девицей помирится, — затем за хозяйкой сходит, чтоб сказать, мол, в беде супруг ваш. Девица отказать не сможет, сердобольная потому что — вон как за детишек из сиротского дома каждый раз Огневика просит, чтоб снеди им отнес.
— А потом-то и о празднике можно будет речь завести, — тихонько дух бормотал, пока спускался. — А уж ежели… — осекся на полуслове, когда груду камней у распахнутых дверей увидел, а под ними хозяина вулкана недвижимого. — Хозяйка-а-а-а! — заголосил Огневик, перепуганный не на шутку, и так по лестнице наверх припустил, что за ним на ступеньках след закопченный оставался.
Глава 24
— Ой! — вскрикнула, выронила из рук платье, что надеть собиралась, и от боли согнулась, почувствовав, как предплечье зажгло. Словно огненные вилы в плоть воткнули да провернули. Сдвинула рукав рубахи ночной, чтоб метку увидеть — она раскаленной была, будто от гнева налилась.
— Хозяйка-а-а-а!!! Того-самого!!!
Испуганно обернулась, когда дух в покои влетел. Огненным шаром пронесся и замер напротив. Неужто почуял, что мне плохо?
Дух, однако, мои домыслы вмиг разрушил.
— Беда стряслась, хозяйка! — завопил. — Ой, горе мне, горе!
— Огневик, Редрика позови, молю, — от боли едва слышала духа. Неужто хозяин вулкана куда из горы ушел, раз метка словно с ума сошла?
— Так с ним и беда, хозяйка! Помощь ему нужна! Скорее! — Огневик из покоев вылетел, только и видела, как искры от него разлетаются в стороны.
Шипя от жгучей злой боли, руку к телу прижав, за ним припустила. Перед глазами все плыло, но знала, что раз мне так больно, то, выходит, и хозяину вулкана не легче.
— Огневик! — едва не прорыдала вслед бегущему впереди духу. — Что стряслось-то?
— Камнями засыпало его в кузне! А все я виноват! Тут молоточком постучал, там постучал, вот и настучал! Кто б по голове моей глупой стукнул, в которую такие мысли приходят!
Под причитания духа спустились знакомой дорогой в кузню. Шагала и за стену держалась, чтоб не упасть, а боль все глодала руку. Но когда хозяина вулкана увидела, что бездвижный лежал посреди камней у входа в кузню, позабыла о себе. Бросилась к нему, на колени упала, приложила ухо к груди и замерла. А когда услышала тихое «тук-тук-тук», выдохнула.
— Жив, — собственный голос чужим казался.
— Жив! — пискнул дух радостно.
— Редрик, — потрясла хозяина вулкана за жаркое плечо, но не пошевелился даже. — Слышишь меня? Редрик…
— Хозяин, того-самого… — робко проговорил дух, топчась рядом.
— Что делать, Огневик? — устремила взгляд на него, когда хозяин вулкана так и не откликнулся.
— А я, того-самого, не знаю, хозяйка, — почесал голову Огневик.
— Не знаешь?
— Не обучен я за хворыми-то ходить… А ежели б был обучен, то, может статься, и девице той, Весте, помог чем…
— Наверх его не дотащу, — закусила губу, раздумывая, что дальше делать и не слушая причитания мельтешившего духа. — Но и на полу оставлять негоже.
— Да туточки есть у хозяина постель, — затараторил Огневик, скакнул в другую часть кузни, отодвинул кожаный полог. За ним и впрямь ниша пряталась с лежаком.
— Надо же, а я и не приметила, когда все здесь крушила, — проговорила едва слышно.
— Он, бывало, работает день и ночь, так наверх и не поднимается даже, вот себе и обустроил, чтоб по лестницам вверх-вниз не бегать.
Поднялась и кивнула.
— Помоги, Огневик. Вдвоем сподручней будет.
— Это можно.
Кое-как дотащили хозяина вулкана до лежака. По лицу пот бежал, а спину ломило, когда уложили его наконец на набитый сеном тюфяк.
Видела, как по лицу Редрика бледность разлилась. Из рассеченной брови яркая кровь бежала. Кровь. А не огненная лава, как про то в селениях сказывали. Нахмурилась, поняв, что не может столько крови из небольшого пореза течь.
Села рядом с ним и, закусив губу, осторожно голову ощупала. Под волосами сбоку шишка огромная налилась. Хозяин вулкана застонал и дернулся, когда до нее пальцами дотронулась, но глаз не открыл.
В лечении хворающих, как и Огневик, не сильна была. Торвина, супруга своего первого, когда его лихорадка скрутила, под присмотром лекаря Ульха выхаживала. И то не спасла… А тут еще хуже дело… Что же делать? И не позвать никого сюда…
Потерла виски, припомнила, как в сиротском доме мальчишка один с яблони плашмя упал и лежал три дня что мертвый. Одна из нянюшек с ним сидела и… Сказывал он потом: какой-то настойкой горькой его поили, а вот из чего та настойка была, то память детская стерла.
«Воротился едва живой. Голова разбита, лицо все в крови…» — ярким заревом полыхнули в памяти слова тетушки Ирды.
Посмотрела на Редрика. Было ведь уже с ним такое. Было. И вновь по голове своей многострадальной получил.
Напрягла память, припоминая, что тетушка Ирда сказывала.
«Пришла я к нему после того, увидала, шо едва живой, и давай ромашкой отпаивать. А после еще отваром из мяты да хмеля шишек. Хорош отвар, быстро на ноги ставит…»
— Огневик, отвар мне нужен, — едва не разрыдалась от облегчения.
— Да я ж только и хотел, что помирить, того-самого… — Дух по кузне так и метался, сновал перед глазами одной яркой искрой и меня не слушал.
— Огневик…
— Кому ж по нраву-то придется, когда в его владениях ссоры да раздоры…
— Огневик…
— Потому как нельзя, чтоб и охранители, и духи чего удумали, это ж никуда не годится…
— Огневик! — прикрикнула, чтоб остановить причитания мечущегося по кузне духа.
— Чагось?
— Лед неси. И побольше. А еще отвар понадобится лечебный из мяты и хмеля шишек. Сможешь добыть? Я бы и сама рада,