Читать интересную книгу Мы потребуем крови - Девин Мэдсон

когда Тор расскажет, что происходит. Мне не нравилось зависеть от него, и я постарался скрыть нетерпение.

– Это просто смешно, – буркнул Амун. – Лучше бы мы рискнули выйти против стрел.

Тор сердито посмотрел на него, пока кисианцы что-то говорили.

– Похоже, левантийцы Гидеона нагнали дезертиров Эзмы. Этот человек говорит, что приближаются еще левантийцы, много. Он говорит, что люди в святилище готовятся к бою, и не понимает почему.

– Дерьмо, – выругался Амун.

Сколько раз это слово уже произносилось сегодня, а ведь еще даже не полдень.

Эзма объявила кутум, но остальные левантийцы хотели лишь мира, хотели вернуться домой, и от мысли, что они погибнут здесь, в чужом краю, мне стало дурно. Так не должно быть. Конечно, Гидеон не этого хотел. Он хотел построить своим людям новый дом, а не похоронить их.

Министр Мансин нетерпеливо наблюдал за нами.

– Зачем левантийцам сражаться с другими левантийцами?

– Потому что мы не едины и никогда не были, – сказал я и помедлил, давая Тору время перевести. – Мы принадлежим к разным гуртам и не привыкли принимать приказы от человека не из нашего гурта, это не в наших обычаях. Я с радостью преподам тебе урок истории в более подходящее время, но если мы сейчас не пошевелимся, по обеим сторонам холма будет лежать множество мертвых левантийцев, и все равно их останется достаточно, чтобы ты пожалел, что вообще здесь остановился.

Я перевел взгляд с Тора на Амуна.

– У меня идея.

– Ну, началось, – закатил глаза Тор. – И кого мы спасаем на этот раз?

– Всех, кого сможем.

– Мы можем сразиться с теми, кто останется, – сказал министр Мансин и гневно воззрился на расхохотавшегося Амуна.

– Но ты этого не хочешь, – сказал я. Больше утверждение, чем вопрос. – Может, ты надеешься, что они перебьют друг друга, но этого не произойдет. Клинков Гидеона больше, чем дезертиров, и они готовы убивать. Нам нужно расколоть их.

Министр не выглядел убежденным.

– Ты думаешь, что они не знают о твоем присутствии, – продолжил я. – Думаешь, что можешь затаиться и переждать? Слишком поздно. Это левантийцы. Мы хорошие охотники и следопыты. Может, они не знают, сколько вас, но будь уверен, они знают, что вы здесь, и когда разберутся с Эзмой и ее дезертирами, примутся за вас. Так что можешь вступить с ними в бой, бежать или одолжить мне несколько лучников и позволить поговорить со своими соплеменниками.

Тор еще не закончил переводить, а министр Мансин уже повернулся к своим солдатам, и их разговор седельный мальчишка даже не пытался перевести. Стоявший возле лошади Амун переминался с ноги на ногу с видом человека, желающего оказаться где угодно, только не здесь. Возможно, он вообще жалел, что вернулся за мной.

– Что ты собираешься делать? – спросил он, наклонившись поближе. – Они уже пытались убить тебя, почему ты считаешь, что сейчас послушают?

– Чувство вины – забавная штука. А убить меня пыталась лишь Эзма. Не может быть, чтобы только ты посчитал кутум ошибкой.

– Нет, но она не объявляла его во всеуслышание, только сообщала тем, кто хотел помочь тебе. Хотя слухи разойдутся быстро. Если ты выступишь против нее, это вызовет раскол.

Тор не смотрел на нас, но, несомненно, слушал, застряв между двумя разговорами так же, как застрял между двумя мирами.

Я покачал головой.

– Мы и так уже слишком разобщены. Пока мне неизвестны ее намерения, было бы неправильно вмешиваться и разрушать уважение к заклинательнице.

– Она желала твоей смерти.

Я вспомнил Сетта, толком и не выходившего у меня из головы.

– В этом она не одинока.

Амун успел лишь скорчить гримасу, прежде чем министр Мансин прекратил обсуждение, сопроводив свое решение коротким кивком, и повернулся к нам.

– Я дам тебе лучников. Но если у тебя не получится, Рах э'Торин, если левантийцы обратятся против нас, я лучше выдам тебя им, несмотря на долг, но не стану рисковать жизнями своих солдат.

Когда Тор закончил переводить, Мансин уже шел вперед, отдавая приказы, не дав мне времени возразить. Мудрое решение, учитывая обстоятельства, но у меня от волнения задрожали руки.

– Рах?

Я повернулся, и тупая боль в ухе превратилась в острую. Зашипев, я попросил Тора повторить вопрос.

– Он хочет знать, как ты собираешься взобраться вверх по холму.

Что заставило министра Мансина усомниться в моей способности ходить? Это из-за грязных бинтов на ногах? Или лицо все еще выглядело так же ужасно, как я чувствовал? Ярость лишила Сетта способности целиться в одно и то же место, и он колотил меня кулаками по щекам, носу и челюсти.

Сердце свинцовыми пальцами сжали сомнения. Если я не мог ходить, не мог даже стоять, как левантийцы разглядят во мне человека, которого стоит послушать? Но дезертиры в лагере приносили мне еду и выражали уважение, когда я лежал у костра. Может быть, все обойдется. В конце концов, на самом деле они должны послушать Эзму.

Я оглядел холм, усеянный разбитыми статуями. Мы с императрицей обошли его, выйдя на дорогу, поскольку спуск к святилищу был слишком крутым. Теперь его усеивали хорошо замаскированные кисианцы, одни сидели на деревьях, другие лежали на земле, наблюдая за святилищем.

– Слишком круто для лошади, – с какой-то обреченностью в голосе заметил Тор.

– Мне понадобится помощь. – Мне не хотелось это признавать, но в то же время стало легче от того, что больше не надо притворяться.

– Везет нам.

Амун бросил на него укоризненный взгляд, но седельный мальчишка его проигнорировал. Он наблюдал за суетой вокруг и министром Мансином, отдающим приказы, как будто мы находились в центре бури.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – произнес Тор, не глядя на меня. – Клинкам Гидеона, несомненно, приказано захватить или убить тебя.

– Я заметил. Будем надеяться, что мы еще в достаточной мере остались собой, чтобы мой план сработал.

– Это как?

– Увидишь, если сработает.

– А если нет?

– Я не стану позориться, рассказывая тебе то, что не сработает.

Он поднял голову, губы скривились в недоверчивой улыбке.

– Приоритеты.

– Как всегда. Давай, помоги мне слезть.

– Но это же позор, когда тебе помогают спешиваться.

– Да, но я – воин, пострадавший от вражды своего народа, и это может очень хорошо сработать.

Амун рассмеялся, но в боли, пронзившей мое тело, когда они помогли мне спуститься, не было ничего смешного. За ночь все конечности закоченели, и заставить их снова двигаться – было все равно что разбередить старые раны.

Чтобы помочь мне идти, понадобились совместные усилия Тора и Амуна. Хотя «идти» – слишком громко сказано. Обхватив меня руками за спину и плечи, они взяли на себя большую часть моего веса и практически несли по становившемуся все более крутым склону. По словам министра, на вершине имелось несколько площадок с хорошим обзором, примерно на высоте крыши святилища. Он предупредил, что мне придется кричать, но, по всей видимости, отчасти угадав мои намерения, добавил, что, стоя наверху в окружении кисианских лучников, я