– Не плачь… – он губами осушал мои слезы, едва касаясь кожи, а потом легко, будто весила я не больше перышка, поднял меня в воздух. Сцепляя ноги за его спиной, я крепко обвила шею вампира и, наконец, почувствовала долгожданный поцелуй, лишающий последних крупиц сомнения.
– Мари… – его жаркий выдох слился с моим вдохом и прижатая к шершавой коре исполинского дуба, я почти не верила в то, что еще минут двадцать назад считала Алекса мертвым. Его руки заставляли меня плавиться, будто была я из воска, а не плоти. Вместе с поцелуями они разжигали во мне испепеляющее пламя, загасить которое не смог бы даже всемирный потоп.
– Лекс прошу тебя…- невыносимое тянущее ощущение сводило меня с ума. Одна рука скользнула вниз к пряжке его ремня. "А он желает меня так же сильно как я его" – кометой пронеслась шальная мысль.
Желание… томление больше души, чем тела, потребность слиться с недостающей половиной и вновь стать цельной.
– Мари! – звериное рычание сладкой негой отозвалось в теле, чтобы после смениться резкой болью, когда он одним рывком сделал меня своей.
Удивление на миг сменило калейдоскоп штормовых эмоций грозящих накрыть меня с головой.
– …О! – я стонала, до крови впиваясь ногтями ему в плечи. Боль уступила место такому сумасшедшему наслаждению, что сдерживаться и мыслить стало невозможно. Я могла только задыхаться, глотая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и не слышать ничего кроме бешеного ритма грозящего в каждую секунду достигнуть апогея и лишить меня разума. Сотни звезд отразились в расширенных зрачках вампира, когда мы одновременно достигли пика, а ощущение его во мне стало почти невыносимым.
– Люблю тебя…- в унисон прошептали мы, и вампир осторожно опустился на землю.
Его рука скользнула вдоль позвоночника, заставив меня выгнуться и прикусить губу. Я с трудом сдержала довольное мурчание, чувствуя себя сытой кошкой разомлевшей на солнышке.
Мне никогда не было так хорошо.
– Как сладко, – прошептала я, когда ко мне вернулась способность говорить, а не только стонать и извиваться от того счастья что он дарил мне. Моя голова покоилась на его груди и, слыша равномерное биение сердца, я чувствовала себя самой счастливой во всей вселенной.
– Да, – он перевернулся и накрыл меня собой.
– Знаешь, мне кажется, что я действительно тебя люблю. Представляешь? – я заглянула в бездонные глаза Лекса.
– Что тебя удивляет? – улыбнулся он. – Мы не первые кто любит.
– Да, но… Между нами слишком много но! И мы причинили друг другу столько боли…
– Весь мир – боль, – медленно произнес вампир, – а любовь у нас была и раньше. Просто мы были слишком горды, чтобы ее увидеть и понять. Зато теперь знаем, что она настоящая, что выдержит не только счастье, но и грозы. Ведь так?
– Так, – согласилась я. – И все равно чудно. Мы такие разные! Будто из разных вселенных.
Алекс снова улыбнулся и процитировал одного из моих любимых поэтов – Владимира Праслова:
Души входят друг в друга без стука.
От одной звезды до другой
Не бескрайняя даль, да разлука,
А всего лишь – подать рукой.
Пусть сильна одиночества мука,
Но отчаянно помни и верь:
Души входят друг в друга без стука,
Для Души несущественна дверь.
Я улыбнулась и, устроив голову на плече Лекса, закрыла глаза, чтобы уснуть под размеренное биение его сердца.
Утро пришло неожиданно быстро – несколько раз за ночь мы просыпались, чтобы вновь слиться в объятиях и, наверное, уже весь лагерь знал, что со странной девушкой-ловцом происходит что-то не то. Правда надо отдать им должное – никто не подошел и не нарушил нашего уединения, за что мы с Алексом были очень благодарны.
Только это не избавило меня от мучительного жара яркими пятнами выступившего на щеках когда я все же "явилась народу". Мне казалось, что всем видны следы ласк Алекса хоть я и плескалась в ручейке почти час.
– О, вижу, вы помирились, – Мастер отреагировал на появление Алекса на удивление спокойно.
– Помирились! – фыркнула подруга, – пять раз за ночь. Весь лагерь перебудили паршивцы. В следующий раз ведите себя тише.
– А сама-то? – Мастер подарил девушке очень хитрый взгляд, и та зарделась.
– Дурной пример заразителен! – пожала она плечами, когда немного совладала с собой.
– Пойду, поохочусь, – Алекс чмокнул меня в щеку, но потом не удержался и запечатлел еще один поцелуй уже на губах. – Я скоро вернусь…
– Прогуляемся? – подруга вопросительно изогнула бровь.
– Только отойдем подальше.
Когда лагерь остался позади, на лице Бруксы проступило непередаваемо счастливое выражение свойственное всем влюбленным. Она рухнула на мягкую траву и, раскинув руки, уставилась в освещенное рассветом небо.
– Судя по твоему виду, я могу заключить, что у вас с Хакером все нормализовалось, и вы достигли консенсуса.
– Ага, несколько раз подряд… – выдохнула она.
Я устроилась рядом с подругой и, набравшись смелости (вопрос был более чем щекотливый), спросила:
– Брукса, а ты не сталкивалась… – Брукса подняла голову и удивленно на меня посмотрела. – С тем… в общем…
– Говори прямо!
– Короче, сегодня ночью во время того, как с Алексом, ну ты понимаешь… Я обнаружила, что снова стала девственницей! То есть была ею, – исправилась я.
– Хочешь сказать, что до попадания в наш мир ты ею уже не была?
– Ты удивительно проницательна! – я огляделась по сторонам, опасаясь, как бы кто не услышал моих сенсационных признаний. – Неужели ты думала, что с теми мужчинами, о которых я рассказывала, меня связывали исключительно платонические отношения? Нынешнее воздержание еще не повод записывать меня в благодетельные девы.
– Хм, – Брукса почесала затылок. – Интересно… А может, ты ошиблась?
– Да ну!
– Мари, может, то была не девственность? – деликатно начала Брукса.
– Эти ощущения ни с чем не спутаешь!
Подруга задумчиво ковырнула пальцем дерн и надолго уставилась в одну точку.
– Значит, ты действительно умерла, – спустя минут пять вынесла она окончательный вердикт. – А тот, кто создавал твое тело заново, не знал что ты уже не девушка.
Теперь настал мой черед удивляться.
– Н-да? Мне почему-то казалось, что маги и вампиры сразу понимают – состояла ты в половых отношениях или нет. В книгах пишется, что у девушек запах, что ли особый…
– Если девушка регулярно моется никакого "особого" запаха у нее нет, – возразила Брукса. – Определить, конечно, можно, но для этого придется всматриваться. И вообще чего ты переживаешь? Радоваться надо.
– А как же Алекс?
– При чем тут он? Пусть наслаждается тем, что оказался у тебя первым, – подруга хихикнула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});