спорта и увлечения фотографией. Американцы среднего класса предпочитали семейные
отпуска, въезжая все вместе в рассчитанные на семью номера отелей, покупая «семейные
упаковки» готовой пищи — если только не занимались кулинарией, следуя французским
гурманам. Они вместе ходили в местную библиотеку или кинотеатр. Некоторые мужья
обожали своих жен-компаньонов и строили вместе с ними свою, более устойчивую, удобную,
дето центристскую и товарищескую семью, чем могли вообразить себе их родители (развод
был последним средством решения проблем). Вот какие нежные строки посвятил поэт
Арчибальд Маклейш своей жене, которой он благодарен за свое семейное счастье:
Все, что становится женщиной Слова ли, пути ли — все прекрасно Сладкий долг любви Чисто
выметенная комната
И в заключение:
Величайшее и изобильнейшее мое богатство —
Вся моя жизнь —
Вот ее дар мне
Все, что она смогла мне дать.
Безусловно, представление поэта о домашнем счастье опиралось на неоспоримое для него
обязательство разделения сфер и мужского первенства (она дает ему его жизнь, но он не дает
ей ее жизни). Хотелось бы послушать его жену. Тем не менее, «эти идеи и образы, подобно
религиозному языку и воображению, все еще имеют сложную власть над нами, — написал
мне недавно мой друг, пославший мне поэму Маклейша как напоминание о той эре. — Когда
мы читаем про переход Романтической страсти в домашний мир любви и спокойствия, Даже у
наиболее циничных и свободных из нас перехватывает Дыхание, и мы задаемся вопросом, не
было ли здесь потеряно
191
нечто незаменимое». Если современные защитники семейных ценностей испытывают
чрезмерную ностальгию по этой романтизированной форме семейства, то часто и их критики
в равной степени проявляют односторонний подход18.
Видимость домашнего счастья только частично скрывает увеличивающееся беспокойство и со
стороны мужей, и со стороны жен (не говоря о детях, которые дадут много творческих [и не
только творческих] выходов своему недовольству в 1960-е гг.). Многие женщины и мужчины
чувствовали себя расстроенными и несчастными в этой предположительно «естественной»
форме семьи. Некоторым отцам казалось, что они отчуждены от своих семей и особенно от
детей. Хотя они видели Уорда Кливера, Джима Андерсона и других «преданных папаш» в те-
левизионных комедиях, большинство американских мужчин среднего класса были лучшими
отцами в теории, чем на практике, они больше говорили о необходимости проводить время с
детьми, чем на самом деле это делали. Положение профессиональной домашней хозяйки и
матери было «чем-то новым и исторически беспрецедентным», и жены, следуя требованиям
«бессмысленной тирании безупречных рубашек и сверкающих чистотой полов», сдерживали
растущее негодование на мир, обходящий их стороной. В своем обзоре американской куль-
туры «Америка как цивилизация» (1957) историк Макс Лер-нер писал о «суровом испытании»
для современной женщины, утверждая, что «несчастная жена стала характерным типом
культуры»19.
Такое несчастное положение питало все более и более политизированный гнев женщин. В
1963 г. вызов феминистки Бетти Фридан в «Женской тайне» прозвучал подобно набату над
всеми тщательно вылизанными пригородными лужайками и двориками университетских
кампусов. Называя пригородный дом «комфортабельным концлагерем», она объявила, что
реальная жизнь лежит за пределами сковородников и раздражения кожи от пеленок. Битники,
плейбои и юные преступники возникли как три альтернативы образу кормильца из пригорода.
И конечно, популярная музыка той эпохи подвергала насмешкам «уважаемых» мужчин и их
жен, тоннами глотающих «маленьких маминых помощников» (mother's little helper)*20.
* Имеются в виду транквилизаторы, по названию одной из композиций группы «Роллинг Стоунз»,
посвященной этой же теме. — Прим. ред.
192
Фактически, как только эта «традиционная» семья была полностью упрочена и признана, она
начала давать трещины под огромным весом, который был на нее возложен. Семья, как
предполагалось, являлась единственным источником комфорта и удовольствия во все более
холодном бюрократическом мире; брачный союз был единственным, самым важным
бастионом близости и дружбы, на которые только способен человек. Лишившись более
«традиционной» поддержки со стороны сетей локального сообщества, гражданского участия и
уз расширенного родства, семья должна была в одиночестве удовлетворять все
психологические и эмоциональные потребности.
И это было слишком тяжело: «традиционная» семья была анахронизмом с момента своего
возникновения. В 1960-е гг. меньше половины (43%) американских семей соответствовали
традиционной модели семьи с одним кормильцем; одну четверть (23%) составляли семьи с
двумя кормильцами. Все же почти девять из десяти (88%) белых детей до восемнадцати лет
жили с обоими родителями, 9% с одним родителем и 3% — без родителей. Среди
афроамериканских семей две трети (67%) жили с обоими родителями, и одна пятая — только
с матерью.
Семья 1970-х и начала 1980-х гг. была фактически более устойчивой и одновременно более
гибкой именно из-за растущего разнообразия форм семьи. В начале 1970-х гг. Теодор Кап-лоу
и команда социологов возвратились в Мидлтаун (Мунси, штат Индиана) спустя пятьдесят лет
после знаменитого исторического исследования провинциальной .Америки, проведенного
Робертом и Хелен Линд. Социологи пришли к выводу, что семья находится влучшей форме по
сравнению с 1920-ми гг. Объяснялось это экономически и социально улучшенными
условиями, а также улучшенными оплатой, досугом, жильем. Родители проводили больше
времени с детьми, чем полстолетия тому назад. Более гибкие тендерные роли, расширение
возможностей для женщин и выросший уровень знаний о контроле над рождаемостью и
сексуальности также заметно улучшили супружеские отношения21.
Но с начала 1980-х гг. семья действительно стала испытывать неприятности, частично из-за
резкого уменьшения социальных услуг. Снижение и замораживание заработной платы, осо-
бенно для мужчин, сокращение досуга и общественного финансирования жилья, большая
необходимость занятости обоих родителей и возвращение прежних ограничений контроля над
193
рождаемостью и абортов — все это вело к резкому снижению качества жизни семьи. Многие
из проблем семьи были на самом деле вызваны экономическим спадом. В 1970 г. 15% всех
детей до восемнадцати лет жили в семьях, подпадавших под определение «бедных»; сегодня
же это число достигает одной четвертой22.
В семьях среднего класса уменьшение времени досуга и выросшие профессиональные
требования добавили напряжения к уже ослабленным семейным отношениям. «Пятичасовой
папа» семьи 1950-х гг. превратился в «вымирающий вид». Более 10% мужчин с детьми до
шести лет работают более шестидесяти часов в неделю, а 25% — между 50 и 60 часами.
(Менее 8% женщин с детьми этого возраста имеют такой же режим работы.) Всегда гибкая и
отзывчивая к продолжающемуся размыванию своих основ, американская семья ответила
рядом изменений и модификаций, а также появлением кучи пророков и ученых мужей,
прокламирующих ложные решения23.
Начиная с 1960-х гг. возраст вступления в первый брак устойчиво полз вверх, увеличиваясь на
три года и для женщин (двадцать четыре года), и для мужчин (двадцать шесть лет).
Количество детей в семье устойчиво снижалось, поскольку женатые пары задерживали
рождение ребенка из-за получения обоими супругами высшего образования и реализации их
профессиональных интересов. Сегодня только половина американских детей живут
внуклеарных семьях с обоими родителями. Одна пятая живет с отчимами или мачехами и
одна четвертая — в семье с единственным родителем. Число родителей-одиночек
увеличивается приблизительно на 6% в год. Если в 1970 г. родители-од и ночки составляли
лишь 13% всех семей, то к 1991 г. они составляли уже более четверти (29%) всех семей и 23%
всех семей, в которых детям восемнадцать лет или меньше. Отцы в настоящее время
возглавляют 14% таких семей. Эти показатели являются наиболее высокими среди
индустриальных наций24.
Число людей, не вступающих в брак до тридцати лет, увеличилось с 11% для женщин и 19%
для мужчин в 1970 г. до 31% женщин и 45% мужчин. Доля женщин в возрасте от двадцати
пяти до сорока четырех лет, которые никогда не были замужем, в 1950 г. составляла 9% среди
цветных женщин и 10% среди белых; к 1979 г. эти показатели составляли уже 23% для
цветных женщин и 10% среди белых женщин. Сожительство становится все более обычным, и