— Прекрасно, выброси их подальше. А теперь иди вперед, я за тобой. Давай же, иди, тебе пойдет на пользу выработать полезные для дальнейшей жизни навыки. Не хочу, чтобы ты, когда покинешь нас, остался без средств к существованию и без умений добыть их.
— Ты меня прогонишь? — смысл слов дрожью передался и в голосе.
— Ты сам все видишь и слышишь, достаточно пустых слов.
Не дожидаясь меня, Николас словно растворился во тьме. Я, прилагая огромные усилия, дошел до черного входа. Друг скучал, дожидаясь меня. На улице царила тишина.
— Открывай дверь.
Я подошел, подергал замок, хоть и старый, но довольно крепкий.
— Не открывается, — дернул сильнее, прозвучал жалобный скрип.
— Так ты наделаешь слишком много шума, — отойдя к кусту, он взял железный прут, лежавший под опавшей листвой. — Я надеялся, что ты как-то подготовишься, но да ладно. Держи.
С этими словами Николас протянул мне инструмент, чуть загнутый с одной стороны. Я взял его машинально.
— Открывай, только как можно тише.
Мне показалось, что я возился с замком, по меньшей мере, минут двадцать. Не получалось никак захватить его, я пробовал тянуть, просовывая импровизированный ломик между самим замком и закрывающейся дужкой, очень нервничал.
Терпение Николаса закончилось и он, выхватив прут из моих рук, одним легким движением сломал замок. Я заморгал, не понимая, как ему удалось.
— Советую научиться. Поверь мне, это тебе пригодится в дальнейшем, — увидев мое возмущение, договорил: — и не обязательно ради проникновения в дом с целью кражи.
— Видимо, я переволновался, — оправдываясь, вымолвил я.
Николас беззвучно рассмеялся. Мы вошли внутрь.
Пространство между дверью и начинающейся лестницей было совсем крохотным, мы стояли, почти соприкасаясь друг с другом. Николас шагнул на лестницу, я поморщился аромату, заполнившему все пространство — видимо, помои не всегда выносили на улицу, а выливали прямо здесь.
Я брезговал ступать по лестнице, касаться стен, даже вдыхать этот ужасный воздух. Будь я человеком, меня бы стошнило. По маленьким ступеням винтовой лестницы мы поднялись на второй этаж. В доме царила тишина.
— Ступай точно по моим следам, — шепнул Николас, не оборачиваясь.
Я послушался, хоть и не понял причину его требования. На втором этаже дома располагались пять спален, мы направились вниз. Друг, не желая действовать как обычный грабитель, вместо того чтобы спуститься по парадной лестнице, устланной ковром, скатился вниз по гладким лакированным перилам. Я удивленно смотрел на него с самого верха и шагнул на ступеньку ниже, раздался чуть слышный скрип. Я замер, так и не перенеся вторую ногу рядом с первой.
Николас приложил руку ко лбу и покачал головой. Мне пришлось сесть на перила, оказавшись вперед лицом, и так съехать вниз. Друг еле сдерживал смех.
— Очень смешно.
— В действительности да, ты мог выдать нас своей выходкой, но без смеха смотреть на тебя невозможно, — он слегка похлопал меня по плечу. — Пожалуйста, впредь выполняй мои указания в точности.
Длинные коридоры тянулись в обе стороны от лестницы. Мы направились направо. Я повернулся, пытаясь понять, какие помещения остались с левой стороны.
— В той стороне располагаются столовая, зал для приемов, комната ожидания для гостей и еще несколько помещений. Нас интересует картинная галерея.
Я кивнул.
Проведя рукой по стене одной из проходных комнат, почувствовал переплетение нитей, шелковая ткань с мелким рисунком. На постаментах стояли большие вазы, на стенах висели картины с портретами знаменитых и влиятельных людей.
Мы зашли в очередную комнату и, пропустив меня вперед, Николас закрыл дверь, задернул шторы на окнах. Я следил за ним, пока он по очереди занавешивал все три окна.
— Зачем ты это делаешь? — поинтересовался я. — Мы прекрасно видим в темноте, поэтому с улицы нас не увидят.
— Причина в другом, хочу тебе кое-что показать, сейчас ты сам все поймешь.
Николас подошел к стене и, отодвинув ткань, скрывающую небольшое пространство, достал приспособление для разжигания свеч: длинная железная палка, на конце которой ставилась подожженная свеча. Взяв свечу и насадив ее на штырек, поджог, и подняв палку на всю длину, поднес к крайней свече люстры. Огонек весело перескочил на фитиль, следом по цепочке начали вспыхивать соседние свечи. Прошло меньше минуты, как огромное количество огоньков, не меньше пятидесяти, осветило комнату, люстра отбрасывала причудливые, длинные ветви теней. Я ахнул.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Никогда не видел ничего подобного, — мерцающая люстра, подвешенная к потолку ближе, чем в большинстве домов, напоминала солнышко с отходившими в разные стороны лучами. Скорее всего, именно эта особенность придавала освещению комнаты сказочное великолепие. Я будто прозрел, настолько яркого света я не видел уже несколько лет.
— Мы ведь тоже зажигали большие люстры, но подобного эффекта не было, — изумлялся я, поворачиваясь вокруг себя.
— Эту люстру сделали по эскизу дочери Торрентов несколько лет назад. Очень одаренный ребенок. Это ее любимая комната, когда она гостит, то отдыхает здесь за чтением романа. Люстру зажигают редко, экономя. Но мы пришли не ради подобного зрелища, меня больше интересует картина неизвестного автора, украшающая это помещение.
Я проследил за рукой Николаса и в громоздкой золоченой раме увидел картину, на которой изображалась небольшая бегущая извилистая речка, деревья и девушка, с закрытыми глазами лежащая на траве в полуобнаженном виде. Подобное откровение меня потрясло.
— Об авторе, нарисовавшем картину, почти ничего неизвестно, кроме того, что картину он посвятил своей сестре Лизе, любимой маме Мари и прекрасной незнакомке. Все это написано в нижнем правом углу картины. Автора зовут Ян, это был странный человек, жизнь которого покрыта мраком неизвестности, он почти ни с кем не общался и жил отшельником, сохранилось всего несколько картин, написанных его рукой. Все украшают лучшие дома.
— Как называется картина и почему именно она нам нужна?
— Почему его произведения получили такую известность, смотри сам: картина необычна для нас и слишком откровенна, ты скажешь, что есть картины и с обнаженными натурами, но… — он сделал паузу, подчеркнув важность дальнейших слов, — смотри какая странная одежда на этой молодой девушке, я ни разу не видел ничего подобного. А рядом, если приглядеться, можно заметить обувь, не свойственную нашим представлениям о ней.
Я подошел ближе и, приглядевшись, увидел в траве обувь черного цвета без каблуков с белыми полосками по бокам.
— Ты уверен, что это именно обувь? Мало ли что мог изобразить автор.
— Ты сомневаешься в моих словах? Я видел одну из его картин — к сожалению, недавно сгоревшую вместе с домом, — на ней стоит девушка в длинном, почти облегающем, платье, слегка приподнимая подол и оголяя ноги, на которые надеты эти самые кроссовки, так он их назвал.
Я поднял брови:
— Что за название такое странное? Как ты вообще узнал про эти картины? Уверен, есть авторы, которых ценят выше.
— Сейчас дело не в цене, у меня иногда возникает чувство, что я должен оказаться в определенном месте в определенное время, и то событие, которое я увижу или человек, с которым повстречаюсь, окажет существенное влияние на дальнейшие события. Не знаю, как это объяснить: судьба, интуиция, предзнаменование, я всегда повинуюсь этому чувству. Благодаря этому мы встретились с тобой, я спас Елану от смерти, и таких случаев было немало, но озвученные мной стали переломными моментами в судьбе.
— Это проявилось только, когда ты стал таким, или подобное происходило и раньше?
— Помоги мне, держи картину за низ рамы. — Я помог, хотя Николас мог все сделать сам. — Когда я был человеком, интуиция так же не подводила меня, но и не давала таких шансов изменить свою судьбу, лишь, небольшие везения. Как только мы приехали сюда, с самого первого дня меня тянуло к этому дому.
— Получается, когда ты приходил сюда по приглашению на прием, этой картины не было, или я чего-то не понимаю?