плавали среди кусочков яркого коралла. Итан проигнорировал мой вопрос.
— Почему сидишь в темноте? — Мне было интересно, расскажет ли он о визите Сары. Было совершенно ясно, что он был расстроен из-за этого. У него, как правило, начинался приступ курения после плохого сна или флэшбэка. Встреча или разговор с Сарой, казалось, вызывали у него те же самые формы совладающего поведения, но теперь он курил исключительно на улице, так что делать это в его офисе было моим первым признаком того, что что-то не так. Я хотела, чтобы он рассказал мне об их разговорах, но до сих пор он молчал. Я не давила на него, как обещала, но было больно от того, что Итан, очевидно, мог говорить с Сарой о вещах, о которых он не мог говорить со мной. Она могла помочь ему, а я нет? Я не была довольна тем, какие чувства вызывало у меня его обращение к Саре, но чувствовала, что не могу жаловаться или беспокоить его этим, потому что это только усложнило бы ему жизнь. Я никогда не хотела быть ответственной за то, что причинила Итану больше боли и стресса, чем ему уже пришлось пережить.
— Как погуляла? — Спросил он, затушив сигарету, и встал. — Не хочу, чтобы ты дышала этим дерьмом.
— Тогда почему ты куришь в доме? — Его манеры были такими холодными, что я почувствовала, как меня охватывает нервная дрожь.
— Виноват. — Он подошел ко мне и вывел из кабинета, положив твердую руку мне на спину. Не было ни сопротивления, ни споров, я видела это ясно, как божий день, по жесткости его позы, когда он двигался рядом со мной.
Мы прошли на кухню, где он оставил меня сидеть за барной стойкой. Он часто сидел там, пока я готовила ужин, либо работая на ноутбуке или расспрашивая о моем дне. Но он не выглядел так, словно хотел поболтать, когда с хлопком положил свой телефон на гранитную столешницу. Он посмотрел на меня снизу вверх и сложил руки на груди. Его глаза говорили мне, что он кипит от злости, темно-синие и обжигающие.
Я сглотнула и попробовала снова.
— Итан, случилось что-то, что тебя расстроило?
Он приподнял бровь, глядя на меня, но не ответил на вопрос. Я поняла, что он не ответил ни на один вопрос, который я задала ему с тех пор, как вернулась домой.
— Где ты гуляла, детка? — Он отвечает вопросом на вопрос.
— Я гуляла пешком в «Горячую Яву», — медленно произнесла я, но возникло ощущение, что он уже знал это. — Хочешь что-то сказать мне, Итан?
— Нет, дорогая, но я думаю, ты хочешь. — Он взял свой телефон и протянул мне его экраном вверх.
Лэнс Оукли обнимает меня на улице.
Глава 16
9 января
Швейцария
Я обнаружил, что молодой принц был настоящим человеком эпохи Возрождения. У него были навыки катания на склонах, а также общения с дамами. Неудивительно, что его дедушка беспокоился о нем. Парню вполне может грозить какая-то серьезная опасность здесь, в XT Europe.
Смерть от секса.
Шумная секс-вечеринка, которую он устроил прямо сейчас по другую сторону стены, испортила мне настроение еще больше. Я был здесь в сущем аду — несмотря на подростковый марафон по соседству. Все, что мне было нужно, — это поговорить с Бринн и услышать ее голос. Одно это могло бы сделать следующие дни хоть немного сносными.
Мы расстались не очень хорошо. Отвратительная ссора из-за секретов. Когда фотографии ее встречи с Оукли были разосланы по всему Твиттеру, я сразу же получил предупреждение. Конечно, я был совершенно шокирован, но когда она вернулась домой, и я понял, что она не собирается рассказывать мне, почему пошла за моей спиной на встречу с человеком, который разрушил ее жизнь и чуть не убил ее — я потерял самообладание.
Потерянным. Именно так я себя сейчас чувствую без своей девочки.
Я долил в свой стакан из бутылки «Ван Гога», делая последний глоток. Мой любимый напиток в таких случаях. Мне, конечно, чертовски нужно было это, чтобы заснуть сегодня вечером, если бы «о, черт возьми, да» и «да, детка» не прекратились в ближайшее время. Несомненно, скоро его королевское высочество будет оттрахан до полусмерти, и, возможно, наступит тишина. Пожалуйста, Боже.
Бринн ничего не рассказала о своем визите к Оукли ни во время, ни даже после нашей ссоры. Я все еще не знал, почему она встречалась с ним. Возможно, я никогда этого не узнаю.
Она просто продолжала говорить одно и то же снова и снова.
Я не могу говорить об этом прямо сейчас, Итан, и тебе придется смириться с этим, пока я не буду готова.
Когда я вынудил ее рассказать мне, она разозлилась и обрушилась с обвинениями на Сару и наши «частные» встречи, сказав, что я отгораживаюсь от нее в пользу Сары. Так ли это? Я так не думал, но потом, когда Бринн спросила, почему Сара приходила ко мне в тот вечер, я не смог ей ответить. Я еще не был готов.
По ее лицу было видно, как ей больно, но я предположил, что и по моему тоже. Мы никогда раньше не были в таком положении в наших отношениях. Мы оба стояли на своем в молчаливых вопросах, которые во многом определили нашу сущность. Это чертовски отстойно.
Я думаю, мы могли бы все уладить, если бы у нас было больше времени.
Однако на это не было времени. Мне пришлось пойти на эту дерьмовую работу и оставить ее здесь, беременную, грустную и предоставленную самой себе. Ну, не совсем самой себе. Нил и Элайна приглядывали за ней.
По возвращении я с моей девочкой должны были серьезно заняться нашими проблемами, и я сказал ей об этом, когда пришлось уехать рано на следующее утро.
У нее на глазах стояли слезы, сами глаза были красными и опухшими, когда она кивнула и согласилась со мной.
Когда я поцеловал ее на прощание, ее сладкие губы растаяли под моими, а ее руки поднялись, чтобы крепко прижать меня к своей благоухающей мягкости. Мне очень не хотелось отстраняться. Но я должен был это сделать, и мне было чертовски больно от этого. Внутри была надежда, что мы разрешим наши разногласия и разберемся с сомнениями, которые были у нас обоих. Я бы не принял никакой другой альтернативы.
Она обхватила мое лицо руками и сказала:
— Вернись ко мне. — Я знал, что ее слова означали нечто