воздухе. Попыталась захлопать крыльями, но они все еще были скованы судорогой и не слушались.
Следующий удар приняла грудью — о рею. Та с треском отлетела в сторону, а у Немизии от боли перехватило дыхание. Она попыталась схватиться за многочисленные канаты, болтающиеся на ветру изорванной паутиной, но замерзшие руки словно одеревенели.
Ее снова развернуло, и тут в глаза бросился зловещий мрак туч — ее относило все выше и выше. Вода била в лицо, лишая возможности как следует оценить ситуацию. Спину и крылья все еще сжимала судорога; руки, бедро и грудь ныли от боли.
Что-то с силой дернуло ее за ногу, чуть не вырвав голень из сустава. Немизия извернулась в воздухе, все еще не в силах прижать крылья к спине. Краем глаза заметила, что ее нога попала в переплетения веревок. Попыталась дотянуться до них руками, чтобы покрепче ухватиться, но ветер не давал этого сделать — из-за распахнутых крыльев крутил ею в воздухе как марионеткой. К тому же судорога по-прежнему сжимала спину в стальных тисках.
«Не всем удастся его пережить», — вдруг вспомнились слова Айлин. Неужели она говорила о Немизии? Уйти в долину смерти так глупо? Тогда она назвала девочку странной и не поверила ни единому ее слову, даже усмехнулась. Но сейчас ей не до усмешек, риск погибнуть велик как никогда. Валькирия отказывалась в это верить, но ясно понимала, что смерть уже дышит ей в лицо. Дышит промозглым дождем и холодным ветром.
Снова рывок. Что-то с силой потянуло ее за ногу. За ту ногу, которая запуталась в веревках.
Немизия выгнулась, с кряхтеньем развернулась. Мышцы спины стали понемногу расслабляться, правое крыло она чуть прижала, но левое все еще отказывалось слушаться.
— Куда же ты собралась, птичка? — услышала она сквозь шум ветра и грохот грома. Пригляделась.
На верхней палубе кто-то стоял и, упершись подошвами в перила, тянул к себе веревку, к которой волею судьбы была привязана нога Немизии.
— Убери крылья! — прокричали вновь.
— Не могу, мышцы свело судорогой, — как можно громче ответила валькирия.
Неизвестный упорно тянул ее к себе, хотя и без особых успехов — безжалостный ветер не хотел отпускать добычу.
— Убери крылья!
Валькирия снова напрягла мышцы спины, но левое крыло будто окаменело. Зато правое полностью прижалось к корпусу. Теперь ее мотать стало еще сильнее. Но и тянуть снизу стали быстрее.
Вот она приблизилась к мачте, ударилась плечом, налетела на огрызок реи правым боком. Снова обо что-то ударилась спиной. И мышцы стали расслабляться. Левое крыло с болью прижалось к корпусу. Неизвестный потянул за веревку еще бодрее.
Немизия упала на мокрый пол, сильно, но безболезненно ударившись коленями и запястьями. Подняла голову и осмотрела своего спасителя.
Это был Дак. Тот самый Дак, которого Девана чуть было не лишила главного мужского органа. Мокрый с головы до ног, с растрепанными волосам, он стоял в трех шагах от обессилевшей валькирии и улыбался.
Он шагнул к ней, но корабль сильно качнуло, Дак не удержался на ногах и свалился рядом с Немизией. Щеки его вздулись как у лягушки, он резко отвернулся и с надрывным стенанием стал блевать. Потом промычал что-то непонятное и повернулся к валькирии.
— Не люблю сильную качку. Мутит меня. — Во мраке лицо его казалось мертвенно-бледным, в глазах отражалась мука, но не без живой искорки. А еще от него разило перегаром.
— Спасибо, — выдавила из себя Немизия.
— Потом отблагодаришь, — попытался улыбнуться парень. — Ладно, нам надо вниз, в каюты. Я-то думал, что на свежем воздухе полегчает, но ошибся. Зато ко мне в сети попалась редкая птичка.
Немизия не оценила шутку. Сравнения валькирий с птицами уже давно набили ей оскомину и казались, по меньшей мере, глупыми. К тому же все еще болела спина и крылья, поэтому ей было не до улыбок.
Немизия распутала веревки на ноге и, придерживаясь за перила негнущимися пальцами, осторожно встала. Шторм все еще был в разгаре, ветер гудел голодным хищником, барк бросало из стороны в сторону, как легкую шлюпку. Валькирия, прихрамывая на левую ногу и потирая опухшее бедро, начала спускаться по лестнице.
Немизия очень надеялась, что обошлось без серьезных повреждений, потому что сил на исцеление у нее почти не осталось — все ушло на борьбу со стихией.
Глава четырнадцатая. Человек с лютней
Красный Океан, близ острова Двухголовый Змей.
17-ый день месяца Зенита Солнца.
2891 г. от ЯБТ.
Шторм усмирился к полуночи и унес с собой жизни двух матросов. А еще порвал два паруса и сломал с десяток рей. Зигмунд был в бешенстве. Бен-Саллен даже сквозь хмельной сон слышал, как кричал капитан корабля на моряков, не сумевших сохранить паруса. Погибших подопечных ему, видимо, было не так жалко.
Сам же следопыт показался на палубе только к утру. Голова была тяжела, как пушечное ядро. Во рту — иссохшая пустыня. Да, выпил он вчера изрядно. Три бутылки вина и четверть бочонка рома. Сначала компанию ему составляли Дак, Ибрагил и два матроса. Но когда начался шторм, моряки ретировались, а Шустрого Ежа начало тошнить. Бывший раб пил мало, оправдываясь тем, что, кроме волотской медовухи, он больше ничего не любит, и как только качка усилилась, решил уйти на боковую. В итоге Бен-Саллену пришлось пировать одному.
Поднимаясь по лестнице, следопыт наткнулся на матроса, несущего поднос с кувшином и кружкой.
— Это ты мне тащишь? — осведомился он.
— Капитану, — покачал головой матрос. — Он много пьет, когда гневается.
— И что там за пойло? Ром? — Охотник на оборотней поморщился. Опохмелиться ему, конечно же, не помешало бы. Но только не ромом. Его он теперь долго пить не сможет.
— Нет, простая вода.
— На кой хрен ему вода? На корабле грог пить надо или ром. Он же пират.
— Капитан на судне никогда не пьет. Только в портовых кабаках и борделях. — Моряк насупился и добавил: — И мы не пираты.
— А твои друзья мне другое вчера рассказывали.