Читать интересную книгу Мастер икебаны - Масси Суджата

— Я сейчас расплавлюсь, — завизжала Нацуми, в отчаянии хватаясь за свою затянутую в лакированную кожу ногу. Я позволила себе улыбнуться не раньше, чем убедилась, что ей ничего не угрожает.

— Вы слишком горячитесь, Нацуми-сан.

Бросив на меня взгляд, полный злобы, она сорвалась с места и кинулась к двери, спотыкаясь в своих слишком узких туфлях. Когда дверь за ней захлопнулась, я отодвинула сёдзи, чтобы понаблюдать, как брат господина Ваки на тягаче начинает оттаскивать «рейндж-ровер» Нацуми. Когда тягач натужно загудел, поднимая огромную машину, Нацуми закричала. Водитель не обратил на нее никакого внимания, и тягач двинулся вперед. Нацуми, подворачивая ноги на высоких каблуках, побежала за ним, расточая проклятия, которые я никак не ожидала услышать из уст наследницы цветочного короля.

— Мой брат оттащил эту машину на свою собственную стоянку. Злобной принцессе придется заплатить сорок тысяч иен для того, чтобы снова оказаться на колесах, — сказал господин Вака, когда часом позже я зашла в «Фэмили Март».

— Откуда вы узнали, что ко мне приезжала именно Нацуми Каяма?

— Она заходила сюда, чтобы купить сигарет, и спрашивала ваш адрес. Она знала номер дома, но не знала названия улицы.

— И вслед за ней вы нарочно отправили своего брата на тягаче?

— Да ничего подобного. Я просто прозрачно намекнул ей, что машины таких размеров часто оказываются на наших улицах в довольно невыгодном положении. Я сказал ей, что на вашей улице нет места, где можно было бы запарковать «рейндж-ровер», а она назвала меня назойливым старым конем. Тогда-то я и позвонил Юджи, и... — Он весело захихикал. — Мой брат сказал, что Кооперативное сообщество по благоустройству Янаки беспощадно к неправильно запаркованным автомобилям. Произошло то, что должно было произойти.

— Надеюсь, она не вернется сюда устраивать скандал.

— Да, эта молодая леди — одно сплошное беспокойство. — Господин Вака вынужден был отвлечься от разговора, потому что в магазин вошел средних лет мужчина и попросил чашечку оден — густой, обжигающей рыбной похлебки, которая была фирменным блюдом «Фэмили Март». Господин Вака налил клиенту супа и с улыбкой выбил чек, не забыв сдобрить блюдо комплиментами в адрес сына клиента, который так вежливо вел себя вчера, когда заходил в магазин.

После того как дверной звонок возвестил о том, что мужчина вышел, господин Вака вернулся к разговору:

— Нацуми Каяма вполне могла убить Сакуру Сато. Она была в школе в тот вечер, когда все произошло, и, более того, она была на выставке в тот день, когда вас пытались отравить.

— Откуда вы знаете об отравлении? Я вам ничего не говорила.

— Ваша тетя мне рассказала, когда заходила купить яйца. Она вскользь упомянула о случившемся, рассуждая о том, что для восстановления вашего здоровья необходимы самые свежайшие продукты.

— А вы рассказывали кому-нибудь, что меня пытались отравить?

— Зачем? Если уж кто-то нечисто играет, то это прекрасное доказательство вины. Человеку, совершившему такое преступление, нельзя позволить остаться на свободе!

— Полиции об этом известно. А мне не хотелось бы, чтобы вы кому-то об этом рассказывали, потому что это чревато очередным скандалом вокруг семейства Каяма.

— С каких это пор вы стали о них заботиться? — изрек господин Вака.

— А и не забочусь. — Я чувствовала себя неуютно. — Просто довольно уже того, что в здании школы было совершено убийство. А потом еще эта группа защитников окружающей среды, которая делает все возможное, чтобы школу прикрыли.

— И дочь, которая нарушает правила парковки. Иемото должно быть стыдно, — сказал господин Вака. — Интересно, когда же он вычеркнет ее из списка своей семьи.

— Не смешите меня. — сказала я господину Ваке. — Я и так уже чуть не умерла от смеха сегодня.

— Смех полезен для здоровья так же, как и эта новая жевательная резинка! Она содержит экстракты вишневых лепестков и зверобоя, что весьма освежает дыхание в период войны с депрессией. Не хотите ли попробовать?

Как только я вышла из «Фэмили Март», я вытащила резинку изо рта и, завернув ее в фольгу, стала искать место, куда бы ее выбросить. Поскольку вишневые вечеринки были в самом разгаре, вокруг стояло много мусорных контейнеров, и я выбросила жвачку в тот, что располагался ближе к парку.

— Онеесаи! — Кто-то окликнул меня, и я обернулась. Пьяный рабочий, разлегшийся с напарником под деревом на одеяле, назвал меня сестренкой — так обычно мужчины обращаются к девушкам, когда хотят их снять. — Давай глотни пива. По тебе видно, что ты хочешь прилечь, хе-хе.

— Да, иди сюда, отдохни с нами.

Я понимала, что эти мужчины никакой опасности не представляют, но они заметили то, о чем забыла я, выходя из своей квартиры: на мне все еще были надеты пижамные штаны в розово-зеленых узорах. Ужас какой! Почему господин Вака ничего не сказал мне об этом?

Все, что я могла сделать — так это как можно выше задрать подбородок, невольно подражая Нацуми Каяме, собраться с духом и пройти мимо. Смех тянулся за мной, как клубы пара из горшочка с оден в магазине господина Ваки.

Нервы мои не выдержали, и я побежала, но это только усилило всеобщее веселье; пришлось перейти на быстрый шаг. Минуя Чайный дом Янаки, я поглядывала в окна в надежде, что не попадусь на глаза Ричарду или еще кому-нибудь из знакомых. Ричарда в чайной не было, но две девушки школьного возраста начали тыкать пальцами в мои штаны и хихикать. Я поприветствовала их кивком головы и постаралась как можно скорее завернуть за спасительный угол. Попав в квартиру, я закрыла за собой дверь и обессилено свалилась на татами. Затем я встала, налила себе пива и таким образом отметила окончание этого совершенно никудышного дня.

24

Ранним воскресным утром, загрузив фургончик товаром, я отправилась на рынок Того. Место, которое мне выделили устроители, было не слишком удачным — у самого выхода, — так что люди, подходившие ко мне, уже успели потратить свои деньги и успокоиться. Но были и такие, которые замешкались с покупками и спохватились у моего так называемого прилавка, а потому за пару часов я все-таки умудрилась заработать тысяч двадцать.

В девять утра, подсчитывая выручку, я подняла голову и углядела в стремившейся к выходу толпе пожилого человека с повязкой на глазу и небольшим пакетом в руках. Я окликнула его, и господин Исида, а это был, конечно, он, остановился.

— Я искал вас, но с одним глазом это оказалось нелегкой задачей, — посетовал он, облокотившись на бело-голубую хибачи, предназначенную мной для продажи. Со стороны мы, должно быть, выглядели как два сельских жителя, проводящих утро у печурки за неспешным разговором.

— Надеюсь, ваш глаз понемногу заживает? — спросила я.

— Перед глазами до сих пор все плывет, и голова болит, — пожаловался учитель. — Доктора говорят, что должно пройти время.

Он наклонился ко мне, переходя на шепот:

— Я одолжил вам «минивэн», чтобы оказать дружескую услугу, но, кажется, оказал медвежью. Больно смотреть, как дипломированный специалист по антиквариату сидит на брезентовой подстилке и торгуется со всякой деревенщиной. Вам следовало послать кого-нибудь вместо себя, например вашего приятеля Рэндалла.

— Ричарда? Это классический покупатель, он не продал бы и пуговицы! — Мне не хотелось вдаваться в новые подробности наших с Ричардом отношений. — Но почему бы вам не присесть на минутку? Я хотела бы кое-что показать. — Расстегнув свой пояс с деньгами, я вытащила фотографию матери Такео. — Представьте эту женщину двадцать лет спустя. Могла ли она оказаться той дамой с сюибанами, что заходила в вашу лавку?

Господин Исида долго вертел снимок в руках, поднося его к здоровому глазу и старательно щурясь.

— Не могу сказать точно. Кимоно то же самое, без сомнения... — протянул он задумчиво. — Эта женщина так свежа и прелестна. Неужели она могла превратиться в столь заурядную даму средних лет?

— Ясно. Тогда еще одно фото. — Я порылась в своем рюкзаке и выудила рекламный проспект школы Каяма, который мне вручили в первый день занятий. На первой странице красовалась Сакура с ножницами, обрезающая стебли цветов. Под снимком было написано: «Мастер икебаны делится своим опытом».

Господин Исида повертел брошюру тем же манером, что и фотографию, сохраняя на лице безразличное выражение. Затем он коротко кивнул и заявил, нахмурившись:

— Эта женщина вполне могла быть той женщиной. Но та ли это женщина, я утверждать не берусь. Мое зрение сильно ослабело. К тому же мне больно, когда я вынужден пристально вглядываться.

— Ради бога, простите! — вскричала я. — Я требую слишком многого.

— А знаете ли вы, во что я пристально вглядывался полчаса тому назад? — спросил он, явно смягчившись. — Там, за углом, где продаются вещи посерьезнее, я видел тарелку Имари! Точно такую, как те, что вы мне показывали. Правда, она уже продана.