Второй уровень на рисунке 8.1 демонстрирует, что благодаря этим базовым свойствам человеческий мозг, действующий в одиночку или в составе мозгосетей, может превращать фрагменты потенциальной информации, отбираемой им из внешнего мира, в широкий спектр ментальных конструктов, сочетания которых определяют создаваемую мозгом картину материальной реальности. Продвигаясь по рисунку 8.1 от второго уровня вверх, мы замечаем иерархическую прогрессию ментальных абстракций от самых базовых к самым сложным. В соответствии с моей иерархией на нижнем уровне в этом списке находятся такие базовые понятия, как пространство и время, идентификация и обозначение отдельных предметов, логичное внутреннее представление о причинно-следственных связях и появление нашего богатого чувственного опыта. На этот же уровень я помещаю способность мозга создавать смысл и семантику. Кроме того, здесь находится собственная точка зрения мозга и ее основной элемент – уникальная человеческая способность, которую принято называть верой. Также на втором уровне располагается наша способность создавать математику и логику для объяснения явлений природы.
Для меня чрезвычайно большое значение имеет изучение нейрофизиологических механизмов, объясняющих, каким образом наш мозг создает веру и основывается на ней, диктуя поведение многих людей. Я говорю об этом, поскольку обычно именно при помощи чистой веры люди создают или поддерживают широкий и очень разнообразный спектр ментальных абстракций в попытках найти ответы на важнейшие экзистенциальные вопросы вроде происхождения вселенной или смысла жизни. Хотя нейробиологи обычно не обсуждают возможные нейрофизиологические механизмы веры, релятивистская теория мозга предполагает, что веру можно определить в качестве одного из «гёделевских операторов». Я имею в виду, что в нашем мозге вера определяет механизм, который манипулирует гёделевской информацией примерно таким же образом, как типичный математический оператор (например, множитель или делитель) манипулирует числами. В этом процессе вера может влиять (усиливать, умножать, снижать, создавать, уничтожать, максимизировать, минимизировать) на человеческое восприятие, эмоции, ожидания, внимание, считывание воспоминаний и многие другие важные ментальные функции. В целом важно понимать, что вера имеет способность в значительной степени, если не полностью, формировать собственную точку зрения мозга. Поэтому не стоит удивляться тому, что люди чрезвычайно плодовиты в вопросах создания самых разных мифологических и религиозных воззрений, не говоря уже о длинном списке богов, богинь, героев и злодеев, посредством которых они пытаются объяснить (без требования или необходимости привлечения каких-либо эмпирических доказательств) самые разнообразные природные явления, которые на первый поверхностный взгляд совершенно не поддаются объяснению. На самом деле можно утверждать, что именно благодаря всепроникающей и соблазнительной силе истинной веры в существование сверхъестественных причин большая часть человечества на протяжении тысячелетий лишь с редкими проявлениями протеста выдерживала невероятно сложные условия существования, навязанные природой или политическими и экономическими условиями, созданными самим человеком.
Хоть я и рассматриваю веру в качестве гёделевского оператора, исходные корни которого уходят глубоко в наши мозговые цепи, как нейронные отложения наследства наших предков, вера может быть приобретена и на протяжении жизни конкретного человека и распространена по обычным каналам передачи шенноновской информации, например через устную или письменную речь. Это означает, что все мы в нашей вере находимся под влиянием социальных контактов, особенно родственников, друзей, учителей и других людей, которых считаем авторитетами в каких-то областях или выдающимися общественными деятелями. В частности, возможность «обучения» вере может объяснять такое медицинское явление, как эффект плацебо, о котором мы говорили выше, а также тот факт, что многие люди верят в так называемые фейковые новости, распространяемые современными средствами массовой информации, особенно когда они исходят от человека, кому большинство людей доверяет, например от президента страны. Как мы обсудим более подробно в главе 11, возможность влиять на убеждения людей через средства массовой информации играет решающую роль в образовании основанных на вере мозгосетей, вроде той, которая описана в первых абзацах данной главы.
Тот факт, что убеждения могут быть восприняты через контролируемое обучение, также говорит о важной роли образовательных систем современного общества. Я говорю об этом, поскольку в соответствии с представленной в книге теорией истинно гуманистическое образование является чрезвычайно мощным инструментом для формирования коллективного отношения к огромному числу серьезных и распространенных общественных проблем современности – расизму, гомофобии, ксенофобии и насилию в отношении меньшинств и женщин, и это лишь несколько проблем из очень длинного списка. Мы вернемся к этой очень важной теме в главе 13.
Перемещаясь на еще одну ступень вверх на рисунке 8.1, мы попадаем в сферу более сложных ментальных функций, таких как интуиция, догадки, творчество, абстрактное мышление и интеллект. Отсюда выводится серия сложных ментальных абстракций, таких как боги, герои и мифы, но также артистические проявления, наука и наша способность производить и умело использовать очень сложные инструменты для изменения окружающей среды и, начиная с недавнего времени, даже нас самих. Исходя из этих основ, теперь мы можем пересечь границу царства, в котором большое количество индивидуумов, благодаря способности человеческих мозгов объединяться в мозгосети, начинают сплачиваться вокруг сложных ментальных абстракций, приводящих к формированию постоянно разрастающихся социальных, экономических, религиозных и политических структур. В рамках мозгоцентрической теории именно здесь берут начало царства и империи, города-государства и нации, политические партии и экономические философии, артистические направления и школы мысли. Из того же исходного ментального субстрата вырастают институты, основанные исключительно на вере, такие как католическая церковь, международная финансовая система и многие другие, и воспринимаются миллиардами людей в качестве произведений Творца или материальной реальности. Для меня все это – яркие примеры ментальных абстракций, которые в конечном итоге становятся выше самой человеческой жизни.
На этом этапе я уже готов раскрыть мое рабочее определение ментальной абстракции. Для меня ментальная абстракция – это аналоговое мозговое построение, включающее в себя создание гёделевского образа, призванное значительно сократить большой объем потенциальной информации, отобранной из внешнего мира, после ее сравнения с собственной точкой зрения мозга (где вера правит бал). Результатом является низкоразмерная всеобъемлющая ментальная модель всей материальной реальности или ее части. В соответствии с этим определением ментальные абстракции представляют собой композиты из гёделевской информации – наилучшие догадки или гипотезы, которые наш релятивистский мозг генерирует в попытках осмыслить вселенную, чтобы приобрести экологическое преимущество, повышающее наши шансы на выживание.
Для уточнения этого определения я хочу использовать метафору, которая может привлечь читателей, интересующихся математикой. Главный недостаток этой математической аналогии заключается в том, что она не очень точна в деталях и проясняет лишь общий смысл моего определения. Тем не менее в целом я бы сказал, что ментальные абстракции генерируются за счет нейронной трансформации, которая в некотором роде аналогична хорошо известному статистическому методу со многими переменными, называемому методом главных компонент. В очень упрощенном виде можно сказать, что метод главных компонент используется тогда, когда для описания специфического явления требуется выявить наличие линейной корреляции между большим количеством выбранных переменных. Если такие корреляции найдены, этот анализ позволяет значительно сократить исходное многомерное пространство, заданное этими выбранными переменными, до гораздо меньшего набора ортогональных компонент, которые в совокупности учитывают все исходные возможности, описываемые гораздо более обширным набором исходных переменных. Это возможно благодаря тому, что каждый главный компонент образуется за счет определенной линейной комбинации исходных переменных.