яростный взгляд.
— Ненавижу тебя! — выдохнула она.
— Я тебя тоже, — сипло произнес Ржавый король. Склонился ниже и погладил ножом ее шею. — Иногда ненависти достаточно, крошка.
— Для чего? — не поняла Рейна.
— Для всего, — процедил Ржавчина и дернул ее рубашку, обрывая пуговицы.
Рейна вытаращилась, не веря, что он делает это.
— Ты серьезно? — она ухмыльнулась, заметив неуверенность в движениях парня. — О, это даже смешно, рыжик! Что ты собираешься делать? Раздеть меня? Серьезно? А дальше? Ой, неужели ты осмелишься? — Она рассмеялась. — В прошлый раз ты чуть не свихнулся от поцелуя! Я думала, что никогда тебя больше не увижу, что ты будешь молотить крыльями до самого Хвенского Хребта! Ты выглядел таким перепуганным! Постой…
Рейна внимательнее всмотрелась в глаза парня.
— Ты что же… Ох, Суровая Вьюга и муж ее Сумрак! Да у тебя же никогда никого не было!
— Лучше бы тебе заткнуться, поганка, — хмуро пробормотал Ржавчина.
— Я тебя не боюсь! — буркнула бесцветная. — И… слезь с меня!
— Ты сама это начала. Это ты засунула язык в мой рот, а не я!
— Примерялась, как ловчее его откусить!
— Хоть пальцы скрещивай, когда брешешь! Врунья!
— Да как ты смеешь? Ты… ты…
— Грязь под твоими ногами, ага, — хмыкнул Ржавчина, продолжая поглаживать ножом шею девушки.
— Что это ты делаешь?
— А на что это похоже?
— Немедленно отпусти меня! — рявкнула Рейна, приподнимаясь на локтях.
— Ты не хочешь, чтобы я тебя отпустил.
Белый шелк рубашки скользнул по ее бокам и раскрылся. Ржавчина вздохнул и уставился на плотные полоски, перетягивающие грудь девушки. А потом выдохнул и одним махом разрезал ткань. Холодный воздух коснулся обнаженной груди Рейны, и девушка испытала желание закрыться. Ее грудь была маленькой, а тело худым и жилистым, больше похожим на мальчишеское, чем на женское. И почему-то впервые в жизни бесцветная этого застыдилась. Ее скулы порозовели и, выпятив острый подбородок, она глянула со злостью.
— Что, не нравится? — вызывающе протянула она.
А Ржавчина вдруг нежно провел шершавой ладонью по красным полосам, оставленным тканью. Потом по нежным розовым навершиям груди. Потом ниже — по вздымающимся ребрам и напряженному животу.
— Нравится, — тихо сказал он и посмотрел ей в глаза. Слова застряли в горле, а мысли стали вязкими, как желе.
И Рейна задрожала. Она даже не поняла, кто из них стянул ее штаны — она или заклятый враг. Внутри нее разгоралось солнце. С каждым прикосновением Ржавчины, с каждым его движением, с каждым взглядом. Он сам был солнцем — слишком ярким, слишком горячим. Когда-то, кажется, в другой жизни, в Ледяной Цитадели у Рейны уже случался опыт близости. Северяне считают, что от страхов и слабостей надо избавляться, вот Рейна и избавилась. Она всегда считала себя воином, а не девушкой. Поэтому близость спланировала как военную операцию: выбрала жертву из тех учеников Цитадели, кто наутро отправлялся в гарнизон у дальней границы Колючего Архипелага — откуда не возвращаются. Подготовилась и провела бой — быстро, четко и без эмоций. Та близость не оставила в душе никаких чувств. И даже воспоминаний.
Но сейчас все было иначе.
Совершенно иначе!
Вот только закончилось слишком быстро.
Жаркое дыхание, короткие толчки, сиплый стон… И Ржавчина упал рядом. Он лежал — крепко зажмурившись и тяжело дыша. Он даже не снял свою клятую юбку!
— Дай мне пять минут, — пробормотал рыжий гад.
Рейна дернула свою рубашку.
— С чего ты взял, что я разрешу тебе снова? Да ты… я тебя убью. Убью, прямо сейчас! Понял?
— Ага, — враг открыл глаза. И рывком подмял ее под себя. — Ладно. Обойдемся без передышки.
Его губы прижались к губам Ρейны, а их языки коснулись друг друга. На этот раз медленнее, с желанием узнать и изучить. Впитать чужой вкус. С губ поцелуй потек ниже. И почему-то Рейна не стала отталкивать рыжего. Напротив, притянула его еще ближе, и сама скользнула губами по его шее с яростно бьющейся жилкой. Потрогала его спину — напряжённую, рельефную. Ей понравилось. У врага была горячая кожа, местами перечеркнутая шрамами, а местами такая гладкая, что хотелось потереться об нее, как кошка. Слегка неуверенно северянка опустила руки ниже — до ямочек на пояснице и его клятой юбки. Как расстегнуть пояс, Рейна не поняла и потому просто сдвинула ткань в сторону. Ржавчина уже целовал ее шею и грудь, и каждое движение его языка посылало по телу бесцветной солнечные лучи. Ей казалось, что она купается в жаре. В рассыпавшихся рыжих волосах, в солнечной коже, в горячих прикосновениях. Рядом с ним она казалась белоснежной и совсем тонкой. Хрупкой. И даже немного нежной. Рейна не знала, как они оказались на тюфяках в углу башни. Лампу никто не зажег. В полутьме было легче снова и снова подчиняться толчкам и ударам, стонать, царапаться, слизывать капли испарины с чужой кожи, дрожать от желания и впиваться пальцами в волосы, плечи, бедра…
Рейна не хотела думать о причинах того, почему позволяет врагу делать с собой все эти ужасно-восхитительные и порочные вещи. Почему он все еще жив. Может, она хотела отомстить брату. Может, желала хоть ненадолго ощутить себя не разделившей кровь, а обычной девушкой. А может, все дело в клятом Двериндариуме, который все поставил с ног на голову, все изменил и так невыносимо запутал!
Ржавчина тоже не хотел думать, о том, что происходит. Если он задумается, снова вернется боль, от которой Ржавчина устал. Эта близость в полутьме старой башни, пропитанная запахом пыли и снега, была такой сладкой и такой горькой… Ржавчина много раз представлял себе свой первый раз. Но в его мечтах всегда была другая девушка. Сероглазая, темноволосая, улыбающаяся…
Та, что сейчас царапала ему спину, оказалась похожа на ядовитый кинжал. В свою косу она вплетала колючки, а под одеждой носила ножи и иглы, чтобы проткнуть чью-то шею. Вероятнее всего — его. Ее тело тоже узкое и отточенное: маленькая грудь, узкие бедра, крепкие ягодицы и длинные сильные ноги. Она ему совершенно не нравилась, но будила внутри странные чувства.
Желания.
И было так глупо