провинившийся гангстер в бетон, и сейчас будет больно, но справедливо покаран. Водитель согласился с доводами инспектора, но по поводу кары имел особое мнение. Во время этой мирной беседы мимо них проехал Гиммлер на патрульном автомобиле. Миша отлохматил ему воинское приветствие и тот укатил дальше. Водитель тем временем рассказал инспектору, что хоть он и крестьянин, но права имеет равные со всеми и если другие граждане здесь ездят, можно ездить и ему. Тут же рядом с нарушителем оказалась и его жена. Она заявила, что Миша – взяточник и крохобор (как, впрочем, и все гаишники) и остановил их с целью поиметь денег, но они, де, не лыком шиты, поэтому получит он вместо материальных благ здоровенную дырку от бублика и классную женскую истерику в придачу. Выслушав эти сентенции, Дормаш хотел было – по своей пэпээсной привычке – выдать обоим по пинку, пристегнуть их наручниками друг к другу и запихнуть в багажник, но в последний момент вспомнил, что работает в совершенно другой организации и поэтому просто вышел в эфир по рации со следующими словами:
– «Триста двадцать третий четыреста сорок пятому».
– «На связи», – проскрипел голос Гиммлера.
–« У меня конфликтная ситуация».
– «Я же только что проехал мимо вас!»
– «Ситуация возникла после этого».
– «Сейчас подъеду!» – голос командира взвода ничего хорошего не сулил.
Дальше события развивались так: прямо на тротуар заехала патрульная машина, из которой вылез капитан со зверским лицом. Черная кожаная куртка делала его похожим на гауптштурмфюрера СС. Крестьянская чета прилипла к асфальту и перестала дышать. Офицер длинными шагами подошел к инспектору и уперся в него тяжелым взглядом. Из его глотки вырвался вопль:
– «Какого ты хрена?!»
– «Да вот», – Миша показал рукой на парочку скандалистов.
Гиммлер даже головы в их сторону не повернул. Продолжая сверлить инспектора взглядом, он проорал на всю улицу:
– «Я еще раз спрашиваю, какого ты хрена?!»
Проходившие мимо люди стали останавливаться и недоуменно коситься на живописную группу, выяснявшую отношения на тротуаре.
Миша пытался пояснить:
– «Да вот, водитель с женой ругаются, типа»…
– «Заткнись!» – прервал его очередным воплем Гиммлер. – «Ты на рожу на его смотрел?!»
– «Смотрел», – ответил Дормаш.
– «Ни черта ты не смотрел! Такая рожа кирпича просит! Дай сюда документы!»
Миша вложил документы в руку командира и тот, не спуская глаз с инспектора, протянул их вправо. Колхозник судорожно схватил бумаги и принялся запихивать их в карман.
Гиммлер, не спуская глаз с Миши, рявкнул:
– «Пошли вон отсюда!»
Перепуганные крестьяне хором сказали:
– «Спасибо»: – и тут же ретировались.
Как только их машина, чадя и воняя бензином, отъехала, Гиммлер произнес уже спокойным голосом:
– «Это тебе не в пэпээсе рыночных бабок обирать. Тут свой подход к каждому человеку нужен. Если ты не научишься сразу по роже вычислять, кто из водителей козел, а кто нормальный человек, твое место на механическом заводе, где люки чугунные отливают. У люков рож нету, и психолог им не требуется. А здесь надо уметь с людьми работать. И посмей только хоть раз меня еще вызвать! Дебильные приказы приходят каждый день. Их много – а я один. Если каждый недотепа (типа тебя) будет меня дергать по пустякам, что из этого получится? Ничего для меня хорошего. Понял?»
– «Понял», – ответил Миша. – «А что, надо всех сразу матом крыть?»
– «Ни черта ты не понял», – Гиммлер опять начал злиться, – «ты на рожу на его смотри, на рожу! Она тебе все расскажет. Короче, вон там за углом есть магазин. Привези мне после смены упаковку соков. Понял?»
– «Теперь понял».
Командир взвода сел в машину и уехал, а Миша принялся ковырять в носу, усваивая полученную информацию…
Поваров сказал:
– Гиммлер прав. По лицу сразу видно, что за человек перед тобой.
– Он в другом не прав, – заметил Яреев. – Если каждую конченую гниду отпускать безнаказанно, их будет все больше и больше. Эти двое приедут в свой родной хутор, расскажут всем друзьям и родственникам, что надо козлить побольше – и менты связываться не станут. Все, пошло-поехало. Цепная реакция.
– Тебе не все равно? – поинтересовался Кривцов.
– В смысле, на наш век хватит?
– Ну да.
– Нет, – сказал Яреев, – я так не могу. По мне – козли, не козли, все равно получи гранату от советского солдата.
– И я такого же мнения, – поддержал напарника Клейман.
– Ну и дураки, – Ленька поднял вверх руку с оттопыренным указательным пальцем, – пока вы воюете за Родину, ваши семьи будут питаться бесплатными грибами. А называются эти грибы – отсосиновики.
Он поводил пальцем перед носом Яреева и пошел включать электрочайник.
– Сам ты дурак, – сказал Клейман, – за державу же обидно. О нас уже давно ноги вытирают. А будет еще хуже. И все из-за таких как Гиммлер и Царь (у того такая же политика).
Кривцов возился со стаканом и банкой кофе. Он, не оборачиваясь, громко произнес:
– Неужели ты, прожив на этом свете более сорока лет, до сих пор не понял, что никому не нужен, кроме родных и близких?
Клейман на минуту задумался. Потом закурил и ответил:
– Тут ты прав. Но существуют еще чувство собственного достоинства и самоуважение, наконец.
– Когда твоей семье будет нечего кушать, потому что отсосиновики тоже иногда заканчиваются, – Ленька отхлебнул кофе и, причмокнув, продолжил, – ты ей выложишь на стол свое чувство самоуважения, и пусть она его грызет. А на десерт закусит достоинством. Возможно, такие калорийные продукты не сведут никого в гроб.
Кафедранты задумались. Все молча курили. Яреев решил высказаться:
– Вы знаете, если воевать за Родину, то всем вместе. Иначе нет смысла. Все блатные царские кормильцы отпускают кончелыг, а бухих продают за шапку сухарей. Лишь бы не терять время. Вымогают деньги со всех подряд. А мы изо дня в день воюем. Бегаем в личное время по судам и прокуратурам. Такое ощущение, что сражаемся с ветряными мельницами. Какая-то беспросветная битва получается. Одноцветная, как жизнь негритянского говновоза. Может, действительно хватит?
– Вот-вот, – Ленька довольно улыбался, – умнеете на глазах. А еще учтите, что сейчас начнутся сокращения. В первую очередь попрут тех, кто статистику портит. То есть – на кого жалоб больше приходит. Ха-ха-ха!
* * *
На следующий день в курилке собралась прежняя компания, к которой добавился Пернатый.
Давясь от смеха, он рассказывал:
– Звонит мне сегодня Царь. Говорит, мол, привези собранные вчера деньги и на рынок заедь, купи мяса. Ну, сделал я все. Приезжаю к нему на дачу.