— 33 «едока»[263]. Еще небольшой огрызок этой дивизии (всего 5 офицеров и 120 нижних чинов) отошел на запад, в район Тарнополя. Свежее соединение практически перестало существовать.
Танк «Пантера» вытягивает из грязи полугусеничный тягач.
В этой ситуации основной опорой обороны немцев стали танки. Одна стрелковая дивизия и две бригады с 33 танками атаковали деревню Андреевку к северу от Ланцкоруня, но быстрого успеха не имели. В отчете 91-й бригады указывалось: «Противник, применяя закопанные танки при наличии «Пантер» и «Тигров», оказывал упорное сопротивление, ведя одновременно интенсивный арт. мин. огонь»[264]. Действительно, на 27 марта в группе Мауса насчитывалось 9 Pz. IV, 4 «Пантеры», 6 «Тигров» и 14 «Штурмгешютцев»[265]. Бой шел несколько часов, и только к 22.00 Андреевка была в руках советских частей. На немцев здесь сработало сохранение боеспособности изолированной группы Мауса за счет «воздушного моста» — пробиться через нее и преградить путь отхода на запад не удалось.
Колонна немецкой пехоты проходит мимо сгоревшего грузовика. Ради экономии топлива армия Хубе неуклонно теряла подвижность.
Пока шел бой за Андреевку, немецкие танковые дивизии продолжали двигаться на запад. Изменение обстановки в течение 29 марта и выход противника на Збруч заставили советское командование вновь попытаться обогнать авангарды врага. 91-й бригаде вновь изменяется задача, ей приказывается «сосредоточиться на восточной части м. Борщув с задачей не допустить прорыв и продвижения противника на запад».
Однако на этот раз попытка остановить авангарды танковым десантом пробуксовывает. 10 танков с десантом вместе с подвижными (имевшими автомобили) подразделениями бригады отправляются в Борщув, но рано утром, в 7.00 30 марта, оказываются в городке Шидловцы и обнаруживают, что обозначенной на карте переправы в этом месте нет[266]. Потратив 3,5 часа на подготовку брода, отряд только в 14.00 добирается до села Цыганы в нескольких километрах к северу от Борщува. Здесь разведдозор в составе трех танков с десантом встречает огонь артиллерии и вкопанных танков. Проведенная разведка показала, что Борщув занят противником с танками.
Танки бригады Якубовского опоздали всего на несколько часов. Еще один отряд выдвигался в район Борщува из 1-й танковой армии в ночь на 30 марта в составе 5 танков с десантом и двух орудий (из 20-й гв. мехбригады). Это был ответ на приказ Г.К. Жукова «выбросить сильный подвижной отряд через Залещики и занять Борщув, не допуская прорыва противника». Нельзя не отметить, что эпитет «сильный» плохо соотносится с 5 танками с десантом пехоты (около 60 человек). Утром 30 марта Борщув подвергся атаке 7-й танковой дивизии. На тот момент танковый парк последней составляли 4 Pz. IV и 3 «Тигра» (из 509-го батальона)[267]. В ЖБД советской 1-й танковой армии есть жутковатая запись: «Противник после ожесточенных атак овладел Борщув. Судьба отряда бригады неизвестна»[268].
Опоздав в Борщув, советские танкисты оседлали вторую дорогу из Скалы на запад. Как вспоминал командир 91-й танковой бригады И.И. Якубовский, в бригаду прибыл заместитель начальника оперативного управления фронта полковник А.А. Мурашов и передал указания Г.К. Жукова преградить путь на запад «дунаевской группировке» противника. Во второй половине дня бригада заняла оборону в селе Лосяч. Якубовский позднее писал о значении этого населенного пункта: «Небольшое село Лосяч приобрело важное значение. Через него проходила единственная во всей округе каменная дорога, по которой в условиях распутицы только и могли двигаться боевые машины и автомобили»[269]. В качестве средства усиления бригаде И.И. Якубовского передавался 1218-й САП (10 CУ-76). В район Лосяча 31 марта также вышла после 48-километрового марша из Гусятина 93-я танковая бригада в составе 4 Т-34, ее передали в оперативное подчинение Якубовскому.
В итоге к утру 31 марта в южной части Лосяча занимали оборону 6 Т-34 и 6 СУ-76, еще 4 Т-34 и 4 СУ-76 оставались в подвижном резерве, а 93-ю бригаду разместили в деревне Воля Чарноконецка, на идущей параллельно каменной дороге грунтовке, перекрывая тем самым маршрут обхода Лосяча с севера. В свою очередь немцы сосредоточили для удара по Лосячу части 16-й и 19-й танковых дивизий, сведенных в так называемую «группу Бака» (по имени командира 16-й танковой дивизии, генерал-майора Ганса-Ульриха Бака). Ее трудно было назвать беспомощной. В составе 16-й танковой дивизии на вечер 30 марта насчитывалось 8 «Пантер», 4 Pz. IV и 2 «Штурмгешютца»[270]. Атаки на Лосяч с востока и северо-востока начались с 10.00 31 марта и повторялись с небольшими промежутками до глубокой ночи. Все они были отбиты. Удары на Волю Чарноконецку также успеха атакующим не принесли. Несмотря на довольно тусклое описание боев за Лосяч в мемуарах Якубовского, 31 марта его подразделения стояли стеной.
Одновременно резко обострилась ситуация со снабжением 1-й танковой армии по воздуху. Аэродром в районе Каменец-Подольского в полночь 31 марта прекратил свою работу, хуже того, подготовка нового аэродрома оказалась сорвана. В отчете обер-квартирмейстера армии Хубе указывалось: «1 апреля в час ночи аэродром оставлен персоналом без воздействия со стороны неприятеля, однако ему не удается перебраться по совершенно заболоченному броду. Все грузовики застревают, и их приходится поджечь. Прибывшие грузы уничтожены, оборудование опорного пункта взорвано»[271]. Горючее было практически израсходовано, танки 7-й и 16-й танковых дивизий остановились.
Брошенный танк Pz.IV и пусковая установка реактивных мин Wurfrahmen 40 на шасси Sd.Kfz.251.
Тем временем пришло время для исполнения выше процитированного приказа об уничтожении ненужного автотранспорта. Исполнение этого приказа подтверждается советскими данными. В ЖБД 1-й гвардейской армии указывалось:
«Ввиду большого недостатка горючего и плохого состояния дорог было отмечено много случаев сжигания противником автомашин, оставшихся без горючего или застрявших в грязи»[272].
В истории «Дас Райха» описывается уничтожение автомобилей, происходившее 1 апреля 1944 г. в селе Зарница:
«С тяжелым сердцем пришлось взрывать выстроенные полукругом на берегу реки автомобили. Горящее кладбище автомобилей боевой группы произвело на всех тягостное впечатление. Каждый грузовик, перевозивший жалкие пожитки солдат, стал для них частицей их родины»[273].
Нелишним будет сказать о процедуре отбора автомашин на предание огню. В истории 16-й танковой дивизии указывалось: «Группы штабных офицеров проверяли исполнение приказа и без разговоров взрывали любую машину, которую считали лишней. Ни капли горючего нельзя было терять, чтобы прорыв на запад удался». То есть отбор подлежащей уничтожению техники проводился под контролем сверху, на самотек этот процесс старались не пускать. Отбор производился не