подразделений Сил самообороны, аккуратно разложенных в стеклянных витринах музеев, и это в буквальном смысле свидетельствует о потере памяти, восходящей к первому поколению военнослужащих Сил самообороны. Пожалуй, самое очевидное и в то же время двусмысленное присвоение милитаристских символов связано со знаками рангов и маркерами производительности, введенными для разрыва с милитаризованной эстетикой ИАЯ. Например, каждая из 12 дивизий СССЯ имеет свои цветные знаки различия. Большинство из них выглядят просто, а отличительной чертой обычно является номер дивизии.
В отличие от отказа использования названий званий и снаряжения, который я описала в главе 2, за выдающиеся достижения Силы самообороны награждают цветными тканевыми полосами, прикрепленными к форме там, где должен быть левый нагрудный карман. Офицерское звание обозначается не металлическими звездами, а металлическими же цветками сакуры. Выбор цветка сакуры для всех трех родов войск был сделан еще при формировании Сил самообороны, поскольку военная администрация стремилась подчеркнуть, что Силы самообороны не были обычным военным учреждением. Однако даже тогда этот выбор должен был казаться странным, учитывая, что Императорский флот Японии уже использовал символ цветущей сакуры. «Цветок аристократии» в Средние века, он стал ассоциироваться с воинами, когда в Новое время вишневые деревья высаживались вокруг замков. В качестве национального символа цветок сакуры стал использоваться после Китайско-японской войны, когда в 1900 году вишневое дерево было посажено на празднике в честь принца (позже – император Тайсё). С тех пор цветок сакуры является в Японии символом гордости и, в свою очередь, стержневым ресурсом национализма [Takagi 1999: 149–150]. В 1934 году японское Министерство железных дорог опубликовало для иностранных туристов брошюру, в которой цветение сакуры представлено неотъемлемой частью японской культуры. На пропагандистском плакате Японской ассоциации обороны был лозунг: «Страна, где цветет сакура, должна стать лидером Восточной Азии» [Tan’o 2004: 112]. Во время Азиатско-Тихоокеанской войны цветок сакуры стал метафорой для обозначения павших солдат в целом и для бойцов Особого ударного отряда или камикадзе в частности, – таким образом этот цветок оказался центральным элементом крайне милитаризованной эстетики военного времени [Takagi 1999; Ohnuki-Tierney 2002][99].
Сегодня символическое изображение цветка сакуры давно утратило прежнее, милитаристское значение. Украшая рекламу всего японского за пределами Японии и всего «традиционного» внутри страны, эти цветы стали поводом для массовых пикников и коллективных мероприятий «созерцания цветущей сакуры» [Ohnuki-Tierney 1998]. Один из ветеранов ИАЯ, который гордился символизмом цветущей сакуры военного времени, сердито заметил: «Нельзя сказать, действительно ли знаки различия на плече – это цветы сакуры» [Sase 1980: 98]. Но ирония того, что они используются для обозначения офицерских званий на униформе Сил самообороны, кажется, ускользает от тех военнослужащих, которые сегодня руководят музеями на базах. На вопрос о выборе Силами самообороны для обозначения воинского ранга цветков сакуры вместо обычных звезд один директор музея на базе не ответил, предпочитая двигаться дальше и, по-видимому, смущенный и вопросом, и самим цветком, который в его глазах подчеркивал, видимо, не специфическую японскую эстетику и символическую традицию или гордость за японскую культуру, в том числе военную, а приниженный статус Сил самообороны на международной арене. Напротив, командир первого отправленного в Ирак подразделения с гордостью вручил знамя этого подразделения с изображением огромного желтого цветка сакуры на белом фоне и трех красных горизонтальных полос директору МОЯ [Bōeichō 2004a: иллюстрации].
Еще более сложной, хотя и менее известной является траектория изображения голубя, украшавшего знамя отдельного батальона связи Резерва национальной полиции. На флаге, выставленном в музее одной из баз, изображен белый голубь с расправленными крыльями и красно-желтое солнце над его головой (см. Рис. 19)[100]. Такая же птица на разных по цвету фонах (иногда в сочетании с цветами сакуры) использовалась в большинстве других подразделений и на знаменах Резерва национальной полиции и первых подразделений Сил самообороны. По сей день на эмблеме НАС изображен такой же белый голубь на цветущей вишне. Для представителя по связям с общественностью НАС, а также для директоров музеев по всей стране голубь просто символизирует мир, а цветущая вишня – силу[101]. Однако в Японии историческая связь голубей и их изображений с войной уходит глубоко в историю, о чем военнослужащие обычно не знают. С богом войны Хатиманом связано происхождение названия голубя: сейчас это вало, но поначалу оно произносилось хати, как в имени Хатимана. В эпоху Эдо торговцы использовали голубей в качестве почтовых птиц, а феодалы разводили их, чтобы скармливать охотничьим ястребам и соколам. После того как сёгунат запретил их разведение, именно ИАЯ с 1880-х гг. вновь ввела практику отправки вестей с голубями.
Рис. 19. Многие символы на знаменах подразделений созданы самими военнослужащими. Это знамя Сил самообороны 1960-х гг. с изображением голубя, который сегодня служит символом мира, как объяснил мне директор музея на базе СССЯ
Во второй раз Министерство Императорской армии уже импортировало этот метод из Европы времен Франко-прусской войны 1870–1871 годов и обучало голубей как почтовых на основе обширных исследований, проведенных вооруженными силами Германии, Франции и Бельгии [Okada A. 1979: 44–54]. В 1901 г. ИАЯ завезла в страну и начала обучать 3000 голубей (денсохато, или гуньёхато) из Китая, еще 3000 – из Бельгии в том же году и 200 – из Германии годом позже; все эти страны использовали голубей в своей почтовой системе. Впервые ИАЯ применила такой метод пересылки сообщений во время Русско-японской войны [Jidō Hyakka Daijiten Kankōkill 1937]. В статье «Животные как товарищи», опубликованной в военном журнале Сэньи («Товарищ»), пехотинец ИАЯ Сакураи Тадаёси [Sakurai T. 1911b: 29–34] лаконично пишет: «Во время войн животные должны работать. В этом смысле они мало чем отличаются от солдат».
Развитие новых коммуникационных технологий поставило под сомнение необходимость использования голубей в военное время. Однако после Первой мировой войны в Европе вновь была доказана военная полезность голубя, поэтому в ИАЯ был основан научно-исследовательский институт по изучению и дрессировке голубей, и в Азиатско-Тихоокеанской войне голуби снова использовались. За их вклад в так называемые «китайский инцидент» и «шанхайский инцидент» для хорошо поработавших голубей были учреждены награды [Jidō Hyakka Daijiten Kankōkai 1937: 197–199]. Голубей использовали для дальней связи, потому что они способны летать со скоростью от 60 до 80 километров в час [Gunji Nenkan 1943a: 414]. Только с появлением новых технологий дальней связи эти птицы утратили свой военный статус, и с тех пор их разводят и используют в основном для голубиных гонок [Kaneko H. et al. 1992: 118–119].
Предисловие к книге для детей, изданной уже после войны в Азиатско-Тихоокеанском регионе, названной «Книга изображений животных» (Dofiotso Gashu), дает ключ к разгадке внезапного, якобы плавного превращения некоторых животных, включая когда-то превозносимых в военной пропаганде как «верных воинов» лошадей и собак, в символы мира. Авторы, Ока Йоси и Кога Тадамити [Oka, Koga 1950: 1], заявляют, что воспитание детей как пацифистов начинается с обучения их любви к животным, потому что настоящая любовь к животным напрямую связана с гуманностью. Лучший способ привить детям любовь к животным – рассказать им о животных как можно больше, потому что «знание – начало любви». Ока и Кога утверждают: если родители знакомят своих детей с кроликами, собаками и птицами, а дети узнают, какие милые животные, все вместе идут к тому, чтобы японцы стали «по-настоящему миролюбивой нацией». Двадцать с лишним лет спустя в рассказе «Тэ» («Рука») Абэ Кобо [Abe 1972: 153–159] изображает