разумных, которые совершали грехи куда более тяжкие, чем вампиры, но на это закрывали глаза, на их расы не ставили клеймо.
Маниэр желала свободы. Свободы от предрассудков и необходимости контролировать каждый свой шаг, чтобы не спровоцировать никого на агрессию, ведь она вампир, а таких не любят и бояться. Таких ненавидят.
Ее вполне устраивала ее раса, быть вампиром даже хорошо — они меньше всего втянуты в политику и не связаны с дворцовыми дрязгами и собачником из аристократ. И жизнь в общине, где все друг другу помогают, а Вальдернеские — одна большая семья. И Маниэр любила и свою семью и вампиров. Она такая, какая есть, и изменить это невозможно, так зачем же отрицать очевидное? Она — вампир и это вовсе не плохо.
Это то, чем она гордилась, то чем утешалась, то, что повторяла себе в минуты слабости.
Мало кто по-настоящему знает вампиров, даже господин, глава рода, не пытается их понять. Куда уж про остальных?
Маниэр была куда сильнее, чем могло показаться, но так же часто, как любил ворчать ее дед, сожалела, что не родилась мужчиной. Все двери перед ней были закрыты, и да, это метафора.
Зачем ей талант и огромный магический резерв, если она не способна найти им применение? Если бы у нее только была возможность… Старейшина Доллир, её дед, всегда говорил, что родись она мальчиком, переплюнула бы королевского мага десять раз. Но Маниэр и сам это знала.
И с недавних пор вампиршу мучил один вопрос: разрешит ли ей господин брать книги из библиотеки и изучать магию?
В замке Касара были собраны лучшие фолианты о магии для вампиров. Ведь у каждой расы есть своя, особенная магия и у вампиров тоже.
Девушка отрешенно посмотрела на мешок картошки. И так ясно, зачем Веце привел ее назад, в замок. У этого полукровки, должно быть, три желудка — чтоб накормить его досыта надо готовить на четверых.
Маниэр поставила кастрюлю с водой на металлическую подставку, положила вяленое мясо, и зажгла магический огонь. Пока вся доступная практика в магии ограничивалась готовкой: разжечь огонь, почистить и порезать, помыть. Но что еще, как женщина, она могла сделать?
Может и правда спросить позволения у господина? В худшем случае он просто накажет ее за дерзость голодовкой, но вдруг… вдруг разрешит?
Маниэр и сам не верила, что это возможно, но упускать такой шанс, нет, она обязана хотя бы попробовать.
Веце пришел, когда запахло едой, походил по лаборатории туда-сюда, делая вид, что работает, но все время поглядывал в угол, отведенный под кухню. Маниэр так же старательно его игнорировала. Не то чтобы они не ладили, просто общих тем для разговора никогда не находили. Она находила полукровку слишком наглым и громкий, он её — чрезмерно сдержанной и скучной. и каждый из них был в чем-то прав.
— Слушай, Маниэр, как господин проснется, надо будет помочь обработать ему раны. — заговорил Веце, как бы невзначай оказываясь совсем рядом и вовсе не его рука пыталась стащить кусок яблока со стола. Вампирша огрела полукровку лопаткой по загребущей лапе и недовольно вздернула бровь.
— Когда господин успел пораниться? И что ты делал в это время, что он лег спать, не обработав ран? — Веце замялся, не говорить же, что он пил чай с пирожками, пока граф рисковал жизнью, сражаясь с монстрами во время рейда? — И давай сразу проясним, разве это не твоя обязанность, позаботиться об этом? Ты больше не кормушка, у графа полно крови. Веце, тебе следует понимать, что мы должны хорошо служить хозяину, если не хотим, чтобы он нас выгнал. — полукровка поморщился. Он и сам вчера всю ночь об этом думал. Живя среди вампиров, слышал, что у каждой крови свой вкус, и вряд ли господин будет рад питаться одним и тем же несколько столетий. Быть полноценной кормушкой Веце уже не мог, а значит стал бесполезен — Мне есть куда идти, а тебе нет. Будь благоразумен. — сурово закончила Маниэр.
Веце поджал губы. Чем-то она ему напоминала герцога Ибенира. Наверно тем, что говорила правду жестко, как есть, не пытаясь смягчить слов или как-то подготовить собеседника.
— Давай не будем об этом говорить. Не сейчас. Граф Кифен сражался с монстрами и его ранения могут оказаться достаточно серьезными. — парень неуверенно потер шею, — Он приказал отстать от него и дать поспать, поэтому и валяется там наверху теперь. Граф, наверно, и встать сам не сможет. Ну, ты же знаешь, прошлый господин Кифен не особо заботился о своей физической подготовке, поэтому графа и подкосило так после рейда. Его тело было не готово к подобной нагрузке.
Вампирша кивнула. Прошлый Кифен в рейд бы ни за что не отправился, ну или умер бы на первом же. Он вообще старался держаться как можно дальше от монстров, не сказать, что это плохо, но… когда наследник графа панически закидывает тварей зельями и ядами, как-то перестаешь верить, что у клана наступит то самое “светлое будущее”.
Маниэр с Веце подождали еще пару часиков — она закончила готовить, а после вместе прибрались в жилой комнате, в лаборатории и в кабинете. Накрыли кровать господина простыней поверх покрывала, чтоб не запачкать, и подготовили зелья и лекарства. Полукровка периодически бегал проверять, не сожрал ли кто их господина. Как и предположил Веце, Степан так и не шелохнулся за последние четыре часа. Только с трудом болезненно приоткрыл глаза, когда слуга поднял его с пола и порталом, который открыла Маниэр, увел вниз, сразу положив на кровать.
Граф то ли не просыпался, то ли не спал. Дышал хрипло, рвано, иногда вздрагивал от боли, но упрямо не шевелился.
— Господин, вы хотите умереть или умереть? — с издевкой спросил Веце, обиженный на то, что граф не послушал его утром и отказался лечиться. — Ох, кажется, вы умрете! — продолжил полукровка, за что получил по шее от вампирши. — Что?! Он не ребенок, если б сразу его подлатали, всё бы было нормально! — цыкнул парень, стягивая броню с хозяина.
— Ты переоцениваешь силы хозяина. Даже если б захотел, то не смог бы. Ему сейчас очень тяжело. — угрюмо ответила девушка, не понимая, как вообще граф добрался до дома в таком состоянии.