Смотрю, ворота приоткрыты. Захожу потихоньку, гляжу – Царь по огороду лазит на двух ногах, как ни в чем не бывало. Тут он оборачивается, видит меня и застывает, как вкопанный. Знаете, что он сделал? Заорал жене, чтоб срочно принесла костыль. Та уже тут как тут. Причем пока она бегала, он стоял с поджатой правой ногой. Короче, оперся Царь на костыль и заявил, что пытался ходить двумя ногами. Думал – уже выздоровел. Оказалось – нет. Ну, просто дикие боли преследуют! После чего пошкандыбал к дому, подворачивая ногу, но уже почему-то левую.
– Ну, что Царь – гофрированный шланг, мы и без тебя знаем, – сказал Клейман.– На больничный он смылся, чтоб выговоряку не получить.
– Какой выговоряка? – продолжил смеяться Ванька. – Все уже хорошо. Никто из руководства не пострадал. Там из главка заказик поступил. Нужно купить модный автомобильный магнитофон. Сейчас вам расскажут, по сколько сдавать. Ха-ха-ха!
– Интересно, – злобно процедил Клейман, – его люди влетели, а мы за них расплачиваться должны? Пусть сам и платит! Деньги ежедневно на что сдаются? Где они? Достал он! Пойду-ка я, наверное, тоже поболею.
В курилке появился Батон. Выглядел он злым и уставшим.
Яреев спросил:
– Ты чего приперся? Вроде, выходным должен быть.
– Морду этой царской сволочи хочу набить!
– Вон как серьезно! Тебе не повезло. Они ножку подвернули. Лечятся-с. А что случилось?
– У вас заседание кафедры будет сегодня?
– Всенепременно.
– Я подъеду и побеседуем.
Абакумов ушел.
На разводе появился Хмара. Был он в полковничьих погонах. Новые звезды сверкали победным блеском. Как бы его ни не любили, ни у кого даже мысли не возникло по поводу заслуженности этого звания. И хоть оно не соответствовало занимаемой им должности, никто не усомнился в справедливости его присвоения.
Тридцать пять лет службы в милиции (начиная с сержанта) были вознаграждены и потому Николай Анатольевич сиял как начищенный медный таз. Но праздничное настроение не помешало ему быстренько устроить разнос руководителям за вчерашние результаты работы. Следом за этим он заочно всех попересокращал и попереувольнял. Далее развернул какую-то газету и прочитал вслух заметку о том, как в Израиле работают дорожные полицейские и какие они правильные и хорошие ребята.
Клейман шепотом сказал Ярееву:
– Пусть прочтет лучше, сколько они там шекелей получают.
Хмара, естественно, именно об этом не прочел. Зато поднял инспектора Адама Бжассо, который был по национальности адыгом и мусульманином по совместительству.
Полковник спросил:
– Вот ты приходишь домой после работы. У тебя жена спрашивает: как ты выполнил свой долг? А ты – ни черта не делал. Что ты ей ответишь, и как в глаза глядеть будешь?
Бжассо сделал каменное лицо и ответил:
– Наши мусульманские жены много не разговаривают и вопросов не задают. А в глаза не я, а она заглядывает.
Актовый зал грохнул хохотом. Хмара кисло улыбнулся, и когда все отсмеялись, сказал:
– Ладно, присаживайся, но сделай выводы!
Вечером состоялось расширенное заседание кафедры. Лишних трепачей типа Дрозда или Баркасова не было. Присутствовали: Батон, Клейман, Яреев, Кривцов, Поваров и Палыч. Кривошапко уже полгода работал на техосмотре, куда перевелся, отдав кучу денег. Выглядел он чудесно, цвет лица имел здоровый и на жизнь совсем не жаловался. Когда он ушел из роты, Царь обиделся и стал медленно и целенаправленно гноить Кипяткова. Тот, недолго думая, перевелся в другую роту и теперь при встрече с Его Величеством с наслаждением крутил в кармане дули.
Итак, из рассказа Абакумова, дополняемого сведениями, которыми владел Палыч, выяснилось, что поступило указание сократить Управление ГИБДД на сто человек (как раз двадцать процентов). Вышли из положения быстро. В полку было четыре роты, батальон КПМ и несколько вспомогательных отделений. В город входило восемь основных дорог, три из них – из Адыгеи. На каждом въезде стоял КПМ. Все посты были оборудованы электронной системой «Поток», которая считывала номера машин. Ежедневно задерживались десятки людей, находившихся в розыске за те или иные преступления.
Кроме этого посты играли дисциплинарную роль в воспитании водителей, пытавшихся «по синьке» заехать в город (насчет проституток в станицах и аулах – не очень). Таким образом, чтобы сохранить бесценные управленческие кадры, решено было объявить посты лишней структурой. Да и губернатор был недоволен тем, что проезжающие в сторону моря курортники вечно жалуются на применяемые к ним поборы. Хотя, как выразился Палыч:
– Да не жри ты алкоголь в дороге и никаких поборов не будет! Приедешь к месту – лакай, сколько хочешь!
В результате расформировали батальон КПМ. Посты закрыли. В Адыгее праздник. В прошлую ночь какая-то дама, завозимая, видимо, для прогулки по адыгейской лесопосадке, выпрыгнула из машины на мосту через реку и расшиблась насмерть о столб. Автомобиль, естественно, не найден, свидетелей нет, система «Поток» отключена.
Зато проезжающих в сторону моря алкашей никто не обирает. Из двухсот двадцати инспекторов батальона оставили сто двадцать и сформировали из них новую роту. Сотню выгнали. Кого на пенсию, кого в свободный полет. Управление ГИБДД отчиталось.
Пришло новое штатное расписание из Москвы. Полк переформировывается в батальон. Остается пятьсот человек. Сокращению подлежат еще сто пятьдесят инспекторов.
Яреев, закусив очередную порцию водки, сообщил:
– Интересно, куда девать будут великих начальников? У нас в полку сейчас пять полковников, двадцать два подполковника и девяносто семь майоров.
– Конечно, – согласился Палыч, – командир полка с замполитом оторвались на полную катушку. Теперь каждый командир взвода – майор. А должность – старший лейтенант.
Кривцов заметил:
– В Европе везде должности соответствуют званиям.
Яреев сказал:
– Можно это сделать и у нас. Захотел майора – получи согласно занимаемой должности. Вернулся на старую должность, надевай капитанские погоны! И все. Не надо никаких денег за звание заряжать, если ты его все равно потеряешь.
Его взгляд уперся в Клеймана:
– А ты? Сколько за старлея отвалил?
– Всего десять тысяч, – честно ответил тот. – Я числился три месяца на должности старшего инспектора ДПС.
– А сейчас?
– Сейчас эту должность занимает кто-то другой. Тоже числится. Только стоит это уже пятнадцать.
– Инфляция, – констатировал Поваров.
– Хренация, – поправил Батон, получивший недавно старлея, – всем расти хочется.
– А Царь долго подполковника получал, – вспомнил Клейман. – После того как на него кто-то написал, он со злостью смотрел на других командиров рот.
Абакумов предложил выпить, что все и сделали. Батон закусил и стал рассказывать:
– После третьей смены в воскресенье, когда с утра все спокойно, решили мы в ротном кабинете провести парко-хозяйственный день. Взяли водки и закуски.