Читать интересную книгу Асти Спуманте. Первое дело графини Апраксиной - Юлия Вознесенская

Каменев на портрет не взглянул, хотя мольберт стоял рядом с ним; он продолжал смотреть в окно — на раскинувшееся внизу кладбище или просто в пространство. Ташенька злорадно хихикнула ему в спину.

— Спасибо, Ада, — сказала Апраксина. — А теперь, дорогие дамы и господа, мы переходим к главному — к самому преступлению. Для того, чтобы завладеть коллекцией Анны Юриковой, Каменевы решили ее отравить. Идея принадлежала самому Каменеву, но жена его была соучастницей и исполнительницей. Именно она приготовила яд из аконита: это такой красивый синий цветок, смертельно ядовитый, особенно если он вырос в горах. Решено было растворить его в вине. На всякий случай было также подобрано противоядие — душица. К сожалению, им не воспользовались… Было назначено время — пятнадцатое апреля. Супруги тщательно спланировали весь этот день: и поезд Мюнхен — Париж, из которого Каменев выйдет в Пазинге, и остановку в отеле. Не было только заранее известно, в каком отеле наши любовники остановятся, но Наталья Каменева сидела у телефона и ждала звонка мужа. Анна, я вас дотошно расспрашивала, кто мог позвонить Наталье из номера? Простите мое лукавство, я отлично знаю, что из номера никто не звонил, поскольку никто не оплачивал счет за телефон. А заметили ли вы телефонную будку возле стоянки?

— Нет.

— А она там стоит. И Каменеву никакого труда не составило позвонить в Мюнхен, пока вы договаривались с хозяйкой о номере. Так Наталья Каменева уже утром узнала, куда ей ехать и куда везти настойку «Асти спуманте» на аконите.

Каменев продолжал смотреть в окно, но спина его стала напряженной.

— А теперь опишем еще раз, что происходило в тот вечер в пятнадцатом номере. Простите меня, инспектор, я представляю, как вам уже надоел этот «русский театр»!

— О нет, графиня, это совсем не скучно: актеры каждый раз играют ту же сцену по-новому, и я с нетерпением жду продолжения, — возразил инспектор Миллер, сидевший рядом с Мириам и внимательно следивший за переводом, не спуская при этом глаз с Каменева.

— Так и должно быть в хорошем театре! — кивнула графиня и продолжала: — Я думаю, теперь и Анна, одна из главных героинь этой трагедии, по-иному вспомнит все, что происходило тогда в номере гостиницы. Припомните, Анна, точно и дословно, что же все-таки кричала Наталья, когда бросилась к дверям?

— Боже мой! Это и вправду были совсем не те слова, что все время мне вспоминались! — Анна испуганно замолчала.

— Нет, не молчите! Ну, какие же были слова?

— Она кричала: «Я не стану этого делать! Я не могу! Я не буду!» Вот что она кричала… Боже мой… — Ее била дрожь, несмотря на надетый в тюрьму свитер, и она охватила плечи руками, стараясь ее унять.

— Спокойно, Анна! — строго сказала Апраксина. — Еще не все, но конец уже близок. О чем еще вы не рассказывали ни мне, ни Каменеву, никому?

— Я все рассказала…

— Нет! Расскажите, как вы сидели за столом и что пили. На столе стояли: две открытых бутылки «Асти спуманте», бутылка минеральной воды «Эвиан» и три пластмассовых стакана. Так?

— Так.

— Вы пили вино?

— Да, мы сидели за столом и пили…

— Вы меня не поняли, Анна. Именно вы — вы пили в тот вечер вино?

— Нет, не пила.

— Почему?

— Ну, вы же теперь знаете…

— И в тот вечер вы отказались пить вино с Натальей и Константином Каменевыми?

— Нет, я не отказывалась. Пока они разговаривали в коридоре, я поменяла местами стаканы, свой и Натальин: ведь я видела, что Костя наливал в ее стакан минеральную воду!

— Стаканы отличались по цвету: два были голубыми, а один — зеленый. И теперь, когда мы знаем, что в один из стаканов было налито отравленное вино, нетрудно восстановить, что произошло тогда: именно в зеленый стакан было заранее налито отравленное вино — для вас, Анна, а в два голубых, которые Каменев принес из вашего номера, были налиты вино для него и минеральная вода для Натальи. Наталья была в панике, а кроме того изрядно пьяна, Каменев был без очков и плохо видел, поэтому ни один из супругов не обратил внимания на то, что стаканы поменялись местами. Вы, Анна, взяли Натальин стакан — голубой стакан! — и пили из него минеральную воду. Уходя, Каменев захватил с собой два пустых стакана, из которого пил сам и из которого пили вы, Анна. Но теперь это были уже один голубой и один зеленый стакан. Нетрудно догадаться, что было после вашего с Константином ухода: Наталья взяла предназначенный для вас стакан с «Асти спуманте» и…

— Выпила сама свой жемчуг, — тихо сказала Анна.

Первым осознал слова Анны Каменев. Он вскочил, с грохотом опрокинув стул, и бросился к ней, подняв над головой скованные наручниками руки. К нему сразу же рванулся инспектор, но споткнулся об опрокинутый стул, и это его задержало. Каменев с полузадушенным яростным криком со всего размаха ударил скованными кулаками по виску Анны Юриковой… То есть ударил бы, если бы с другой стороны к нему не бросились Руппи и Йохан и не перехватили в воздухе его руки. От резких движений наручники затянулись, и Каменев громко застонал от боли, вырываясь.

— Перестаньте дергаться, господин Каменев, — вы сломаете себе руки! — предупредил инспектор Миллер.

— Я ненавижу тебя, Анна! — кричал Каменев, не слыша или не понимая инспектора. — Я ненавижу тебя за то, что это не тебя будут хоронить в чужой земле! Это не тебя отпоют в зарубежной церкви! Ты — убийца!

— А вот это уже полная глупость, господин Каменев, — строго сказала Апраксина. — Понимаю ваше потрясение, но надо же хоть немного следить за словами!

Каменев вдруг успокоился и, поникший, сгорбившийся, молча стоял теперь между двух полицейских.

— Не будем слишком жестоки к нему, инспектор, — сказала Апраксина. — Ослабьте, пожалуйста, эти ужасные наручники и уведите его поскорей. Здесь ему больше совершенно нечего делать.

Инспектор исполнил просьбу графини и ослабил наручники, а затем, в полном молчании, не провожаемый ни единым словом, Константин Каменев покинул дом Анны Юриковой.

— Ну вот, Анна, вы и получили обещанное мной «лекарство от любви». Правда, дорогая? — сказала Апраксина через несколько минут после того, как из прихожей в гостиную донесся аккуратный звук захлопнувшейся двери. — Вы все поняли?

— Да, я все поняла, Елизавета Николаевна, — устало сказала Анна.

— Сядь-ка ты на мое место, Анна, — сказала Мириам Фишер, — и успокойся немного. А я пойду похозяйничаю у тебя на кухне — сделаю всем чай или кофе. Можно?

Анна кивнула и послушно села на диван между Адой и Ташенькой. Ташенька стащила с себя свое роскошное пончо и стала укутывать им Анну, тихонько успокаивающе приговаривая:

— Успокойтесь, Анечка, пожалуйста, чего уж теперь… Все они, мужчины, подлецы и готовы убивать нас при каждом удобном случае!

Анна вдруг поднялась, сбросила с плечи Ташенькино пончо и пошла к окну. Она открыла его резким движением.

— Анна! — громко сказала Апраксина и встала.

Анна обернулась и отрицательно помотала головой. Но графиня на всякий случай все же сделала несколько шагов в ее сторону. Анна сняла с мольберта свой портрет, подняла его над головой, отвела руки назад и бросила портрет в раскрытое окно. Апраксина, стоя за ее спиной, увидела, как, подхваченная ветром, картина взмыла в воздух, пролетела немного в сторону кладбища, а потом, ныряя из стороны в сторону подобно воздушному змею, пошла вниз. Анна перегнулась через подоконник — и в ту же секунду Апраксина оказалась рядом и схватила ее за плечи.

— Да не бойтесь вы за меня, ради Бога, — сказала Анна, выпрямляясь, — я только хотела посмотреть, не приземлится ли мой портрет лицом вниз. Нет, упал как следует.

— Класс! Супер! — завопила Ташенька, и все рассмеялись с облегчением.

Анна вернулась на диван, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Ташенька тут же бросилась снова ее укутывать своим пончо. С улицы послышался шум отъезжающего автомобиля.

— Странное дело, а мне почему-то жаль стало Каменева. Впервые в жизни! — поеживаясь, сказала Ада. — Вот и доигрался с огнем…

— С адским огнем! — уточнила Апраксина. — Жалеть наказанного преступника вполне в русском духе. Анна, вас это не касается! И не вздумайте!

— Нет, тетушка, не вздумаю, не извольте беспокоиться: ни в Сибирь какую-нибудь германскую за ним не поеду, ни в тюрьму к нему на свиданье не пойду. Пускай отец Николай к нему туда ходит.

— Ну, отец Николай к нему, конечно, пойдет: пока что он ни одного русского арестанта без внимания не оставил.

— Он, говорят, и в сумасшедшие дома ходит, выискивает там спятивших русских? — спросила Ташенька.

— Ходит. Но вы лучше сами к нему чаще в церковь ходите, Ташенька, а то вы там у Папы Карло какой-то религиозной шизофренией занимаетесь — что это за Католическая церковь восточного обряда? Доиграетесь до полного раздвоения личности на две конфессии, тогда и вправду встретитесь с отцом Николаем в Хааре, — назидательно сказала Апраксина.