспешно, с достоинством, но все же достаточно быстро двинулся вперед, навстречу Флавиусу.
Флавиус тоже вытянул руки, приняв подобие боевой стойки, и по его напряженному лицу видно было, как сильно он сосредоточен. Его кисти засветились алым, и казалось, будто и от него самого сейчас повеяло ветром, который пронёсся над раскалёнными углями, а затем из его груди и ладоней, отделившись от тела, взмыл вверх, в небо, огромный пурпурно-огненный орёл. Взмахнув исполинскими крыльями, птица описала круг над стоящими внизу, и зависла в воздухе над своим создателем. Мария, стоящая к Флавиусу ближе всех, почувствовала от сотворенного орла волны тепла. Всякий раз, как он взмахивал крыльями, её словно обдавало жаром.
Барс Сильфиды продолжал неторопливо идти вперёд, пройдя уже более половины разделявшего их с Флавиусом расстояния. Он тихо, угрожающе рычал, изредка обнажая свои острые, словно сабли, клыки.
Малиновская подумала, каким же образом зверь и птица будут сражаться, если синий барс в любом случае не сможет допрыгнуть до огненного орла? Но барс и не пытался выполнить невозможное, внезапно он остановился, присел, напрягая все свои мускулы, и одним огромным прыжком ринулся прямо на Флавиуса. Флавиус среагировал мгновенно: изобразив несколько странных пасов руками, он распахнул свои ладони, и в тот же миг громкий орлиный клёкот разорвал небеса — птица-гигант ринулась вниз, на синего барса, с одной единственной целью — защитить во что бы то ни стало своего хозяина. Орёл успел поймать барса прямо на середине прыжка, и они оба, сцепившись, упали на землю, сплетясь в тесный клубок борющихся тел. Наконец барсу удалось каким-то образом подмять орла под себя. Здесь преимущество оказалось у Сильфиды — ей гораздо легче было управлять своим зверем, когда он находился всеми четырьмя лапами на земле.
Острые орлиные когти впились в тело барса, и тот взревел, огрызаясь, — его страшные челюсти защёлками у самой орлиной шеи. Орёл, прижатый к земле, неуклюже хлопал крыльями, стараясь своим острым клювом и когтями выцарапать барсу глаза.
Мария быстро переводила взгляд то на Флавиуса, то на Сильфиду — руки обоих противников без конца выписывали сложные, неповторимые движения, их пальцы словно играли неслышимую остальным мелодию на неведомых инструментах; иногда, раз или два, они даже крутились на месте, но все это было больше похоже на танец, чем на борьбу.
Накал схватки все более нарастал, и от борющихся животных в разные стороны даже начали разлетаться красные и синие искры. Неожиданно для всех орёл вырвался, взмахнул крыльями раз, другой, третий, и не успел барс опомниться, как огромная птица, ухватив его когтями за спину, рванула вверх, унося зверя в небо. Барс заверещал, изгибая шею и стараясь добраться до орлиных лап, но орёл поднимал его всё выше и выше, а затем внезапно разжал когти, — и барс с воплем рухнул вниз.
Друзья одновременно вскрикнули, Таня и Настя даже отскочили от испуга назад, а Маша от страха хотела зажмурить глаза, но не успела. Она уже ожидала услышать жуткий звук бьющегося о землю тела, но вместо этого барс, достигнув земли, рассыпался на тысячи и тысячи синих и голубых искр. Облако переливающихся блесток вспыхнуло, и было похоже, как будто с большой высоты плюхнулся мешок с мукой: пыль, хлопок — и все прекратилось. Орёл, издав победный клич, сложил свои крылья и исчез в ослепительной солнечной вспышке. И наступила тишина.
Примерно минуту никто не произносил ни слова — настолько все были под впечатлением от прошедшей схватки. Наконец Флавиус нарушил молчание:
— В этот раз я выиграл! — весело сказал он, подходя к Сильфиде. — Какого это — чувствовать себя поверженной?
— Не вижу в этом ничего страшного, — невозмутимо парировала Сильфида. — Проигрывать иногда полезно — предотвращает, знаете ли, приобретение некоторых человеческих пороков. Таких, как гордыня, — пояснила она, заметив недоумённый взгляд Флавиуса. — На самом деле, я просто не ожидала, что ты схватишь меня за спину, — продолжила она, обсуждая бой, — но, должна признать, приём нешаблонный. Вам понравилось? — обратилась она к ребятам.
— Вообще классно! — восхитился Бирюк.
Остальные парни горячо с ним согласились.
— Мне жалко барса, — немного грустно сказала Настя. — Он был таким красивым…
— Не печалься, он погиб лишь в этой схватке, — Сильфида обняла Настасью за плечо. — В следующей битве он снова будет готов сражаться.
— Правда? — не поверила Настасья.
— Конечно. Я же сказала — они живы до тех пор, пока жив хозяин.
— Когда мы сможем научиться так же? — серьёзно спросил у неё Евген. — Через месяц? Полгода? Год? Или будем пока что продолжать бродить по библиотекам и читать книжечки?
В последнем вопросе явно ощущалось некое едкое недовольство, даже укор, и Сильфида мгновенно это поняла. Однако она ничем не выказала своих эмоций, её лицо оставалось таким же беспристрастным, как и всегда. Она лишь мимолетно переглянулась с Флавиусом.
— Приступим к тренировке сейчас, — неожиданно предложил Флавиус. — Почему бы и нет? Давай-давай, выходи!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});