Затем Евген властно выбросил правую руку вперёд, и тигр, повинуясь его приказу, двинулся на Малиновскую. Его огненно-бордовые лапы, наступая на изумрудную траву, обращали её в пепел, и от зверя шёл жар даже больший, чем от орла, сотворенного Флавиусом. Марию сковало оцепенение. Она, конечно, видела тигров в московском зоопарке, и в цирке тоже, но этот тигр был гораздо страшнее настоящего — он был просто невероятно, непозволительно огромен, и чем ближе он подходил к ней, тем сильнее она ощущала его губительное дыхание, словно вместо легких у него стояли горны преисподней.
Мария начала лихорадочно соображать над тем, какое животное ей призвать. Какой из зверей окажется достаточно силён, чтобы противостоять самому тигру? Только кто-то из той же породы… Ничего не лезло в голову, а между тем тигр уже миновал центр поля, и скоро он сможет подойти достаточно близко, чтобы прыгнуть. Маша заозиралась, ища глазами Сильфиду, но той нигде, кажется, не было рядом — или она просто уже ничего не видела от страха? Малиновская выбросила обе руки вперёд в тот момент, когда её глаза уже встретились с глазами тигра, и она прочитала в них только одно желание — желание разорвать её на куски. В долю секунды она поняла, что сейчас никто не сумеет ей помочь — потому что тигр прыгнет мгновенно и просто вцепится ей в горло. И даже Евгений не успеет все прекратить, ибо зверю будет достаточно лишь одного укуса.
Мария что-то крикнула, и тут же её настигло странное ощущение — будто сердце её разорвалось на две совершенно равные половины, однако она не ощущала при этом абсолютно никакой боли. Напротив, в неё влился невероятный поток энергии, новых жизненных сил, словно недостающая половина заполнилась светом, который родился в иных, божественных мирах. А в этот миг друзья её с радостью и восторгом увидели, как из грудной клетки и ладоней Маши словно выплеснулась могучая, неведомая, защитная сила, и прямо перед девушкой на траву стремительно и грациозно спрыгнула сильная, коричнево-зеленоватая пума. Она, конечно, уступала в размерах тигру, но тоже казалась заметно больше своих земных собратьев.
Тигр остановился и зарычал. Пума несколько раз глубоко вздохнула, открывая и закрывая огромные, прекрасные лунно-желтые глаза, словно заполняя свои легкие воздухом, чтобы казаться больше. Малиновская буквально мельком бросила взгляд на Евгена — как раз в тот момент, чтобы увидеть, как он выбрасывает ладони вперед, изображая прыжок, и отреагировала чисто инстинктивно — её руки тоже метнулись вверх, и пума, почуяв её приказ, ринулась в атаку.
Тигр, естественно, не заставил себя долго ждать, и одним огромным прыжком бросился на пуму, повалив её наземь. Снова где-то в отдалении заголосили дварфы. Рыки и визги двух сцепившихся между собой больших кошек, катающихся по траве, заполонили собой все вокруг. Маша слышала, как что-то кричит Настасья, но ей было некогда отвлекаться — магическая пума оттеснила тигра ближе к центру поля, и страх понемногу отступал, высвобождая место для других, гораздо более нужных сейчас чувств — уверенности, расчету, и даже немного азарту.
Пума и тигр продолжали кататься по земле, и в пылу схватки Малиновская не видела ничего вокруг, но явственно ощущала всё тело, все вылитые словно из стали мышцы своего животного. Она хотела опрокинуть тигра, прижать его к земле, как синий барс прижимал орла, но тот был силен, как скала — слишком силён, чтобы даже просто попытаться сбить его с ног. Острые клыки пумы впивались в тигриные бока, порываясь выдрать оттуда куски магической плоти, и каждый раз тигр при этом громко ревел и изворачивался, и от него во все стороны летели огненные искры, как от раскаленной головешки, вынутой только что из костра.
Наконец тигр изловчился и схватил пуму за горло. Она несколько раз взвизгнула, однако получалось все тише и тише — из каменных тигриных челюстей вырваться было практически невозможно. Малиновская почувствовала, что теряет контроль над животным — вот она уже перестала ощущать её передние лапы, затем задние, а потом и всё тело. Её сердце, равноразделенное на две половины, как будто словно снова слилось воедино.
Пума закрыла глаза и рассыпалась зелеными искрами, смешиваясь с травой. Словно сквозь плотную пелену тумана Мария услышала, как захохотал Евгений, как победоносно взревел тигр, одним стремительным прыжком возвращаясь, словно в огненной дымке, в грудь Евгена. Она поняла, что невероятно устала и буквально не может стоять на ногах — Маша медленно начала оседать на траву, и чьи-то нежные, но сильные руки подхватили её, не давая ей упасть. Малиновская услышала рядом с собою голос Сильфиды:
— Ты молодец. У тебя получилось просто потрясающе. Я горжусь тобой!
В этот же день, немного позже, когда Маша более-менее пришла в себя, вся их компания расположилась на мягкой, зеленой траве под древними стенами Нифльхейма. Они с удовольствием поедали свежеприготовленные лепешки и сушеные фрукты, которые им снова притащил Алексис. Оказалось, он тоже наблюдал за ходом сражения, и видел все до мельчайших подробностей.
— Настоящий боец! — похвалил он Евгена. — Девчонкам нужно иногда давать жару, чтобы они не зазнавались! Ха-ха! — он похлопал Евгена по плечу, но силы, видимо, не рассчитал — тот не устоял и брякнулся на колени о землю.
— Ох, извини, — снова захохотал Алексис. — Всё время забываю, какой я сильный, — он наклонился и легко поднял Евгена за воротник. — Ну, будьте здоровы! — он помахал им рукой и зашагал по направлению к центральным воротам.
— Ничего себе — «чтобы они не зазнавались!» — возмутилась Настасья. — Девочек беречь надо, а не показывать им свою силу. Жестокость — это удел слабых, между прочим!
— Да ладно, Настюх, ничего же страшного не случилось, — сказал Евген, надкусывая лепешку сразу с нескольких сторон. — Рядом с Машей находилась Сильфида — она бы не дала мне её убить. Правда? — он покосился на Сильфиду.
Малиновская, облокотившись на заднюю лапу своей любимой Медведицы, аж поперхнулась: — Убить?! Ты чего, совсем что ли? Сильфа-а-а! — заныла она, — Он меня обижает!
Сидящая рядом с ними Сильфида степенно произнесла:
— Ну-ну, успокойся. Я уверена, что Евгений просто пошутил, — при этом она бросила на молодого человека проницательный взгляд. Очень многозначительный взгляд — подумала Малиновская.
Маше не хотелось в это верить, а тем более озвучивать свои опасения, потому что сейчас, когда все они мирно сидели на траве под теплым солнышком, все её мысли казались более чем абсурдными. Однако они состояли в том, что во время боя её не покидало ощущение, что Евген, если быть откровенной, иногда чересчур увлекался деталями, не замечая общего фона опасности. Конечно, Жене это было вроде бы ни к чему, ведь он первым создал своего магического тигра, и ему тем более ничего не угрожало, а вот Малиновской в тот момент явно было не до смеха. При всей видимой беспечности и вроде бы полного контроля происходящего угроза её жизни явно присутствовала. При этом ей вспоминались постоянные опасения Антона, которые в данный момент уже не казались настолько уж беспочвенными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});