Она бы хотела поверить ему, его словам. Она действительно верила ему.
– Я не знаю, насколько все плохо обернется, – сказала она, – вся эта ерунда с Паттерсоном и…
– Ван?
Она промолчала, ожидая, что он скажет.
– Если завтра мне поставят диагноз смертельной болезни и мне останется жить всего три года, и определенно это будут жуткие годы, в течение которых я не смогу ничего делать, только лежать в постели и слабеть, что бы ты сделала?
Этот сценарий было невозможно представить, и все же она чувствовала себя ужасно при мысли о том, что он так впустую может провести свою жизнь.
– Я бы стала ухаживать за тобой, – сказала она. – Я бы попыталась окружить тебя заботой и каждый вечер готовила бы тебе цыпленка по-киевски и…
– А если моя бывшая жена неожиданно возбудит против меня судебное дело, Бог знает насчет чего, и станет угрожать мне смертью, и мне придется потратить все мои деньги – до последней монеты – на судей, что бы ты сделала?
– Я бы помогла тебе, как смогла. Я бы выслушала все твои высказывания и проклятия в ее адрес. – Это заставило ее улыбнуться – она бы несколько лет посвятила бы этому. – Я бы дала тебе денег, чтобы помочь уплатить судебные издержки.
– Итак, почему ты думаешь, что я отвернусь от тебя, если у тебя возникнут проблемы? Ты полагаешь, что я менее благороден, чем ты?
Она снова улыбнулась.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Следовательно, ты выйдешь за меня?
Она посмотрела на колени, где ее рука приняла форму гнезда вокруг синего и распухшего пальца.
– Да, – сказала она с бьющимся сердцем. – Выйду.
20
Джереми, Пенсильвания
1960 год
Однажды за ленчем Винцент Сипаро объявил, что он слишком устал, чтобы отправиться в полдень со своими внучками на прогулку. К концу того лета он сильно уставал и часто задыхался, поэтому Клэр и Ванесса решили отправиться на прогулку в лесок без него, и Такер бежал за ними по пятам.
Они были сообразительными девочками и знали лесок хорошо, им даже не приходило в голову бояться чего-то, когда они с трудом пробирались между деревьями.
– Давай посмотрим, что там, – сказала Клэр, сворачивая с их обычной тропинки, и Ванесса послушно пошла за ней. Вскоре они уже шли по неизведанному участку леса, и девочки аккуратно ломали ветки и бросали камешки на тропинке, делали заметки, как учил Винцент, чтобы всегда смогли найти дорогу домой.
Неожиданно Ванесса остановилась, не сводя глаз с земли под искривленным старым дубом.
– В чем дело? – спросила Клэр.
Ванесса указала на землю перед ней. Клэр раздраженно подошла к сестре – на случай, если Ванессе на глаза попалась змея. Но это не была змея. Под сломанными сучьями и сухими листьями у корней дуба из земли выдавался деревянный крест. Клэр откинула несколько сухих сучьев, и обе девочки уставились на крест. Имя «Такер» было написано белой краской на деревянном кресте.
Они мало знали о могилах, хотя не настолько мало, чтобы не понять, что это было. Год назад умер их дед Харти, отец Лена, и Мелли не позволила им пойти на похороны, но они слышали, как кто-то говорил о могиле, где он похоронен. Когда Клэр спросила Мелли, правда ли, что дедушку Харти засыпали землей, Мелли рассмеялась.
– Конечно же нет. Он на небе. И ты прекрасно об этом знаешь. Могила – это просто место, куда люди приходят, чтобы вспомнить о человеке, который на небесах.
Очень трудно было поверить тому, что иногда говорила Мелли. Ребята в школе говорили, что людей хоронят. Возможно, некоторых людей действительно хоронили, когда они умирали, но если они не принадлежали к семьям Харти или Сипаро.
И все же тут была могила. Обе девочки повернулись, чтобы посмотреть на Такера, который сидел поблизости, поджидая их. Когда они посмотрели в его направлении, он застучал своим хвостом с белым кончиком по сухим листьям.
– Это что же, другой Такер? – спросила Ванесса.
– Не может быть, – сказала Клэр. – Мелли сказала, что он живет в семье, где много детишек, помнишь?
– Да. – Они снова внимательно посмотрели на крест. Надпись была каллиграфической – белые буквы обведены золотой каймой, такой же золотой, какой Винцент обычно делал гривы коням.
– Может быть, был какой-то еще Такер до этого Такера, – предположила Клэр. – И он на небесах, а это – просто место, куда дедушка и бабушка приходят его вспоминать.
Ванесса торжественно кивнула головой.
– Может быть, было миллион Такеров, – сказала она. – Мы могли бы спросить об этом у мамы.
– Нет, – сказала Клэр. – Я не знаю, почему эта могила тут, но если мы спросим Мелли, мы никогда ничего не выясним.
Они решили спросить об этом дедушку, но, несмотря на то, что Винцент работал в мастерской, когда они вернулись к амбару, он казался слишком усталым, чтобы задавать ему вопросы. Каждый раз, когда он поднимался, чтобы взять кисть или ветошь, он тяжело дышал, а когда опускался на рабочую скамейку, то каждый раз охал. Доктор велел ему не курить больше свою трубку, но он все еще сосал ее незажженную, когда работал.
Клэр и Ванесса присели, чтобы позабавиться с пластилином. Клэр постепенно бросила свои занятия с деревом с прошлого лета, и никто и словом не обмолвился об этом. Винцент даже не заметил то, что она больше не берет ни дерево, ни нож для резьбы. Возможно, он видел ее разочарование, когда она занималась резьбой. Неважно, как осторожно работала она с деревянным бруском, все равно она умудрялась отрезать то, что хотела оставить, а такую ошибку исправить уже было нельзя.
Когда Винцент объявил, что настало время их обычной дневной поездки на карусели, девочки отложили свой пластилин на рабочий стол и поспешили в амбар. Как только они забрались на помост карусели, Ванесса побежала прямо к Титану.
– Сегодня я хочу покататься на Титане, – объявила она.
Клэр уставилась на свою младшую сестру, отказываясь верить.
– Титан – мой, – сказала она.
– Ты всегда на нем катаешься. Теперь – моя очередь.
Клэр сжала руки в кулаки.
– Дедушка! – закричала она. Винцент пошел к ним из мастерской.
– Что случилось, девочки? – спросил он, ступая на помост рядом с Титаном. Он легонько провел рукой по белой голове лошади, когда смотрел на своих внучек.
– Ванесса хочет кататься на Титане! – закричала Клэр. – Скажи, что ей нельзя.
– А! – сказал Винцент. Его голубые глаза смотрели устало, но в них все же был огонек. – Ну, а как насчет того, чтобы уступить ей очередь?
Ванесса отчаянно кивала головой, в то время как Клэр покраснела от злости.
– Он – мой! – Она с видом собственницы обняла тонкую ногу скакуна. – Он – всегда был моим. Она может взять всех других лошадок на карусели.