с видимым сомнением и определённым подтекстом спросил у меня Шабалин, когда я наконец-то выбрал время и добрался до Академии, — В качестве ведущих для них могу предложить студентов уровня начинающих архимагов. Одну мужскую и одну женскую звезду уже пора обкатывать. На полигоне они очень неплохо работают. Из старых архимагов кого думаете брать?
— Первоначально я хотел человек десять — двенадцать пригласить, но на столь долгий и не совсем понятный контракт пока только шестеро дали предварительное согласие. Самое обидное, что про работу в звезде никто из них представления не имеет. Да и специализация у согласившихся архимагов неоднозначная. Вот, полюбуйтесь, — я подтолкнул наставнику свой первоначальный список, больше половины кандидатур в котором было зачёркнуто, зато на оставшихся имелись довольно полные характеристики.
— Три огневика, два воздушника и один водник, — подвёл итог ректор, — И при этом вас даже не смущает, что один из них Вяземский.
— А должно смущать?
— Олег Игоревич, а вы никогда не думали о том, что случись что с вами, кто станет следующим Главой Совета архимагов?
— Не дождётесь, — попытался я перевести всё в шутку, но осёкся, заметив, как досадливо Шабалин замотал головой, — Предположим, это можете быть вы, а не Вяземский. По крайней мере, случись у вас дуэль, я бы на вас поставил, а не на него.
— Если бы всё было так просто, — вздохнул ректор, — Но подумайте, кто я в глазах наших аристо? Обычный наёмный работник ещё в недалёком прошлом. Человек без роду и племени. Ладно, пусть не совсем обычный. Но про мою работу воспитателем на Семью Рюминых знают все. Как вы считаете, скольким из наших архимагов обычная боярская спесь не позволит подчиняться такому, как я. Барон в первом поколении, без поколений славных предков и без родственных связей?
— Пожалуй, почти всем, за исключением пары — тройки человек, — почесал я в затылке, припоминая список архимагов.
Кстати, только теперь я начинаю понимать, как мне в своё время фантастически повезло с Дедом, Медведевым и Шабалиным. Затрудняюсь сказать, насколько действенно предок — Сущность внёс свою лепту, но и без него у меня бы вряд ли что бы вышло. Помог он, чего уж там.
Простому смертному, пусть даже он с рождения обладает выдающимися данными, без помощи сильного Рода, а то и вовсе, Клана, стать сильным магом можно только в виде исключения.
К примеру, Шабалин смог пробиться только благодаря своему упорству и таланту. Большая часть его трудов уже стала классикой теоретической магии. Трезво оценивая свои способности, могу честно признать, надумай я повторить путь наставника и мне там ничего не светит.
По жизни я пошёл своим путём, и как оказалось, сумел каким-то образом обойти гораздо более талантливого человека, что он сейчас мне и пытается объяснить.
Странно мне такое слышать, но что есть, то есть…
* * *
Всё когда-то проходит…
Так и у меня вышло. Отгремели салютами празднества. Отчадили ладаном церковные церемонии. Отправились домой индийцы, удостоенные солидных и основательных переговоров с нашими лучшими дипломатами и личной встречей с Российским Императором.
Успел и я многие хвосты подчистить, прежде чем собрался в путь-дорогу.
Впереди у меня война. И по нашему плану начнётся она с острова Цусима. Островок хоть и невелик, и с виду неказист, но больно уж он удачно расположен. Можно сказать, на перепутье главных морских путей между Японией и материком расположился.
От того, насколько быстро и удачно мы захватим Цусиму, зависит вторая стадия операции, про которую уже имеется договорённость с индийцами.
Играть мне приходится тонко.
Можно сказать, ювелирно.
Есть у сёгуната один козырь, против которого мне нечего возразить, и называется он — ополчение. За довольно короткое время сёогун может собрать армию под сто тысяч человек. По нынешним временам это огромная сила, но в том-то и дело, что в этой силе одновременно кроется и слабость нового сёогуна, которого выбрали взамен недавно убитого ниндзями.
Особых запасов продовольствия на Хонсю нет, а стотысячную армию придётся чем-то кормить.
Теоретически и я бы мог повторить фокус с ополчением, поставив под ружьё часть населения на Хоккайдо, но всё дело в том, что только теоретически. В реалиях у нас с Аю нет власти на острове. Есть поддержка большинства Кланов Хоккайдо, и не более того. А они воевать не хотят. Некоторую помощь, возможно, окажут остатки изгнанных с Хонсю Кланов, не поддержавших заговор. С их лидерами мне ещё предстоит встречаться, но я заранее понимаю, что под свои знамёна им столько же солдат, как у сёгуната, не собрать. Тем не менее, атака со стороны Хоккайдо нам будет крайне нужна. Хонсю остров большой, и вытянулся он ни много ни мало, а аж на тысячу триста километров.
Представляю, как весело станет новому сёогуну, когда он узнает, что Хонсю одновременно атакован с севера и юга. Дробить армию и отсылать воинские подразделения в противоположные стороны, но кто тогда защитит Токио, а заодно и власть сёгуната, держащуюся на штыках солдат? Нет, не обойтись ему без сбора ополчения, а значит придётся ему воевать по моим правилам.
* * *
Утром на улицах Токио всегда людно.
Спешат на работу мужчины.
Торопятся на базар женщины, надеясь найти что-нибудь из еды посвежее и подешевле, а то цены в последнее время выросли неимоверно.
Суетятся торговцы, норовя успеть выложить свой скудный товар раньше конкурентов. Стайками несутся мальчишки — разносчики в поисках подработки.
Семенят ногами дзирикися, японские рикши, развозя из богатых жилых районов состоятельных торговцев, портовое начальство и упитанных интендантов, для которых самим ходить затруднительно.
В городе всё ещё видны следы траура. На домах ещё висят холодные белые ленты. Цвет широ божественного происхождения, цвет смерти, траура и скорби. Может оттого и не видно улыбок на лицах людей, но ещё не заметно и следов отчаяния.
Пожилой хромой зеленщик, поглядывая на встающее Солнце, старательно катил свою старую поскрипывающую тележку в обход разрушенного дворца Микадо, направляясь в сторону аристократического квартала.
В это время года зелень в цене, и далеко не все могут позволить её к столу. Кроме нескольких пучков зелени, местами высунувшейся из завёрнутых бумажных кульков, в тележке лежала объёмистая картонная коробка. Обычная. Та, в которую старательные торговцы упаковывают для богатых клиентов тонкую полупрозрачную ширатаки, дорогую рисовую лапшу, чтобы она не поломалась при перевозке.
Когда до начала квартала аристократов оставалось