пол рядом с креслом-мешком и прислушался. Звуков игры из спальни не доносилось, зато и наушники Кевина, валявшиеся на столе, исчезли. Отставив ведерко с ложкой в сторону, Нил испытующе посмотрел на Эндрю.
– Вопрос, – сказал он и ненадолго замялся, подбирая слова. – Когда ты сказал, что не любишь прикосновений, ты имел в виду, что не выносишь их совсем или что не доверяешь кому-то до такой степени, чтобы позволить до тебя дотронуться?
Эндрю скользнул взглядом по его лицу.
– Не имеет значения.
– Имеет. Иначе я бы не спрашивал.
– Не имеет значения для того, кто не разобрался с ориентацией, – уточнил Эндрю.
– Я не разобрался, потому что эта сфера была для меня под запретом, – пожал плечами Нил. – Единственное, что меня волновало в юности, – как остаться в живых. – Возможно, именно по этой причине ему сложно очертить пределы допустимого. Неважно, что Эндрю записали в социопаты и что он мужчина; сам по себе образ Эндрю настолько тесно переплелся в сознании Нила с понятием безопасности, что стал восприниматься на уровне инстинкта самосохранения. – Для меня впустить человека в свою жизнь означает полностью ему довериться. Не бояться получить от него удар в спину, когда за мной придут плохие люди. Тебе я доверяю.
– А зря.
– Сказал тот, кто первым остановился. – Дав Эндрю пару секунд на ответ, Нил добавил: – Я не понимаю себя, не понимаю, что делаю, но не хочу отказываться от этого только потому, что для меня это внове. Так все-таки: тебя совсем нельзя трогать или есть безопасные зоны?
– Рассчитываешь, что я сообщу тебе координаты?
– Рассчитываю определить границы, прежде чем их пересекать. Но если одолжишь маркер, я не против расчертить на тебе карту. Неплохая идея, кстати.
– Все, что связано с тобой, – плохая идея, – констатировал Эндрю, как будто Нил и сам этого не знал.
– Жду от тебя ответа, – напомнил Нил.
– Жду от тебя «да» или «нет» – в это и поверю, – парировал Эндрю.
– Да.
Нил забрал из расслабленных пальцев Эндрю ведерко, поставил его на свое и подался вперед. Он не решался поцеловать Эндрю или прикоснуться к нему, пока тот не дал понять, что не против. Выражение Эндрю при этом осталось прежним, лишь неуловимо напряглась спина – знак, что Нилу удалось завладеть его вниманием. Нил поднес руку к лицу Эндрю и замер; Эндрю перехватил и угрожающе стиснул его запястье.
– Ничего страшного, если ты меня ненавидишь, – сказал Нил.
И это правда, хоть и немного недосказанная. До тех пор пока Эндрю влечет к Нилу только физически, эти эксперименты можно считать безопасными. Смерть Нила станет для Эндрю всего-навсего мелким неудобством.
– Вот и хорошо, – ответил Эндрю. – Потому что так и есть.
На миг Нилу показалось, что Эндрю его оттолкнет и на этом все закончится. Эндрю действительно его толкнул… и упал следом. Жесткое ковровое покрытие царапало костяшки пальцев Нила – Эндрю пригвоздил его руку к полу, закинув за голову, – но он и не думал сопротивляться, когда Эндрю навалился сверху, придавив его каменной глыбой своего веса. Нил было протянул к нему вторую руку, но снова нерешительно застыл. Эндрю перехватил ее и тоже завел Нилу за голову, чтобы не мешала.
– Не двигайся, – сказал Эндрю. Склонился над ним и поцеловал.
Время перестало существовать. Секунды превратились в дни и годы, в короткие рваные вдохи между поцелуями, в боль, с которой ногти Нила впивались в подушечки ладоней, в трение зубов Эндрю о его нижнюю губу, во влажное скольжение языков. Ритм сердца Эндрю пульсировал в запястьях Нила, выбивал стаккато в венах. Каким образом человек, взиравший на мир с такой отстраненностью, мог так целоваться, Нил не знал, но жаловаться определенно не собирался.
Он давно забыл, как это – когда к тебе прикасаются без намерения причинить боль, забыл, что такое жар тела. Весь Эндрю был горячим, начиная от пальцев, сжимавших его запястья, и заканчивая губами, от прикосновений которых Нил рассыпался на миллиард частиц. Он наконец понял, почему мать видела в этом опасность. Это отвлекало и приводило в смятение, это было неразумно и недопустимо. Это означало, что он забыл об осторожности, ослабил защиту и отдался на волю запретных чувств, с которыми не совладать. Но сейчас Нил нуждался в этом слишком сильно и плевать хотел на благоразумие.
Все это не продлилось – да и не могло продлиться – долго: Кевин – за стенкой, Ники – через две двери, и все же, когда Ники с глухим стуком наткнулся на запертую дверь, губы у Нила онемели, а мысли превратились в сплошную кашу. Эндрю моментально от него отстранился. Подавив вспыхнувшую досаду, Нил попытался крикнуть Ники, чтобы тот минутку подождал, но воздух из легких куда-то делся.
Несколько секунд Эндрю изучал лицо Нила, потом встал и пошел открывать. Опираясь на непослушные руки, Нил тоже встал, забрал ведерко с мороженым и притулился за столом Кевина. Отогнуть защитную пластиковую пломбу на крышке оказалось невероятно сложно, но по крайней мере это занятие позволяло не смотреть на Ники. Хэммик ввалился в дверь, ворча, что его не пускают в собственную комнату, однако, добравшись до своего кресла-мешка, уже забыл об обидах и переключился на свой улов.
– Ну, выбирайте, – сказал он таким тоном, словно делал товарищам одолжение, и начал скороговоркой перечислять названия фильмов и исполнителей главных ролей.
Стрекот Ники влетал Нилу в одно ухо и вылетал из другого. Прожив с Лисами достаточно времени, он запомнил фамилии многих актеров, но все названия звучали незнакомо. В данный момент, однако, его это совершенно не волновало, что не укрылось и от Ники:
– Эй, Нил, прием! Ты меня вообще слушаешь?
Нил посмотрел на полумесяцы следов от ногтей, вдавленных в ладонь.
– На твой вкус.
– От вас обоих никакой помощи, – пожаловался Ники, но тут же сделал выбор и, щелкнув коробкой, извлек из нее DVD-диск. Шариковый наполнитель кресла-мешка захрустел: Ники устраивался поудобнее. Уселся ли Эндрю, Нил не слышал, а обернуться и поискать его глазами не решился. – Ну же, Нил, – не вытерпел Ники.
Медлить дальше он не мог.
– Иду.
Верхний свет погас, и это означало, что, впустив Ники, Эндрю остался у двери. Мысль о том, что Эндрю, как и ему, потребовалось место и время, чтобы прийти в себя, почти свела на нет все попытки Нила вернуть себе непринужденный вид. Холодное ведерко с мороженым немного помогало остудить жар, и, прижимая его к груди, Нил встал из-за стола. Места между креслами-мешками не было, но и явно избегать Эндрю он не мог, а потому сел на полу слева от его кресла.
Как только Эндрю присоединился к компании, Ники запустил фильм. Нил пялился на экран, чтобы не смотреть на Эндрю, но, спроси его кто-нибудь потом, о чем было кино, он бы