… Пирамида получилась замечательной: гладкой, прозрачной, как слеза. И засияла на солнце так, что – тут Ланс усмехнулся – не пройдет и нескольких дней, как здесь соберутся мудрецы, узрившие «божественный свет далеко на востоке».
Как и в прошлый раз, он почувствовал легкое головокружение, короткая вспышка боли на миг заставила сердце сжаться. Как ни крути, Дхэттар не был его родным миром.
«Ох, да какая разница? Отстроишь еще четыре пирамиды и тебя вытянут отсюда…»
Ланс потоптался на месте. Еще раз окинул пирамиду критическим взглядом и, не обнаружив видимых изъянов, направился к своей лошадке.
По серой, покрытой трещинами и выщербленной ветрами земле скользнула легкая тень. Шеннит, прикрывая глаза рукой, взглянул вверх, ожидая увидеть ястреба… Но увидел лицо.
Женское лицо. С правильными чертами, словно высеченными из мрамора скульптором-чудотворцем. С короной из тугих черных кос над высоким лбом. Глаза казались двумя провалами в небо, на губах блуждала задумчивая улыбка.
– Цитрония!
Она вздрогнула. Черные тонкие брови непонимающе изогнулись, а затем взгляд переместился с пирамиды на Ланса.
И это оказалось весьма неприятным. Взгляд шенниты, неведомо как просочившийся сквозь межмирье, тяжко давил, заставляя сознание испуганно съеживаться и улиткой заползать в спасительную темноту… Ланс потер виски – немного полегчало. Но как, во имя всего сущего… как ей это удалось?!!
– Ты меня видишь? – удивленно спросила Цитрония, разглядывая с небес крошечную фигурку собрата. На лбу пролегла глубокая складочка, размером, наверное, с рукав реки.
– Вижу, – просто ответил он, все еще прикрывая глаза ладонью, – а ты-то как?..
Цитрония пожевала гулами, размышляя. Затем улыбнулась.
– У меня просто получилось воспользоваться тенью. Я гляжу, ты уже возвел две пирамиды… Близится, близится час возмездия!
– Эмм…
– Поторопись, Ланс. Тень сейчас в своей наивысшей точке, еще семь-восемь дней – и пойдет на спад… Чтобы мы успели тебя выхватить отсюда.
– Цитрония…
– Что?
– Я нашел… ее… И хочу, чтобы нас забрали вместе.
Небесный лик прищурился, изучая Ланса.
– Кого – ее?
– Миолу.
– Ах, вот как… – Цитрония озадаченно хмурилась, размышляя, – собственно, это не противоречит…
– Я твердо уверен, что это ее воплощение, – решительно сказал шеннит, – и я хочу, чтобы нас забрали вместе.
– Но это будет непросто, – прошелестела Цитрония с бездонного неба, – даже очень непросто.
– Разве я недостоин небольшого вознаграждения за труды? – Ланс подмигнул ей, – это сложно, но выполнимо. И я хочу, чтобы было именно так.
Шеннита нервно дернула щекой.
– Как скажешь, Ланс. Все, что пожелаешь. Только… поторопись. Время уходит.
И начала таять. Лоб стал большим белым облаком – из тех, что плавают величаво над землей, но никогда не принесут ни капли дождя. Волосы – знойной дымкой. Ну, а как только исчезли веки, растворились в сини и глаза шенниты.
– Вот вам и тень Арднейра, – пробурчал Ланс, – а Цитрония-то с годами все сильнее…
«Но все мы с годами становимся сильнее, мудрее… Пока не сойдем с ума, как это происходит со старшими».
Во рту стало горько. Ланс сплюнул себе под ноги и направился к лошади, нет-нет, да поглядывая на небо. Но белое облако уже уплывало на запад, не собираясь вновь превращаться в лоб Цитронии.
«Главное, что они заберут и Миолу вместе со мной», – думал он.
А если она не захочет?
«Значит, придется сделать так, чтобы захотела. Она должна, должна вспомнить».
А если не вспомнит?
Ланс вздохнул. Труднее всего переспорить самого себя, потому как оба оппонента выставляют достаточно веские аргументы в пользу своих соображений.
«Ну что ж, тогда мне придется решать, что дороже – жизнь в Арднейре или жизнь с той, кого я любил больше жизни, но кого так и не смог уберечь».
Шеннит развернул карту, прикинул по солнцу, в какую сторону ехать дальше. Третья пирамида ждала его.
Но, когда снова замелькали под лошадиными копытами жухлые кустики травы, Ланс ощутил беспричинную, казалось бы, тревогу.
Цитрония слишком легко согласилась перетащить в Арднейр человека из другого мира. Слишком… Было в этом покладистом поведении старшей из младших нечто совершенно непохожее на нее. И перед мысленным взором Ланса вдруг сложилась презабавная картинка: запряженный в повозку ослик, перед его мордой – яркая, сочная морковка, привязанная к жерди. Ослик тянется к лакомству, но оно все дальше, дальше… И маленькое серое создание тянет неподъемный груз в погоне за тем, чего никогда не достичь.
«Ты получишь Вейру, только дострой пирамиды».
Ланс хмыкнул, покачал головой. Маленький, жалкий ослик и морковка, привязанная к длинной жерди.
* * *
…Севетр беззаботно пощипывал травку, и Тиорин ощутил нечто, похожее на приступ зависти. Уж коню-то нет разницы, курган ли перед ним или громадная пирамида, прозрачная, как слеза – и в то же время играющая на солнце гранями. Да так, что невозможно смотреть, не щурясь.
Лорд Саквейра устало опустился на камень-валун, выплюнутый в незапамятные времена вулканом. Еще раз окинул взглядом пирамиду, втайне надеясь, что – произойдет-таки чудо – и творение неизвестного высшего существа растает само собой, обратившись в костяной курган.
Но таких чудес не бывает, Тиорин это прекрасно знал, а потому очень емко высказал в лесную тишину то, что думал о создателе пирамиды.
– Встречу – заставлю загонять Тэут-Ахи обратно, – заключил эрг. И задумался.
Ему и в самом деле было над чем поразмыслить, потому как пирамида посреди дубовой рощи, несомненно, была оставлена кем-то очень могущественным. А если этот кто-то пришел в Серединные земли с целью их захватить, подчинить своей воле? И как далеко простираются возможности этого существа? Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
«А если он преследует иные цели? Например, и вовсе разрушить это хрупкое пристанище живых? Что тогда?»
Тиорин закрыл глаза и откинулся на корявый ствол. Пальцы сами нащупали застарелый след ожога, охвативший левое предплечье до локтя. И – совсем не к месту – накатила тошнотворная волна страха. Только чужой твари не хватало под этим небом! Вдобавок к просыпающимся старшим…
Из-под опущенных ресниц эрг уныло смотрел на пирамиду. Ему послышался заливистый смех Тэут-Ахи; входя в силу, она снова начинала играть с ним. Как тогда, очень, очень давно… Правда, надо отдать должное Тэут-Ахи: она так и не дала ему умереть от ран, столкнув в кипящее пламя Возрождающей купели…
Он резко поднялся на ноги. Легко вскочил в седло и огрел ни в чем не повинного Севетра хлыстом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});