Я убираюсь, мою руки и пытаюсь что-то сделать с косметикой, которая размазалась по всему моему лицу, прежде чем отправиться обратно с бабочками в животе.
У меня внутри все переворачивается, когда я нахожу его сидящим, прислонившись спиной к изголовью кровати, с планшетом рядом и двумя напитками сбоку. Почувствовав мое внимание, он поднимает взгляд, и на его лице расплывается самая очаровательная улыбка, хотя я не могу отрицать, что в его глазах таится темнота, от которой мой желудок сжимается от беспокойства.
— Ты слишком далеко.
Не нуждаясь в том, чтобы повторять дважды, я подбегаю к нему, забираюсь на кровать и прижимаюсь к его боку.
Он напряжен рядом со мной, когда вокруг нас воцаряется тишина. Не могу объяснить почему, но волосы на затылке встают дыбом, а живот скручивается тугим узлом.
— Тоби, что такое? — Спрашиваю я, и страх начинает течь по моим венам.
Протягивая руку, он берет два стакана чего-то похожего на виски и передает один мне.
— Выпей. Все это, — инструктирует он, и я делаю это без колебаний, крепкий алкоголь обжигает в ту же секунду, как попадает на мой язык, и продолжается до самого желудка.
Он берет пустой стакан из моей руки и ставит его обратно на столик.
— Есть вещи обо мне, которые тебе нужно знать, — признается он, его голос тверд и холоден и совершенно на него не похож.
Я поднимаю на него взгляд, и с моих губ срывается вздох, когда я замечаю маску, которую он, кажется, надел.
Мой Тоби, мягкий, добрый парень, к которому я привыкла, ушел. На его месте солдат, о котором он мне вкратце рассказал.
Черт возьми.
— Тоби? — Выдыхаю я, моя ранее кипевшая кровь мгновенно превращается в лед.
— Наша встреча не была счастливой случайностью, — признается он, глядя на черно-белое произведение искусства на стене напротив нас.
— Я… это было не так? — Спрашиваю я, вспоминая ту первую ночь, когда заметила его на другом конце бара.
— Нет. Я следил за тобой.
— Что? — Кричу я, не веря своим ушам. — Ты шутишь, да?
Наконец, он поднимает на меня глаза, и я могу прочесть правду в темных глубинах, смотрящих на меня в ответ.
— Черт.
— Наши жизни были неразрывно связаны задолго до того, как мы встретились, Джоди. Ты просто не знала об этом.
— Я-я не понимаю, — говорю я, ненавидя слабость в своем голосе.
— Человек, о котором я тебе говорил, тот, кто причинил мне боль, причинил боль моей маме. Он пытался убить мою сестру. — Я задыхаюсь, боль в его голосе заставляет мое сердце болеть за него.
— Черт, это…
— Он так же мужчина, которого ты знаешь.
— Мужчина, которого я— Мои слова обрываются, когда одно лицо всплывает в моей голове.
Но нет, этого не может быть. Это невозможно.
Мой мозг начинает лихорадочно работать, когда кусочки головоломки, о которых я никогда не подозревала, начинают складываться воедино.
— У моего так называемого отца была совсем другая жизнь, Джоди. Совсем другая семья.
— Нет, — выдыхаю я, начиная отодвигаться от него, мой желудок сжимается до такой степени, что я боюсь, что в любой момент побегу в туалет.
— В течение многих лет я планировал его падение. Я хотела увидеть, как он потеряет все, увидеть, как я вырву клочки из его сердца и оставлю его истекать кровью, точно так же, как он всю свою жизнь пытался поступить со мной, с мамой, с моей сестрой, когда она снова появилась в нашей жизни.
— Но проблема заключалась в том, что у человека, которого я знал, не было сердца. Он был холодным, жестоким монстром.
Мое сердце бешено колотится, а ладони потеют, когда я слушаю его рассказ, молясь, черт возьми, умоляя, чтобы все пошло не в том направлении, которого я боюсь.
— Его потребность в контроле, его ревность взяли верх, и он попытался убить мою сестру. И он нанял кого-то, о существовании кого мы и понятия не имели, чтобы тот выполнил эту работу за него.
— Возможно, ты его знаешь. Двадцатиоднолетний, недавно умерший член Королевских жнецов.
— Нет, Тоби. Пожалуйста, пожалуйста, не— Мои руки на коленях дрожат, когда что-то похожее на чувство вины омывает глаза Тоби.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это был твой брат, Джоди. Мой отец поручил ему убить мою сестру от его имени.
— Нет. — Рыдание вырывается из моего горла, а раскаленные докрасна слезы обжигают мои глаза. — Ты убил его?
— Я? Нет. — Он качает головой. — Не лично. Я оставил это другим, а сам отправился за главным человеком.
Я едва могу втянуть в себя воздух, который мне нужен, пока жду, когда он заговорит. Но он этого не делает. Он просто смотрит мне в глаза, ожидая, когда я задам вопрос, который, как он знает, вертится у меня на кончике языка.
— Кто он такой?
— Ах, — говорит он, и садистская ухмылка изгибает его губы. — Человек, который сделал все это, человек, у которого, как я думал, не было сердца, который не заботился ни о ком, кроме себя? Оказалось, очень даже заботлив к своей другой семье.
— Он делал все возможное, чтобы скрыть их, но облажался, когда вовлек своего сына в покушение на убийство моей сестры.
Я хнычу, не в силах остановить дрожь, сотрясающую мое тело, или слезы, которые наконец проливаются.
— Долгое время я думал, что он был единственным, точно так же, как бумажный след, ложь, заставили нас поверить. Но потом я нашел другого. Живой, дышащий человек, которого я мог бы использовать, чтобы сделать именно то, о чем я мечтал все эти годы.
— Тоби, п-пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не говори мне, что это ты убил его? — Умоляю я.
— О нет, Демон. Он не мертв.
Я отшатываюсь от веселья в его тоне, все мое тело сотрясается все сильнее с каждым новым откровением.
— Это было бы слишком легко для него после многих лет жестокого обращения и пыток, которым мы с мамой подверглись от его рук. Ты так не думаешь?
Он берет пульт, лежащий рядом с ним, пока я с трудом сглатываю, борясь с желанием выблевать все на его кровать.
На мгновение загорается экран, прежде чем он увеличивает громкость, и из динамиков раздается голос.
— Джоди, детка. Тебе нужно убираться оттуда. — Его тон тверд, предупреждение более чем недвусмысленно, но единственное направление, в котором я бегу, — это в ванная, когда я выплескиваю ужин, приготовленный всего несколько часов назад.
— Джоди, — кричит папа с экрана, его голос дрожит от волнения.
— Сюрприз, Демон, — произносит другой голос, тот, который всего несколько минут назад посылал волну удовлетворения по моему телу. Но сейчас все, что это разжигает, — это ненависть. — Я обещал тебе, что сломаю тебя, старик. Я обещал тебе, что найду ту единственную вещь, которую ты любишь больше самой жизни, и я поставлю ее на колени, просто чтобы ты смог в точности ощутить, каково это.
— Джо-Джо, мне так жаль. Он сумасшедший. Тебе нужно уйти от него.
Единственная реакция Тоби — запрокинуть голову и рассмеяться.
— Сумасшедший? Серьезно? Это действительно та линия, к которой ты здесь стремишься? Я почти уверен, что у меня на тебя достаточно улик, чтобы доказать, что единственный психически неуравновешенный из нас троих — это ты, извращенный ублюдок.
Уровень отвращения и чистой ненависти в голосе Тоби заставляет меня поднять глаза от пола, но я не нахожу его. Мой взгляд прикован к экрану, который он повернул в мою сторону, чтобы я могла взглянуть на состояние человека, которого я всю жизнь считала своим отцом.
— Папа, — выдыхаю я, маленькая девочка внутри меня умоляет забыть все, что Тоби рассказал мне об этом мужчине, о его жестоком обращении, и просто хочет, чтобы ее заключили в объятия и сказали, что все будет хорошо.
— Ты потратил всю свою жизнь, пытаясь защитить их, — начинает Тоби. — Но в нынешнем виде у них ничего нет. Все твои деньги пропали. Дом вот-вот исчезнет. Бедная Джоди даже потеряла работу и вот-вот начнет работать стриптизершей.
Неверие захлестывает меня. — Это был ты? — Спрашиваю я, отчаянно не желая принимать это.