минут приехала милиция.
Нас с Федей, который к тому времени уже начал терять сознание, увезли в больницу. Повезло, безразлично думал я по дороге. Могло быть сильно хуже.
Мне действительно повезло. Дежурный врач осмотрел мою рану — она оказалась не большой и не глубокой, затем мне вкололи что-то обезболивающее, наложили несколько швов.
А потом появились маменька и папенька. И были они вне себя.
— Да в порядке все, — успокаивал их дежурный врач. — Необходимости в госпитализации нет. На перевязку походит, все подживет и снимем швы. Ему поспать нужно, в себя прийти. Показан покой и отсутствие волнений!
— Ножевое ранение! — маменька была бледна и напугана. — Они же могли… могли…
Врач принес кружку воды, накапал туда чего-то остро пахнущего и вручил маменьке.
— Из милиции с вами завтра свяжутся, надо полагать, — сказал доктор. — Ножевое ранение, они обязаны снять показания.
— Я сам с ними свяжусь, — ледяным тоном сказал папенька.
По дороге домой — мы ехали на такси — родители молчали. Дома меня, как полагается, накормили, напоили чаем и уложили спать, не задавая лишних вопросов.
— Болит? — сочувственно спросила маменька, указав на руку.
— Нормально, — махнул здоровой рукой я.
— Нет, Володя, ну как же так… маменька с недоумением смотрела на отца. — Ребята просто шли по парку вечером, и тут такое… Один там вообще в тяжелом состоянии, мне врач сказал… как же так, они просто шли вечером?..
Так, подумал я, значит Федя Комар в тяжелом состоянии. Оно и понятно — ножевое в живот, не шутки. Что же, надеюсь, что этот неунывающий парень выкарабкается. И еще подумалось мне, что видеосалонные дела могут всплыть при тщательном разбирательстве. Впрочем, с этим я поделать ничего не мог, оставалось махнуть рукой и положиться на судьбу.
— Вообще по улицам ходить нельзя, — продолжала маменька, — хуже, чем после войны!
— Разберемся, — прервал ее испуганную скороговорку папенька. Он явно был под впечатлением от произошедшего.
А я завалился спать и спал крепко, до утра, хоть рука и норовила разболеться как следует.
Наутро папенька действительно начал разбираться.
— Получается так, что просто шли через парк и никого не трогали? — спрашивает он меня.
— Просто шли и никого не трогали, — подтверждаю я. — Мы и еще несколько мужиков взрослых. А этих там было человек двадцать, как бы мы их тронули с Валеркой вдвоем?
— И они на вас напали? — Папенька испытывающе смотрит на меня.
— Напали, — подтверждаю я, — они пьяные были, наверное. Прямо там пили, милиция должна была пустые бутылки найти.
— А эти взрослые, значит, полезли вас защищать?
— Выходит так, — говорю я. — Если бы не они, то я и не знаю, что было бы. Забили бы просто. А одному там крепко досталось… Ножом в живот.
— Ясно, — говорит папенька. — Хорошо, Алексей. Тогда будем звонить.
Он берет трубку и медленно набирает номер.
— Николай? Да, здравствуй. Уже слышал? Доложили? И что думаешь? — Некоторое время папенька молчит, а лицо его краснеет, что явный признак приближающейся вспышки. — А я тебе скажу, Николай, что у тебя бардак! Бардак! В темное время суток по городу не пройти. Шпана с ножами, что это за Чикаго такое?! Кто там у тебя за общественную безопасность отвечает? Давай-ка его сегодня к нам, к двенадцати ноль-ноль! С отчетом о проделанной работе — профилактика преступности в молодежной среде! Бардак! — переходит на повышенный тон папенька. — Чтобы приняли меры и отчитались, три дня срока! Чтобы все виновные были наказаны! Что? Дружинники твои пришли, только когда все закончилось! Вообще мышей ловить перестали! Все! Разбирайтесь!
Папенька шумно выдохнул.
— Вот так… — сказал он, глядя в стол. — А ты, Алексей, ступай на перевязку. Давай, поправляйся. С милиционерами тебе объясняться не придется.
И я пошел на перевязку, предварительно позвонив Витьку и Валерке. Обоих дома не оказалось.
После больницу я поспешил в видеосалон.
Оба моих товарища были уже там — потрепанные и побитые, но не сломленные.
— Давай рассказывай! — таким приветствием встретил меня Витя.
— А чего особо рассказывать? — пожал плечами я. — Батя сегодня давал разгон милицейскому начальству. Что с преступностью хреново борются. А я чего? Шел через парк с товарищем, — я кивнул на Валерика, — налетела шпана, побила, порезала. Мы защищались, но их было больше! — пафосно закончил я.
— Я то же самое говорил, — кивнул Валерик. — Но вообще, ребята, я вам так скажу… лично мне такой ценой бабки не нужны. Что с этим Федей? Я как вспомню, сколько из него кровищи натекло… так трясет до сих пор.
— Вроде живой, — сказал я. — Известно, что в тяжелом состоянии, а больше ничего не известно. Надо бы как-то узнать…
— Если начнут разбираться, то залетим все, — мрачно сказал Витя. — Могут всплыть видеосалонные дела. Может закрыться на несколько дней, как считаете?
Ну, если Витя готов пожертвовать потенциальной прибылью, подумал я, то дело действительно серьезное.
— Витя, — сказал я, — логика вещей подсказывает, что менты будут работать так, чтобы меня не касаться. А значит, и видеосалона тоже. А если закроемся — наоборот, внимание привлечем. Работаем — значит ничего за собой не чувствуем. Логично?
— Логично, — говорит Витёк. Он выглядит притихшим и растерянным, а я ловлю себя на мысли, что мне это нравится.
— Тогда будем работать, — продолжает Витек. — Тогда нужно за кассетой ехать, я ж не знал — ехать или нет. Иваныч говорит, что новый фильм пришел, «Хищник» со Шварцем…
— «Хищник» это хорошо, — говорю я одобрительно. — А перед ним какую-нибудь комедию зарядить — «Полицейскую академию». Только не карате и не бокс…
— Набоксировался? — интересуется Валерик.
Мы ржем — долго и громко, перекрывая играющую музыку — пока мы занимаемся стратегическим планированием Петрович и Андрюха во всю переписывают кассеты. В наши дела не лезут вообще, отмечаю я про себя. Ни единого лишнего вопроса, хорошие, все же, ребята… а может быть просто — «меньше знаешь, крепче спишь…».
Одним словом, мы приходим в себя.
Через пару дней к нам в видеосалон заглянул перед сеансом сам Саша Щербатый.
— Привет, пацаны! — весело поздоровался он. — Ну что, залечили боевые раны?
Пацаны — Витя и Валерик, — сдержанно поздоровались. Они лично не были знакомы с Сашей и не могли понять, как с ним себя вести.
— Пойдем, покурим, — сказал мне Саша.
Мы вышли на улицу.
— Заживает рука? — спросил он меня после непродолжительного молчания.
— Все в порядке. Мы вот за Федю беспокоимся. Как он там, вы не знаете?
Саша развел руками.
— Жить будет, говорят доктора. Вовремя привезли. Еще бы несколько минут и… Ну ладно, чего там. В нашей жизни это бывает, — Саша пристально посмотрел на меня. — Менты