какие выводы из этого следуют, я пока судить не берусь.
– Вот мы и подобрались к госпоже Ловетт, – заметил король.
Волей-неволей мне пришлось рассказать и о Кэт. Я поведал, что она работала у архитектора Хэксби, занимавшегося перестройкой павильона в Кларендон-хаусе, и многие полагают, что Олдерли погиб именно от ее руки. Господину Чиффинчу пришло анонимное письмо, автор которого утверждает, будто госпожа Ловетт убила своего кузена. К тому же среди ее вещей нашли бумагу с адресом Олдерли. Я выдержал паузу. На секунду меня одолел соблазн чистосердечно признаться во всем и сказать королю, что, несмотря на доказательства против Кэт, я не верю в ее виновность, поэтому сейчас я укрываю ее от констеблей.
Но этого я сказать не мог. Слова застревали в горле, будто рыбьи кости, и я даже испугался, что задохнусь.
Чем больше я рассказывал, тем сильнее меня одолевал страх. Вот я разговариваю с королем Англии с глазу на глаз. Речь идет о конфиденциальных делах лорда Кларендона, который еще несколько месяцев назад был не только одним из самых влиятельных министров короля, но и его доверенным советником. Я практически напрямую предъявлял обвинения герцогу Бекингему – лучшему другу детства короля, к тому же обладающему репутацией придворного, особо приближенного к монарху, – не в последнюю очередь потому, что Бекингем умел рассмешить его величество. И в довершение всего герцог один из богатейших людей страны.
Король слушал меня, и вот наконец я смущенно умолк. К моему удивлению, в сгущающейся темноте послышался тихий смех.
– А теперь, Марвуд, пока у меня голова не пошла кругом от ваших умозаключений, расскажите мне о том, чего Чиффинч не знает. Когда в Банкетном доме я исцелял недужных наложением рук, к вам подошла леди Квинси. Напомните-ка, с какой просьбой она к вам обратилась.
Меня пробрала дрожь – на воде становилось все холоднее и холоднее, с наступлением темноты ветер усиливался. Наверняка королю уже известно, о чем меня просила леди Квинси. Должно быть, он испытывает меня – или ее светлость.
Я ответил:
– Леди Квинси спросила, знаю ли я, где живет Кэтрин Ловетт, сэр. Если помните, эта девушка ее племянница, они породнились, когда ее светлость вступила в брак с покойным Генри Олдерли.
Я почувствовал, что королем овладевает нетерпение. Терпением его величество не отличался. Пожалуй, это качество вообще не свойственно монархам, а впрочем, я увидел Карла II с другой стороны, когда он одним прикосновением исцелял огромную толпу своих подданных от королевской хвори: час за часом он, словно истукан, восседал на троне под монотонный гул молитв, которые читали заново для каждого нового страдальца.
– Леди Квинси желала, чтобы я предупредил госпожу Ловетт. Эдвард Олдерли узнал, как найти кузину, и собирался жестоко с ней поквитаться, – продолжил я. – Леди Квинси советовала племяннице бежать. Я… передал ее слова госпоже Ловетт.
– Вы встретились с этой женщиной лично? – Слова прозвучали резко, будто удар топора. – Или отправили ей письмо?
– Мы разговаривали в субботу вечером на Новой бирже, сэр. Я предостерег госпожу Ловетт от имени леди Квинси.
– Как она восприняла новость?
– Рассердилась. А еще… госпожа Ловетт не хотела покидать господина Хэксби. Они обручены, к тому же она помогает ему в работе. Но, видимо, Кэтрин Ловетт все же прислушалась к совету тети. Во время расследования я узнал, что в тот вечер она ужинала с господином Хэксби и его чертежником. Затем госпожа Ловетт вернулась в мастерскую, где она живет, и тем же вечером снова вышла из дома, на этот раз в одиночестве, и не вернулась. В понедельник утром ее пришли арестовывать, однако девушка бесследно исчезла.
– Куда она могла отправиться? Разумеется, при условии, что ее не увели силой.
Я прочистил горло.
– Даже не берусь предположить, сэр. С уверенностью могу сказать лишь одно – госпожа Ловетт весьма находчивая девушка.
– И, судя по всему, прибегать к силе для нее обычное дело. Чиффинч изложил мне доказательства, свидетельствующие против нее. Кэтрин Ловетт исчезла в субботу вечером. А Олдерли покинул дом в последний раз за час или два до этого.
– Да, сэр.
– Значит, если Олдерли убили, – а можно с большой долей уверенности заключить, что он умер не своей смертью, – госпожа Ловетт самая очевидная подозреваемая.
Я опустил голову. Кэт не только самая очевидная, но и самая удобная подозреваемая. Ссора между двумя ничем особо не примечательными кузенами завершилась убийством – такое объяснение всем принять намного проще, чем распутывать клубок интриг, рискуя задеть сильных мира сего: Бекингема, лорда Кларендона, герцога Йоркского. Вот почему король приказал, чтобы тело вынесли из павильона и оставили там, где его обнаружение не вызовет скандала. В практичности его величеству не откажешь.
А потом я сделал большую глупость, выпалив:
– Сэр, я думаю, что госпожа Ловетт невиновна.
– Почему?
– Все доказательства против нее косвенные. Нет ни единого свидетельства того, что госпожа Ловетт была в павильоне лорда Кларендона, когда господин Олдерли упал в колодец. Да и трудно представить, как бы она туда проникла. А предостережение леди Квинси объясняет ее бегство.
– Это еще ничего не значит. Мои советники люди опытные, и, ознакомившись с доказательствами, они пришли к заключению, что госпожа Ловетт виновна. – Король поднял глаза к небу. Погрузив весло в воду, он развернул лодку обратно и стал грести к дворцовой пристани. – Завтра в шесть часов утра вы должны явиться в Колыбельный переулок.
Я недоуменно уставился на короля:
– Для чего, сэр?
– Вы сопроводите леди Квинси в Кембридж, и, возможно, не только туда.
– Но, сэр… – начал я.
Возражать я не пытался, об этом не могло быть и речи, но от неожиданности слова сами сорвались с языка.
– Возможно, поездка будет довольно продолжительной, – перебил король. – Неукоснительно исполняйте любые распоряжения ее светлости. А я жду от вас подробного отчета о каждом ее шаге: что она будет делать, где бывать, о чем говорить. Найдите Чиффинча, и он снабдит вас всем необходимым.
Я не осмеливался спросить, зачем леди Квинси едет в Кембридж. Последние слова король произнес так, что я сразу понял: разговор окончен.
Далее к лестнице возле луга для игры в шары мы плыли в тишине, нарушаемой только плеском весел и скрипом уключин. Под фонарем на пристани нас ждали три человека, однако Чиффинча среди них не было. На его месте спиной к реке стоял высокий мужчина, завернувшийся в темный плащ.
Король подплыл к лестнице.
– Марвуд, – тихо произнес он. – Если, несмотря на все факты, говорящие о виновности этой женщины, вы убеждены, что она не убийца, вы должны представить мне доказательства