— Немного больше, чем просто служанка? Какая прелесть! Вы действительно прелесть, потому, похоже, забыли свою собственную историю, историю Исабель.
— Что?! — чуть не выкрикнула Бернарда.
— А самое смешное то, — продолжал адвокат, — что я тоже знаю эту историю.
Бернарда нервно заходила по кабинету. Ее охватил страх, страх за Исабель. «Этот паршивец затеял какое-то гнусное дело, — подумала она. — Но нет, я не буду сдаваться. Он не сможет навредить Исабель».
— История Исабель в ее официальных документах, — категорично заявила она. — И с этими документами ни вы, ни кто-нибудь другой ничего не может сделать. Они хранятся в надежном месте, и никто не сможет туда проникнуть.
Адвокат ухмыльнулся и покачал головой, в насмешку как будто соглашаясь с Бернардой.
— Я думаю, — в запальчивости продолжала Бернарда, — что мне не нужно напоминать вам, на что я могу пойти, защищая Исабель, мою дочь…
Адвокат вскочил со стола. Лицо его выражало злорадство.
— Ах! Как вы сейчас сказали, Бернарда? Вашу дочь?
Внутри у Бернарды все похолодело.
— Замолчите! — в ужасе воскликнула она.
Адвокат подошел поближе и схватил Бернарду за локоть.
— О! Мне совсем не верится, что вы способны так нервничать. Вы ведь сильная женщина и можете угрожать мужчине даже пистолетом!
Бернарда попыталась вырваться, но адвокат крепко держал ее. Сам он весь налился кровью, вены вспухли.
— Я могу заставить вас, Бернарда, нервничать всего лишь словами. Ни больше, ни меньше. Слово — это очень сильное оружие. Стоит только мне рассказать, что Исабель ваша дочь, — и вы будете уничтожены, Бернарда.
Бернарде наконец удалось разжать цепкие пальцы адвоката. Она проворно отошла от него и уселась в мягкое кресло напротив.
— Адвокат Пинтос, — уже спокойным голосом сказала она, — даже если вам и удастся запугать меня скандалом, вы не сможете изменить судьбу моей дочери. Официально все оформлено правильно.
Адвокат удивленно всплеснул руками.
— Невероятно, Бернарда! Это невероятно! Вы настолько потеряли контроль над собой, что сами опять сказали: «Моя дочь». Признайтесь, что вы тоже поняли, что потеряли контроль над собой?
— Нет, я чувствую себя уверенно, — возразила Бернарда.
— Ну что ж, тогда вам следует позаботиться о своей дочери. Вы понимаете, Бернарда?..
Бернарда молчала. Она выжидала и думала над тем, что ей сейчас предпринять: пойти адвокату на уступки или воспротивиться.
— Ах, Бернарда, Бернарда! — не унимался адвокат. — Нам совсем не обязательно быть врагами. Мы могли бы прийти, ну, скажем, к соглашению между вами и мной.
— Какому соглашению?
— Это мне уже нравится. Мы могли бы все обговорить…
— Что же вам мешает?
— О, очень многое… Я уверен, что говорю с матерью Исабель, единственным человеком, который способен понять, что мы находимся на грани. Ведь в вашей жизни есть вещи, о которых никто до сих пор ничего не знает, а также темные пятна, которые долгое время оставались сокрытыми. Если о них узнают — разразится скандал.
— Вы мерзкий тип! — вспылила Бернарда. — Вы просто ничтожество!
Адвокат улыбнулся и сделал вид, что не услышал сказанного.
— Я хочу вам сказать, Бернарда, что вы должны помнить и не забывать свое положение. Вы ведь просто служанка. Если узнают, что Исабель ваша дочь… Представьте это себе, и вы поймете… Или, может быть, вы забыли, что я многие годы был адвокатом мадам Герреро? Я не случайный человек.
Бернарда поморщилась от отвращения. Она решила побыстрее закончить этот неприятный разговор и громко прервала адвоката:
— Хватит! Хватит, наконец! Чего вы хотите, и что вам от меня нужно?
Адвокат Пинтос бросил на Бернарду торжествующий взгляд. Он уже был уверен, что сломил сопротивление этой упрямой сеньоры.
— Очень немного, — вкрадчиво произнес он. — Я хочу быть богатым человеком.
У Бернарды от отчаяния чуть не навернулись слезы. Большим усилием воли она сдержала их.
— Я знаю, вы никогда не оставите меня в покое, адвокат, никогда!
Пинтос постарался на этот раз быть поласковей. Втайне он считал себя непревзойденным знатоком женской психологии и был уверен в своих способностях.
— Поверьте, Бернарда, я не собираюсь беспокоить вас. Единственное, чего я хочу, так это чтобы некоторые дела сеньора Салиноса, которые ведут другие адвокаты, были переданы мне. Согласитесь, ведь это очень мало по сравнению с тем, что получила от жизни Исабель. Так что я хочу очень немногого. Вы видите плохую сторону только в адвокате Пинтосе и не видите лжи и обмана в остальных. Например, в самой себе, в своей дочери Исабель…
— Замолчите, ради Бога! — возмутилась Бернарда.
— Извините меня, — ласково сказал адвокат, — я не хотел это говорить, Бернарда. Слова вырвались сами собой. Я прошу вас замолвить за меня словечко перед Исабель и сеньором Салиносом, чтобы я мог компенсировать все, что потерял со смертью мадам Герреро. Я хочу получить работу, которая соответствовала бы моей квалификации. Согласитесь, ведь это всегда лучше, чем заниматься вымогательством.
— Я даже не знаю, как мне это сделать, — задумчиво произнесла Бернарда.
— У вас все получится, — обнадежил адвокат. Его жесты выражали нетерпение. — Я научу вас, как им лучше представить меня.
— Не знаю, что мне с вами делать, адвокат.
Пинтос нахмурился.
— Я вам, Бернарда, скажу одно: или вы мне помогаете, или разразится скандал.
Бернарда резко встала и подошла к столу. Этим она хотела дать понять адвокату, что их разговор окончен. Но Пинтос не торопился уходить.
— Великолепно! — промолвил он. — Служанка помогает адвокату. Это очень редкий случай. Я даже больше скажу: вам лучше всегда оставаться служанкой, а не подозрительной сеньорой Бернардой, о которой все вдруг заговорят, что она, возможно, является настоящей матерью Исабель.
— Да замолчите вы, наконец! — остановила его Бернарда.
Адвокат виновато склонил в ее сторону голову.
— Вы правы. Иногда в порыве энтузиазма я могу перейти всякие границы.
Он поклонился и направился к двери.
— Обождите минутку, — остановила его Бернарда.
— Я слушаю вас.
— Хочу предупредить, чтобы вы вели себя осторожно в отношении Исабель, иначе у меня может возникнуть желание убить вас. Только бы не случилось ничего плохого с моей дочерью! Я постараюсь помочь вам. А теперь уходите!
* * *
Мерседес сидела с детьми в саду. Она была чуть выше среднего роста, очень хороша собой, настоящая красавица, но лицо строгое, суровое; безукоризненно стройная фигура с тонкой талией ничуть не расплылась, не отяжелела. На ней было серое платье, спереди его прикрывал широчайший накрахмаленный белый фартук, завязанный на спине аккуратнейшим, жестким от крахмала бантом. С раннего утра и до вечера жизнь ее протекала с детьми.