открывать ей горло, глупо подставляться. Но…
Только дураки верят, что близость возможна лишь по любви.
На нее бывает так много причин.
Рейна откинула голову и застонала, волосы, освобожденные от шипов, снежной лавиной рассыпались по тюфяку. Белое тело изогнулось в его руках так прихотливо и откровенно… Все, что происходило между ними, было острым, горячим, немного злым. Ноги девушки обвились вокруг бедер Ржавчины, и он ощутил, что готов повторять то, что они делают, снова и снова. Он никогда не ощущал такого наслаждения.
В какой-то момент Рейна вдруг укусила его плечо и торопливо прошептала:
— Это ничего не значит, рыжий… Ты понял? И ничего не меняет. Я все равно убью тебя.
— Ничего, кроме ненависти, крошка, — хрипло выдохнул Ρжавчина, рывком переворачивая ее, сгребая в кулак белые волосы, дергая на себя, заставляя спину северянки прогнуться еще сильнее. Открыться ему еще больше. Стать еще ближе.
И они продолжили.
Эта ненависть оказалась горячей.
Глава 19. Единственный выход
Ливентия теребила драгоценную стрекозу на браслете, не чувствуя, что ломает тонкие слюдяные крылышки. Бесполезное теперь украшение полетело на пол — к своим почившим соратницам. У ног девушки уже образовался блестящий холмик из золотых насекомых с оборванными крыльями. Последней оставалась бабочка, красовавшаяся на груди южанки. Яркая и крупная, выполненная из шелка и платины, усыпанная изумрудами и аметистами, эта бабочка была подарком Ливентии на ее совершеннолетие. Как раз перед поездкой в Двериндариум. Драгоценность выполнил по заказу родителей прославленный двери-ас Гранданы, мастер камней и золота, господин Хиоретус. Драгоценность была сделана столь искусно, что казалась живой. Но это не остановило Ливентию от ее уничтожения.
Сорвав бабочку с корсажа платья, южанка безжалостно смяла шелковые крылья, а после швырнула украшение под ноги и наступила подошвой сапога. И улыбнулась, услышав хруст.
Сегодня на Ливентии было черное платье, сапоги и серый плащ. С некоторых пор девушку тошнило от ярких цветов.
Она стояла на открытой галерее Вестхольда и наблюдала, как поднимается со дна морского Иль-Тарион. Бронзовая труба «приближающего глаза» позволяла рассмотреть невиданное зрелище во всех подробностях. С монументальных зданий, восставших из глубин, Ливентия перевела трубу на берег, где суетились чудовища и люди. Большинство держались подальше от явившегося Иль-Тариона, но некоторые не особо умные лезли вперед, пытаясь увидеть больше. Нет бы, как она, Ливентия, взобраться на галерею да вооружиться трубой с «приближающим глазом». Но какой спрос с дураков?
Линза трубы послушно показала рычащих хриавов и хлопающих крыльями харкостов, Киара с обнаженными клинками, перепуганную Меланию и горстку трясущихся прислужников в стороне. Все они, открыв рты, глазели на то, как море отступает и выталкивает на поверхность древний город. Конечно, зрелище было впечатляющим. Но это ведь не значит, что надо стоять с таким идиотским видом?
Ливентия повернула трубу в сторону и застыла. Ее тонкие пальцы мигом стали ледяными, а сердце суматошно забилось. В стороне ото всех, на крыше дома клубился сумрак. Чернильная тьма кляксой лежала на красной черепице. Смотреть на нее было неприятно, хотелось отвести трубу. Но на миг Тени отступили, и Ливентия увидела в их сердцевине того, кто прятался от света дня и чужих глаз. Черная форма карателя, платок на лице… Eй хватило одного взгляда на эту фигуру, чтобы узнать. Кристиан тоже смотрел на возрождение Иль-Тариона.
Ливентия оторвалась от бронзовой трубы, подышала открытым ртом, пытаясь успокоиться. И снова прильнула к линзе. И тут девушку словно огнём обожгло. Она вдруг поняла, куда смотрит Кристиан Левингстон. Не на Иль-Тарион! Он смотрел немного в сторону, туда, где возникла из-под воды одинокая древняя башня. А под ней застыло несколько фигур.
Ливентия так сжала трубу, что пальцы хрустнули. Кристиан смотрел не на город. Он смотрел на Иви-Вивьен, клятую предательницу и отступницу. В голове южанки возникло ядовитое воспоминание: беседка, увитая вьюнком, и Крис, стоящий рядом с ней, Ливентией. И его слова: «Я думал о другой девушке. Ты просто… подвернулась под руку».
Подвернулась под руку!
Ненависть ударила красавицу с такой яростью, что девушка принялась с новой силой топтать несчастные брошки, в пыль растирая стрекоз и бабочек. А после швырнула об стену бронзовую трубу так, что треснула приближающая линза.
Ливентия вихрем слетела с галереи. На ее родине говорят: «Гранданец всегда закрывает счет». И теперь девушка знала, как отплатить всем! Как сделать Кристиану больно. Так же больно, как он сделал ей.
Когда навстречу южанке выбежал испуганный Довен, она рванула к врачевателю и расстегнула свой браслет.
— Госпожа Осхар! — выкликнул парень. — С вами все в порядке? Вы так раскраснелись…
Ливентия с силой вцепилась в края его целительской жилетки, дернула на себя. Довен вытаращил глаза, не ожидая от красавицы такого поведения. Ливентия казалась больной, ее влажные темные глаза лихорадочно блестели.
— Госпожа Осх…
— Ты знаешь Вивьен, Освободительницу Чудовищ? Отвечай, ну же!
— Конечно, госпожа Осхар. Конечно, я ее знаю! Но причем тут…
— Слушай меня. Слушай меня внимательно и запоминай мой приказ! — выдохнула она. — Я приказываю тебе, Довен, приказываю… убить ее. Убить Вивьен! Ты должен сделать это. Ради Империи. Во благо Двери. И для меня! Убей ее и никому ни говори о моем приказе!
Глаза врачевателя стали такими испуганными, что выцвела радужка. Его лицо посерело и исказилось, тело задрожало, словно на парня свалился непосильный груз.
Но Довен послушно кивнул, подчиняясь Дару Призыва.
* * *
Восстав из морских глубин, Иль-Тарион отодвинул Взморье и застыл на новой береговой линии каменными зданиями, полуразрушенными мостами и накренившимися башнями. Кусок древнего города, неизведанным образом оказавшийся снова на поверхности, выглядел пугающим, но манящим. Стены, облепленные ракушечником и засыхающими водорослями, кривые арки и разбитые статуи — все это хотелось рассматривать и изучать. Правда, Ржавчина запретил даже близко подходить к Иль-Тариону. Ему хватило и того, что я едва не осталась лежать под обрушившейся стеной. Здания древнего города были ненадежными и покосившимися, они угрожали вот-вот рухнуть, и входить в эти узкие улицы было по-настоящему опасно.
Хотя и безумно интересно.
Поэтому Ржавый король выставил на берегу стражей.
За