Читать интересную книгу Почетный караул - Джеймс Коззенс

— Нам позвонили с КПП в девятом часу, — спокойным, ровным голосом сказал капитан Коллинз. — У Джеймса было разрешение военного министерства и письмо за подписью начальника Управления по связям с общественными организациями группы ВВС в Вашингтоне, адресованное в наш отдел. Я распорядился выдать ему пропуск на территорию части и послал за ним лейтенанта Филлипса. — И он снова невозмутимо погрузился в молчание.

Полковник Росс, который прежде плохо знал капитана Коллинза, мысленно поставил ему плюс: ему понравилась его деловитая лаконичность — качество весьма редкое и, как правило, врожденное; такие люди говорят лишь то, что действительно необходимо сказать, а потом молча и терпеливо ждут ответа собеседника.

Теперь слово было за полковником Моубри, который не отличался ни деловитостью, ни лаконичностью и был несколько ошарашен таким умением четко и точно выражать свои мысли. На некоторое время в комнате воцарилось молчание, потом полковник прочистил горло и сказал:

— Ну что ж, здесь, мне кажется, все было сделано правильно. Если, разумеется, его бумаги не фальшивка…

— Это входит в наши обязанности, полковник, — вступил в разговор майор Сирс. — Часовые на КПП должны удостовериться в подлинности представляемых документов, прежде чем пропустить кого-то на территорию части. Если обнаружится, что бумаги фальшивые…

— Да не об этом сейчас речь, — сказал полковник Моубри. — Никто не говорит, что документы поддельные. Я просто хочу проследить всю цепочку от начала до конца, шаг за шагом. Вы можете что-либо добавить, капитан?

Капитан Коллинз некоторое время задумчиво разглядывал собственную ладонь.

— Думаю, что нет, сэр, — сказал он. — Я рассказал лишь о том, что имеет отношение ко мне лично — как он получил пропуск на территорию части.

— Хорошо, — сказал полковник Моубри. — А разве вы не обращались к нам в канцелярию за разрешением?

— Обращался, сэр, — ответил капитан Коллинз. — Но только после того, как Джеймса пропустили на КПП, когда он уже сидел у нас в отделе. Мы связались с вашей службой для подтверждения допуска.

— Да, я знаю. Так, продолжайте.

— Боюсь, что не совсем понимаю вас, полковник. Мне нечего добавить.

— А что вам у нас ответили?

Полковник Росс едва не застонал от досады и, чтобы сдержаться, запихнул в рот остатки второго бутерброда и принялся старательно жевать.

— Ну… нам ответили… мистер Ботвиник нам ответил, — капитан Коллинз кивнул в сторону Ботвиника, — что он позвонит после того, как проконсультируется с вами. Он, помнится, сказал, что вы заняты у генерала.

— И он вам позвонил?

— Насколько я знаю, да.

— Но точно вы не знаете, капитан?

— Видите ли, так мне сказали, сэр. Сам я с ним не разговаривал. С ним говорил лейтенант Филлипс. Меня в это время не было в комнате.

— А где же вы были?

Капитан Коллинз посмотрел на него безмятежным взглядом.

— Честно говоря, я был в сортире, сэр.

Полковник Култард фыркнул, вслед за ним, осмелев, улыбнулись и остальные. Всякий другой, занимающий такое же высокое положение и пользующийся такой же властью, как полковник Моубри, не замедлил бы с лихвой отплатить человеку, который выставил его на посмешище. Но он лишь растерянно заморгал и — в который раз — проявил то обезоруживающее великодушие, которое всякий раз смущало полковника Росса, когда ему хотелось высказать все, что он думает о деловых качествах полковника Моубри. Да, над ним смеются, но он сам в этом виноват. И он это признает.

— Вы правы, разумеется, — глядя на капитана Коллинза, извиняющимся тоном сказал он. — Где вы были, не имеет никакого значения. Я согласен. Я просто хочу проследить все по порядку. Итак, вас в комнате не было. А что вам сказал лейтенант насчет звонка Ботвиника?

— Послушайте, Дед, — не выдержал полковник Росс. Хотя он не меньше других ценил великодушие и не мог не восхититься той воистину святой простотой, с которой оно было сейчас продемонстрировано, он больше не в силах был молча слушать этот неуклюжий допрос. — Может быть, проще спросить самого лейтенанта? Или Ботти сообщит нам, что он сказал лейтенанту?

— Согласен, — с облегчением сказал полковник Моубри. — Действительно, проще задать этот вопрос лейтенанту. Я и сам знаю, что сказал Ботти, а спрашиваю об этом лишь потому, что только таким путем могу узнать, правильно ли они поняли приказ, который я передал через Ботти. Я хочу докопаться до причин того, что произошло после. Вы можете ответить на мой вопрос, лейтенант?

Все посмотрели на лейтенанта Филлипса, рослого молодого блондина с редкими волнистыми волосами. У него был высокий покатый лоб и тонкий прямой нос — полковник Росс по опыту работы в суде знал, что люди с такой внешностью, как правило, легковозбудимы и многословны, дают показания охотно и редко обдумывают Последствия своих слов. И если судья вовремя не вмешается, то пристрастный прокурор умелыми вопросами сумеет выставить их в глупом виде. Когда Филлипс заговорил, голос у него оказался под стать внешности — высокий и звонкий. Его произношение большинству американцев наверняка показалось бы претенциозным и выдавало интеллектуала из Новой Англии, а точнее, как безошибочно определил полковник Росс, выпускника Гарвардского университета.

— Насколько мне известно, — сказал лейтенант Филлипс, — никаких приказов не поступало. Нас просто проинформировали, что мы не можем получить разрешение для мистера Джеймса, поскольку для этого необходима санкция генерала Била. Генерал всегда считается с мнением начальников отделов, поэтому он не даст разрешения, не удостоверившись, что полковник Джобсон ничего не имеет против этой затеи. А узнать мнение полковника Джобсона не представляется возможным, поскольку у него сейчас плановые тренировочные полеты. — Он ненадолго замолчал, потом добавил: — Это последнее утверждение, как я сейчас понял со слов майора, не соответствует действительности. Видимо, его предупредили, и он сбежал, чтобы генерал не смог узнать его мнение…

Полковнику Моубри с самого начала не понравилось произношение лейтенанта. Воспользовавшись представившейся возможностью, он тут же перебил его скрипучим командирским голосом старого служаки:

— Вас не спрашивают, что вы поняли и чего вы не поняли насчет полковника Джобсона, лейтенант. Полковник Джобсон не имеет к этому никакого отношения. Все, что от вас требовалось, — это объяснить, как вы поняли переданное вам распоряжение. Вы согласны с его заявлением, капитан?

Быстро сообразив, что «согласен» в данном случае означает «подтверждаете» и ничего более, капитан Коллинз кивнул.

— Да, это так, полковник, — ответил он. — Я хочу сказать, что так и понял суть телефонного разговора с Ботвиником. Во всяком случае, я не считаю, что нам был отдан конкретный приказ.

— Но, как бы то ни было, вы наверняка поняли, что не должны ничего предпринимать без санкции генерала Била. В противном случае, что же вы поняли из переданного вам распоряжения? Что вы лично поняли, лейтенант?

Лейтенант Филлипс чуть заметно пожал плечами.

— Ничего, или почти ничего, — сказал он. — Честно говоря, у меня закралось подозрение, что Ботвиник по каким-то соображениям просто не хочет вмешиваться в эту неприятную историю. Вполне возможно, что он вообще не потрудился передать вам наш запрос.

— Совершенно неуместные и неосновательные подозрения, сэр, — снова рявкнул полковник Моубри. — Как вам вообще могло такое прийти в голову? Так, дальше.

Полковник Росс сидел, вытянув под столом ноги и упершись подбородком в грудь, и не спеша набивал трубку. Взглянув из-под густых бровей на лейтенанта Филлипса, он успел заметить, что тот снова пожал плечами. Вне всякого сомнения, лейтенант нисколько не испугался, более того, командирское рявканье старого служаки имело прямо противоположный эффект. Дело в том, что жест этот был совершенно непроизвольным. Будь это намеренный, сознательный жест, он означал бы, что человек испугался и пытается единственным доступным способом выразить свой протест, бессильный и заглушенный страхом. Судье Россу доводилось наблюдать подобные сцены не один десяток раз, когда люди, возмущенные словами судьи, вот так же пожимали плечами, прекрасно зная, что, если посмеют перечить, тому достаточно пальцем пошевелить, и они окажутся за решеткой. Им хочется, чтобы их дерзкий жест заметили, но вместе с тем они боятся, что он окажется уж слишком вызывающим.

Однако лейтенант Филлипс пожал плечами совершенно непроизвольно, и это означало, что терпение его на исходе. Он старался держаться в рамках приличий, но всему есть предел. Ага, видно, богатый мальчик или по крайней мере из богатой семьи, подумал Росс. Привык всегда поступать так, как хочется. Ему не часто приходилось встречать серьезный отпор, потому что те, с кем он имел дело, обычно предпочитали уступить, зная, что так легче заставить его раскошелиться. Когда же он все-таки встречал отпор или вляпывался в какую-то историю, он и тогда мог особенно не волноваться — деньги могут уладить любую неприятность.