Джон уперся сжатыми кулаками в разделившую их дверь. Если бы смести эту преграду, разрушить барьер, заявив права на Селию, его Селию! Но он прекрасно знал, что это не поможет, она отгородилась от него своей холодностью. Приходилось укротить пыл, запастись терпением, хорошенько подумать.
Селия снова будет принадлежать ему. Отныне их судьбы навечно переплетены, ни один не сможет жить без другого. Просто Селия еще не знает этого.
Глава 22
Селия, стоя на обрывистом берегу, смотрела вниз на бурлящую реку. Вода была серо-голубая, студеная, усеянная кружевными льдинками. Селия еще слишком хорошо помнила, как упала в эту реку и воды сомкнулись над ней. И как Джон вытащил ее из холодной глубины, спас ей жизнь.
Она закрыла глаза и содрогнулась, но не от налетевшего порыва ветра. Всю дорогу домой ей становилось холодно от воспоминаний. Несколько дней назад она пустилась в обратный путь, назад в Англию, надеясь, что, оставив Джона, сможет забыть его и то, как отдала ему свое сердце — во второй раз.
Но воспоминания донимали ее по ночам во сне, не давали покоя долгими холодными днями. То перед ней вставало лицо Джона в мгновения близости, охваченное страстью, то он улыбался ей во время танца, то закрывал собой в момент взрыва. И эти последние воспоминания перекрывали те, давние, они были более сильными и яркими, чем буйные картинки их юности.
И ранили они гораздо сильнее, после того как она узнала истинную сущность Джона и приоткрыла перед ним свою.
Селия отвернулась от реки и пошла вдоль берега, рассеянно прислушиваясь к разговорам сопровождавших ее слуг, сделавших привал, чтобы перекусить. Сама она не в силах была и куска взять в рот с тех пор, как они оставили Эдинбург. Она прокручивала в голове слова Джона, мучительно стараясь понять смысл того, что случилось с ними в далеком и недавнем прошлом. Понять и его самого, и чувства, которые он вызвал в ней.
Шагая под бурлящие звуки реки, Селия заставила себя вспомнить брата. Вильям был первенцем, но всегда казался ей младшим братом, как ребенок, с легкостью увлекающийся новыми, самыми странными мыслями и идеями. Любимчик родителей, он был их наследником, их надеждой на возрождение пошатнувшегося благосостояния семьи, но даже они сознавали, что он изменчив словно ртуть.
Когда люди королевы явились к ним в дом, чтобы арестовать его за участие в заговоре, Селия испытала потрясение и ужас, но не удивление. Подобное безумство было вполне в духе Вильяма. Оно стоило ему жизни, а родителям — состояния. И разоблачил Вильяма ни кто иной, как Джон, мужчина, в которого она влюбилась со всем пылом юного сердца и которого полюбила снова всей своей израненной душой.
Селия с силой тряхнула головой, словно это могло избавить ее от тяжелых мыслей и чувств, но они упорно не желали уходить. Ярость, которую она испытала, впервые узнав о подлинной сути работы Джона, перегорела за последние дни, холодные и одинокие. К ней постепенно возвращалась рассудительность, трезвый взгляд на обустройство этого мира. Ее брат по глупости нарушил закон и неизбежно был бы пойман. У Джона просто не оставалось выбора.
Но тогда он покинул ее, и этого Селия понять не могла. Она жаждала услышать из его уст, что она для него значит. И значит ли что-нибудь. И у нее тоже было что сказать ему.
Настало время похоронить прошлое и двигаться вперед.
Селия повернулась и пошла назад, твердо зная, что будет делать дальше.
Глава 23
Она вернулась к исходной точке, словно в промежутке ничего не было.
Селия оглядела приемный зал Уайтхолла и вспомнила, как стояла здесь несколько недель назад и смотрела, как эти же самые люди толпились, переговаривались, отчаянно надеялись на благосклонность королевы. Здесь все выглядело по-прежнему, шумело по-прежнему, но на самом деле все изменилось. Случилось множество событий, и прежде всего изменилась сама Селия.
И она все так же была одна.
Она зябко потерла предплечья под лиловыми атласными рукавами, хотя из-за тесноты и пылающего огня в камине в зале было жарко и душно, несмотря на барабанящий в окна ледяной дождь. Селия стояла в углу и не обращала внимания на нацеленные на нее любопытные взгляды. Она просто их не замечала.
Она видела только лицо Джона, такое, каким она запомнила его перед тем, как захлопнуть дверь. Это мелькнувшее в дверной щели лицо преследовало ее во время всего пути в Лондон, полное страсти, негодования и еще чего-то непонятного. Звучал в ушах его голос, требовавший выслушать его.
Родовое гнездо Джона, где они провели ночь, обнимали друг друга, беседовали — перевернуло ей сердце. Она прочитала там историю Джона, его прошлое, которое привело его на нынешний путь. Она увидела место, которое могло стать его домом.
Но потом она просто не нашла в себе сил его выслушать — боль, гнев были еще слишком свежими.
Она сомневалась, что вообще что-либо услышит. Он предал ее даже не единожды, а дважды — она сама, ослепленная страстью, ему это позволила.
Дорога в Лондон дала Селии возможность успокоиться и подумать и заново начать латать свое бедное сердце. Но она оставалась в замешательстве, ей необходимо было поговорить с Джоном, разобраться в водовороте мыслей и чувств.
Она оглядывала придворных в дорогих бархатных и шелковых нарядах, слушала напряженные голоса и нервный смех. И вспоминала Джона, королеву Марию, лорда Дарнли, Холируд, Маркуса, Элисон — существовали ли они на самом деле? Или все было сном, и только эта комната на самом деле реальна?
— Мистрис Саттон? — услышала она сзади голос и, очнувшись от грез, увидела одного из пажей королевы.
— Да? — отозвалась она.
— Ее величество сейчас примет вас.
Селия последовала за мальчиком к дверям, охраняемым стражей. Как и во время ее первой аудиенции у королевы, ее провели через анфиладу комнат, во внутренние покои, в святая святых — рабочий кабинет королевы. Там паж поклонился и исчез, а Селия осталась наедине с королевой Елизаветой.
На этот раз они действительно были вдвоем. На пуфиках и скамеечках не сидели дамы, не маячила позади фигура лорда Берли. Двор перебирался в другой дворец, и по всей комнате стояли раскрытые корзины и сундуки. Королева сидела за столом у окна, с гусиным пером в длинных пальцах над разбросанными бумагами. Сегодня на ней было черно-белое платье, рыжие волосы были заколоты на макушке перламутровыми гребнями. Елизавета подняла взгляд и улыбнулась:
— А, мистрис Саттон? Вот вы и вернулись.
Селия низко присела в реверансе:
— Да, ваше величество.
— Вы счастливы снова оказаться дома, в Англии?