Читать интересную книгу От первых слов до первого класса - Александр Гвоздев

Он постоянно перебирает всех, кто ниже его ростом (Володя, Олечка); строит предположения, когда он догонит в росте других.

(3, 10, 22).

Просит поймать птичку. Ему говорят, что ее не поймаешь. Но на все объяснения он твердит одно - папа в прошлом году поймал грача (действительно, это было).

Желание иметь птицу у него чрезвычайно сильное: он подробно изображает, как он будет ее кормить, ухаживать за ней, как будет сажать на стол, на пол, как она будет "на ногах" спать на этажерке. Самые оживленные разговоры о птичке продолжаются целое утро. И удовлетворительной ему кажется единственная отговорка, когда мы приходим из отлучек без птички - птичка не попалась (не встретилась).

(3, 10, 23).

Я пришел домой, и он спрашивает меня, принес ли я ему палку. Я: "Да ты не говорил". Я в самом деле не помню, чтобы он говорил о палке. Он (раздумывая): *Я ка'жъццъ гъвари'л* - Я кажется говорил. За обедом говорит: "Если бы я ушел, было бы три людей". Я: "А теперь сколько?" Он: "Четыре" (правильно).

Я говорю: "А если бы еще была Люба?" Он: "Пять". Такой же вполне самостоятельный интерес к счету он обнаружил еще раз. "Если бы у нас были Толя с Володей, то было бы три". Когда я указывал ему на приходящих по одному детей и спрашивал, сколько будет, то ответы были только частью правильные. Считать же (раз, два...).

до пяти он безошибочно все не умеет. По-прежнему после трех часто идет восемь, пятнадцать.

(3, 10, 24).

Еще вчера, когда он проснулся около 11 часов и начинал капризничать, закашлявшись, Вера обещала утром купить вербу, если он перестанет. Он очень обрадовался и сразу затих. Утром без умолку говорил о вербе. Попытки капризничать или не слушаться сразу прекращались, когда ему напоминали, что в таком случае он может не получить вербы. Вера ушла надолго на базар, и он стал напряженно ждать. Сначала уселся на окно и спокойно спрашивал: *Кала' ма'мъ придёт? - Когда все купит. Он: *А вёрбушки уш ве'рнъ купи'ла*. Потом он играл и явно воздерживался от капризов. Затем он играл и явно воздерживался от капризов. Затем лег на мою кровать и, подняв ноги кверху, спрашивал меня: *Во'т та'к пло'хъ видёш? - Вот так плохо ведешь себя? Я: "Нет". Он начал бить ногами в постель и опять спрашивает: *А так?* Это не было озорство; делал он все вполне серьезно явно занимался опытами. Я сказал: - Да, так нельзя. Он: *Ну', я та'к бо'льшъ ни бу'ду*. Постепенно он терял самообладание и отчаивался. Услышав шум, побежал смотреть в окно, но там никого не было. Вернулся с горечью: *Бу'тть бы кто'-тъ стучя'лси, а не'т* (Будто кто-то стучался, а нет).

То же и в другой раз: *Бу'ттъ кто' пъвади'л пъ акну', а не'т* (Будто кто поводил по окну, а нет).

Особенно беспокойным стало его ожидание, когда он увидел проходившего с вербой жильца из нашего дома: *Па'п, када' ма'мъ придёт? И жди' фсё вре'мя, када' ма'мъ придёт. Дя'дя буре'лъфскъй пришо'л, а ма'мъ ни идёт* (Папа, когда мама придет? И жди все время, когда мама придет. Дядя буреловский пришел, а мама не идет).

Наконец (уже с раздражением): *Я адда'м е'й, и пу'сьть ана' апя'ть наза'т нисёт* (Я отдам ей, и пусть она опять назад несет).

Я: Почему? *Пътаму'штъ до'лгъ ни идёт* (Потому что долго не идет).

Радость, когда Вера принесла вербу, была очень велика. Показывает затянувшийся кожей обрезанный палец: *Сматри', как па'лiц зъраста'ит у миня'. Уш ф ко'жы* - Смотри, как палец зарастает у меня. Уж в коже.

(3, 10, 25).

Сделал из платка гнездо и говорит: *Ма'м, у миня' ку'риц акури'лъсь* - Мама, у меня курица окурилась (т.е. вывела цыплят).

Я: "Как?" Он: *Ста'ли цыпля'тки, во'т и акури'лъсь*. Следовательно, вполне понимает этот свой неологизм. С увлечением играет вербой. Втыкает ветки в дырки сиденья венского стула. Что-то приговаривает. Между прочим: *Ле'с расьтёт. Ни вы'ръс, а растёт*. Ставит маленького слона: *Сло'н гуля'ит. Он ищи'т грибо'ф, а грибо'ф-тъ не'т*. Начинает вытаскивать ветки: *Пато'м ста'ли руби'ть ле'с и ста'нит э'т ни ле'с, а у'льцъ* - ...И станет это не лес, а улица. Показывает мне слона: *Тётя Му'ся мне сло'н пъдари'ла* - Тетя Муся мне слона подарила. Винительный по образцу неодушевленных. Затыкает ветки вербы за книги на этажерке, говоря: *Сматри', каку'ю я кръсату' де'лъю. Каку'ю кръсати'щу. Каку'ю кръсати'ну. Сматри': кака'йъ кръсата'* - Смотри, какую я красоту делаю. Какую красотищу. Какую красотину. Смотри: какая красота. Оба увеличительных - его неологизмы. Потом: *Сиво'дни я о'пщию кръсату' зьде'лъю* - Сегодня я общую (?).

красоту сделаю. Я лежу на кровати, он забирается ко мне и говорит: *Я людёнъш, а ты машы'нъ* - Я люденыш, а ты машина. "Люденыш" - его неологизм. Начинает стукать меня, вбивать гвозди. Вера собирается к Сорокиным за советами по шитью, так как у нее не выходит платье. Женя недоволен и кричит: *Ма'м, ни хади' к Ве'рки Саро'кинъй - ана ищё ху'жъ нъстрашни'т* - Мама, не ходи к Верке Сорокиной - она еще хуже настрашнит. Неожиданно говорит уверенным тоном: *Ты по'мнишь, ты купи'лъ видро', арбу'с и лук. Ме'лкъй бы'л лу'к*. Оказывается, это было осенью. Такие неожиданные воспоминания разных мелочей, о которых даже не подозреваешь, что он обратил на них внимание, бывают часто. Перед сумерками устраивает свою книжку с "Индюком" на окне картинкой к стеклу. Делает это с увлечением и все время говорит. Вот записи (с пропусками): *Я хате'л, штъб лю'ди други'и ви'дили* - Я хотел, чтоб люди другие видели. Еще ставит так же книжку. *И э'т пристро'ю. А то' ничиво' у миня' никто' ни глиди'т. Вот я и ришы'л апста'вить о'кны. Во'т ма'мъ придёт и уви'дит, чиво' я настря'пъл. Кръсата' кака'я! Ма'мъ приде'т и уви'дит, чиво' я настряпъл, ска'жът: не' к чему этъ. Я ищё вёрбушкъми хачю' апплисьти'* - И это пристрою. А то ничего у меня никто не глядит. Вот я и решил обставить окна ("окны").

Вот мама придет и увидит, чего я настряпал. Красота какая! Мама придет, увидит, чего я настряпал, скажет: не к чему это. Я еще вербушками хочу обплести. Бежит за веточками вербы и пристраивает их: *Ка'к хърашо' я апплёл! Есьли бъ я на фсе'х о'кнъх апплёл, то' фсе' бъ сматре'ли* - Как хорошо я обплел. Если бы я на всех окнах обплел, то все бы смотрели! Но сам он доволен больше всех: не хочет идти ужинать, а потом после умывания снова бежит еще заглянуть на свое произведение. За ужином говорит: - Если бы у нас был живой волк, я бы его взял и пугал всех ребятишек. Я: А ты не боишься волка? Он: Я живых волков не боюсь.

(Потом): Если бы у нас шкура была, я бы ей пугал. Толя бы пришел к нам, я бы его (т.е. волка).

взял и пугал Володю. Потом вдруг сообщает: - А в театре-то живой волк - люди. Толя не боялся, а Володя боялся. Я: А ты видел? Он: Я не видел, Толя видел. Не очень давно, действительно, Толя с Володей были в театре на "Красной шапочке" и об этом говорили при Жене, который тогда относился к рассказу с полным равнодушием. Весь разговор записан дословно точно.

(3, 10, 27).

Все занят вербой. Говорит, обращаясь ко мне: *Есьли бъ у на'с у съмаво' расьли' вёрбы, то не' к чiму бъ и пъкупа'ть. Вы'шли бъ на дво'р и наре'зъли* - Если бы у нас у самого (?).

росли вербы ("вёрбы"), то не к чему бы и покупать. Вышли бы на двор и нарезали. "Верба" он чаще произносит "вёрба", хотя так никто не говорит. Может быть, это действие закона о переходе е в о перед твердыми. Трогает освещенный и нагретый солнцем угол стола и говорит: *И о'кны закле'ины, а нагре'лъ. Во'т какойъ хи'тръйъ со'лнъшкъ* - И окна заклеены, а нагрело. Вот какое хитрое солнышко. Трогает неосвещенное место и говорит: *А зьде'сь ни усьпе'л щъ* - А здесь не успело еще. Режет ножницами и зацепил себе палец: *Чю'ть па'лiц ни абре'зъл. Но'жницъми ни та'к лихко' абре'зъть* - Чуть палец не обрезал. Ножницами не так легко обрезать. Но все же несколько струсил: *Йи'х на'дъ забро'сить!*

(3, 10, 29).

Примеры начинающего проявляться самообладания. Он сегодня срезал ножницами до крови кожу на пальце и продолжал спокойно резать бумагу дальше. Когда пришла Вера, он показал ей палец, говоря: *Абре'зъл но'жницъми. И апя'ть ни пла'къл*. А на днях, когда я уходил в школу, а Веры не было дома, он поцеловался со мной и сказал: "А когда я был маленький, я плакал, когда мама уходила. А теперь не плачу".

(3, 10, 30).

Взял в руку камень и сказал: *В адно'й руке' о'н тижо'л, а е'сьли в двумя' рука'х?* - В одной руке он тяжел, а если в двух руках? Он ждет с нетерпением, когда будут красить яйца. Уже несколько раз начинавшиеся капризы и озорство останавливали, говоря, что в таком случае не будут красить яйца. И вот Вера предлагает мне, чтобы я шел мыться, а я отказываюсь. Тогда он говорит: *Е'сьли ты ни пайдёш в ба'ню, я скажу' ма'ми, штъб ана' ни кра'силъ я'йцы. Ты' ни' слу'шъисси, и я скажу', штъб ана' ни кра'силъ я'йцы*. Потом тоном удивленного вопроса, очевидно изображая Веру: *Пъчиму' ни кра'сить-тъ?* - Почему не красить-то? И сам же отвечает: *Па'пъ ни слу'шъиццъ* - Папа не слушается. Строго обращается к ростку от качана капусты: *Што' ни расьтёш! Хъть я тибя' нъ акне' диржу', а ты' ни расьтёш*. Что-то не помню, встречалось ли раньше "хотя". Он спрашивает Веру, почему не идет к нему Лена. Вера говорит: "Она пироги делает". Он: *Эт ыё ма'мъ мо'жът де'лъiт. А Ле'нъ-тъ сама' ра'зи мо'жът?* - Это ее мама, может, делает. А Лена-то сама разве может? Говорит Вере: *Ты по'мниш, я тибе' прика'звъл рисава'ть. А пато'м пiриста'л запра'швъть. Са'м ста'л отсава'ть* - Ты помнишь, я тебе приказывал ("приказвал").